– Не так-то просто проникнуть туда, Кейт. Существует масса всяких проверок безопасности. Как-то все это слишком быстро, не так ли?

– Мой отец рекомендовал его. Он ясно дал мне это понять.

– Это-то и странно. Что-то беспокоит меня, Кейт, и я не могу понять, что.

– Давай просто забудем о Дэвиде и о моем отце, Себастьян. Я не хочу, чтобы они испортили конец прекрасного уик-энда. Я тебя еще по-настоящему не поблагодарила.

Он посмотрел на нее испытующе, одна морщинка еще держалась между бровями, затем его глаза прояснились, словно что-то в лице Кейт успокоило его.

– Я обожаю, когда ты благодаришь меня. Иди сюда, смешная девчонка, – он поцеловал ее долгим поцелуем так, что она забыла обо всем, кроме стука своего сердца и жара его тела. В конце концов он сказал: – Я должен идти, возлюбленная. Позвоню завтра, и мы кое-что обсудим.

Она с сожалением проводила его до двери.

– Спасибо еще раз, Себастьян.

– Не начинай все сначала, а то я никогда не уйду. Доброй ночи, любимая, и подумай о том, что я тебе сказал, ладно? – сказал он на прощание.

На следующее утро Себастьян сидел за столом, перед ним высилась груда нетронутой работы. Он потер лоб кончиками пальцев, как будто хотел разровнять морщины, и, наконец, взялся за телефон.

– Данн? Что случилось? – спросил полковник Харрингтон с ноткой удивления.

– Я хотел поговорить о Дэвиде Расселе, сэр, человеке, наблюдающем за рыбачьей лодкой. Я мог ошибиться. Он принят на работу к Севронсену в госдепартамент и довольно быстро, через Петера Соамса. Рассел бросил свои дела в Конгрессе, и у меня плохие предчувствия относительно такого изменения направления. И если он каким-то образом связан с Группой, мы попали в серьезную переделку. Севронсен может не знать об этом, если работает обычная инфильтрационная схема. Слишком много обстоятельств в этом деле беспокоит меня.

– Я сейчас же начну проверку, спасибо, Данн.

\ Кейт внесла последние штрихи в бефстроганов и под бравурный туш вошла с ним в столовую.

– Как здорово наконец-то провести вечер с щобой! Вгрызайся, Стефи!

– Выглядит аппетитно. Мне повезло, что мистер Данн не смог пригласить тебя сегодня на обед. Полагаю, он уже ангажировал тебя на уик-энд? Давай, Кейт, раскалывайся, я достаточно долго ждала и не задавала вопросов, так что будет справедливо, если ты вознаградишь меня за хорошее поведение.

– Вряд ли у тебя была возможность изводить меня вопросами, Стефи. Ты работаешь, я работаю, да еще твой новый друг... Я почти не видела тебя!

– А как насчет того времени, которое ты проводишь с Себастьяном Данном, включая факт твоего исчезновения в пятницу, о котором ты не сказала ни слова, за исключением того, что было очень приятно! Ты ведь ничего не рассказала мне!

– Ну, хорошо, хорошо, сдаюсь, – Кейт рассмеялась. – Оказалось, что отец Себастьяна – лорд Данн из Витвос-холла, что в Лейстершире. Вот там мы и были, а вся его семья – просто чудо, все очень интересные и необычайные, что многое объясняет в Себастьяне.

– Ты шутишь!

– Нет, и более того, Элизабет хорошо знает его семью. Довольно далеко от нашего Саймона Дристолла!

– О, это чересчур! Ничего удивительного, что он казался учтивым аристократом. Но по какой причине он притворялся на Ямайке?

– Я не могу сказать тебе всего, это связано с его работой, но объяснение достаточно резонное. А ты не должна никому об этом говорить.

– Еще одна тайна? Кейт, ты начинаешь мне напоминать кое-кого из рассказов Дороти Сайерс! Но вот что я действительно хочу знать, так это на какой стадии находятся ваши отношения. Я могла бы поклясться, судя по его поведению в воскресенье, что между вами ничего нет, до тех пор, пока он не попросил оставить вас наедине с таким выражением глаз.

– Не знаю, на какой мы стадии, Стефи, честно. Я знаю, что мои чувства очень сильны, но не знаю, насколько они физиологического порядка, поскольку меня необратимо тянет к нему.

– Ну, это ответ на мой вопрос. Себастьян ведет себя очень осмотрительно.

– Осмотрительность забывается только тогда, когда мы не окружены другими людьми. В обществе же он безупречен, британский джентльмен до мозга костей. Он хамелеон, и в нем есть очень много от Саймона Дристолла. Только это скрывается за внешней благовоспитанностью. Не то чтобы это не свойственно ему, а просто иногда мне кажется, что он все время смеется над этим.

– Вчера вечером тоже так казалось: он спокойно подшучивал надо мной, наблюдая за реакцией, но придраться было не к чему. Должно быть, довольно трудно общаться с таким человеком.

– Да, иногда мне кажется, будто он знает меня гораздо лучше, чем я сама, и нам не нужны слова, но временами я чувствую себя так, словно совершенно не знаю его. За одну минуту он превращается из немыслимо влюбленного человека, глядя на которого я испытываю слабость в коленях, в холодную и собранную личность, о которой нельзя сказать ничего. Вчера он расспрашивал меня о Дэвиде, думаю, он считает, что я все еще люблю его, несмотря ни на что. Это просто сводит его с ума, а потом он становится спокойным и сдержанным, и можно подумать, мы едва знакомы.

– А ты говорила, как относишься к нему? Может быть, это как-то связано?

– Нет, нет. Я напугана, Стефи, напугана, что совершаю еще одну ошибку, напугана, что не знаю его достаточно хорошо, напугана, что себя саму не знаю достаточно хорошