Он прижал ее к груди, приподнял голову и мягко целовал ее снова и снова, играя с ее губами, а потом так глубоко, что она застонала от удовольствия. И только тогда его руки начали медленно двигаться, лаская ее, пока она не забыла обо всем, кроме прикосновения его губ и чувственных пальцев. Она была поглощена его живым горячим телом, и только толчки крови в ее венах напоминали о самой себе.

– Кейт, милая Кейт, – шептал он. Его голос был хрипловатым, дыхание теплым и прерывистым, и он целовал ее до тех пор, пока она не закричала от желания. Себастьян проник в нее и замер на мгновение, задыхаясь от желания. Глаза их встретились, и она вздрогнула от его взгляда. Он начал медленно двигать бедрами, и каждый толчок отдавался нежной истомой. Его глаза неотрывно следили за ней, словно стараясь запомнить навеки. Их бедра задвигались в едином ритме, поднимаясь и опадая. Словно дыхание, словно движение океана, сродни самому дыханию жизни, в неописуемом томлении. Тугие мускулы Себастьяна напряглись под ее пальцами, ее кожа блестела от пота. Где-то внутри нее возник сгусток блаженства, и Себастьян проник в его сердцевину, заставив ее достигнуть вершины наслаждения. Ей показалось, что она умерла, обнимая Себастьяна всем своим существом. Себастьян застонал, его мускулы напряглись и расслабились в сильной волне, и они дошли до конца вместе, как будто их тела были единым целым.

Себастьян нежно поцеловал ее и перевернулся на спину и нежно ласкал ее руки, спину, волосы, не говоря ни слова. Казалось, прошла целая вечность, когда он сказал:

– Давай оденемся и пойдем вниз. Мне надо поговорить с тобой, а здесь я не могу этого сделать.

– О чем, Себастьян. Ты весь вечер был таким спокойным, а сейчас Что случилось? – Она почувствовала какой-то страх.

– Пожалуйста, Кейт – Он встал с кровати, надел брюки и рубашку – Спускайся в гостиную, когда будешь готова.

Она быстро оделась, обеспокоенная и совершенно сбитая с толку. Неужели теперь, после того, что произошло между ними, она снова должна смотреть в лицо Себастьяну-незнакомцу.

Она вздрогнула я села на кровать, успокаивая себя, стараясь понять, что же случилось? Через несколько минут Кейт решила, что не стоит откладывать неизбежное, и спустилась вниз.

– Ну, вот я и готова. Что произошло? – Кейт села в кресло и озадаченно посмотрела на него.

Себастьян подошел к камину и на секунду наклонился над каминной полкой. Потом повернулся и посмотрел на нее с непередаваемым выражение?

– Как ты наткнулась на эти часы, Кейт?

– Что? Ты о часах?

– Да, о них. Откуда они у тебя, Кейт? – он внимательно наблюдал за ней.

– Я говорила тебе. Моя тетя подарила их. – Она с тревогой додумала, что, должно быть, случилось неладное.

– Не думаю. На этот раз скажи мне правду, Кейт.

– Не понимаю, тебе удалось что-то обнаружить?

– Да, в эту пятницу. Но сначала расскажи, кто тебе дал их, Давид?

– К черту, Себастьян, когда ты перестанешь впутывать Дэвида во все подряд. Это становится утомительным.

– Утомительным или нет это он дал тебе часы?

– Нет, не он, я уже тебе сказала.

– Это ложь. У тебя нет тети. Кейт, наши отношения во многом зависят от твоего ответа.

– Не будь смешным! Какое отношение имеют ваши чувства к часам? – она пристально посмотрела на него.

– Это вопрос доверия, только и всего, – сказал он холодно.

– Себастьян, это абсурд! Да, у меня нет тети, но будь я проклята, если скажу тебе что-нибудь еще! Во-первых, это не твое дело...

– А вот здесь ты не права.

– Себастыян, я дала тебе эти проклятые часы, чтоб ты узнал, кто были их прежние владельцы, а не для того, чтобы ты допрашивать меня, как какую-то преступницу. Наши отношения не дают тебе права распоряжаться мной и требовать рассказать о том, что я просто не хочу рассказывать. Я уверена, ты не позволяешь себе так обращаться с клиентами, в противном случае ты потерял бы работу. Скажи мне, что ты обнаружил, – щеки ее горели.

– Конечно, Кейт, – сказал он со злым спокойствием, – это часы когда-то принадлежали человеку по имени Эрнст фон Фидлер. Он был офицером высокого ранга в партии нацистов, точнее СС-СД. Но он был связан с одним майором гестапо, Карлом Эрхардом. У них были очень интересные взаимоотношения. Его смерть связана с некими драматическими обстоятельствами. Его часы не всплывали на поверхность до сегодняшнего дня. Ну, а теперь расскажи мне о них.

Краска отяиьшула от щек Кейт. Она едва могла соображать от шока.

– Я... нет, я ничего не скажу. Это мое дело, и только мое, и я хочу, чтоб ты перестал запугивать меня.

– Итак, Дэвид дал тебе их, не так ли? – голос Себастьяна был мрачным.

– Нет, а если и так? Не понимаю, какое отношение имеет к этому Дэвид.

– Кейт, эти часы были наследством семьи фон Фидлера. А сейчас они оказываются у тебя! Это очень странно, особенно имея в виду твое большое желание найти их прежних владельцев и твое нежелание сказать, как и почему они у тебя оказались. Если это Дэвид дал тебе часы, я хочу знать об этом.

– Не будь смешным, Себастьян. Это не имеет никакого отношения к Дэвиду. Я думаю, ты ослеп от ревности и просто лишился рассудка.

– Оставь, уверяю тебя, дело вовсе не в этом.

– О, с меня довольно, я ухожу, – она стояла злая, сконфуженная, желая поскорее прекратить эти бесплодные расспросы.

– Иди, Кейт, но если ты уйдешь, у нас все будет кончено, – глаза Себастьяна блеснули сталью.

Гнев Кейт всколыхнулся опять.

– Нашел легкий способ вырвать у меня то, что тебе нужно, не так ли? Отправляйся к черту, Себастьян Данн, мне наплевать, что я тебя больше не увижу! Это были односторонние отношения, в которых только ты принимал решения.

– Это неправда, и ты это знаешь.

– Да? Ведь ты преследовал меня, помнишь? А сам при этом оставался человеком-загадкой, не так ли? Докапывался до всего, что хотел, а сам почти ничего не говорил мне. А все, видимо, для того, чтобы узнать о Дэвиде.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты знаешь, что. Ты с самого начала спрашивал меня только о Дэвиде, думаю, он интересует тебя больше, чем я.

– Это два отдельных вопроса, Кейт, или, по крайней мере, я так думаю.

– Не пытайся меня в этом убедить, Себастьян. Я думаю, что в высшей степени необычно, что ты так много спрашивал меня о Дэвиде, если у тебя не было скрытых мотивов. Это для того ты стал ухаживать за мной, чтобы побольше узнать о нем? Ты выдал себя тогда, когда обнаружил, что он собирается в госдепартамент! Боже, зачем?

– Прекрати, Кейт, ты не знаешь, о чем говоришь.

Она уставилась на него.

– Ямайка, вот почему ты был там! Это вовсе не из-за подделки! Ты следил за Дэвидом, не так ли?

Глаза Себастьяна сузились:

– Что заставило тебя так думать?

– И Берлин, стрельба, это был ты, не так ли? Это был ты! – она посмотрела на него с ужасом.

В два огромных прыжка он был перед ней, больно схватив ее за плечи.

– Что ты знаешь о Берлине? Скажи мне, черт возьми! – он сильно встряхнул ее.

– Дай мне уйти! – она увернулась, глаза ее свирепо блеснули. – Итак, это правда, боже, какой же я была глупой! Почему не видела этого. Ведь все настолько очевидно.

Она попятилась, испуганная выражением его лица.

– Ты, – он отвернулся от нее, стараясь контролировать себя. – Ради Бога, если дорожишь своей жизнью, убирайся отсюда, или клянусь, я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, его пальцы мертвой хваткой вцепились в каминную полку.

– Я ухожу, Боже, я ухожу, Себастьян. Держись от меня и от Дэвида подальше, или, клянусь, тебе не жить, – и она выбежала из комнаты и дальше, вниз по лестнице. Она на бегу схватила пальто, и слезы слепили ее, пока она бежала по улице.

Кейт расплатилась с шофером и медленно поднялась по ступенькам в дом, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Этот кошмар приснился, уговаривала она себя, а когда она проснется, все будет нормально. Но все было реально, ужасающе реально.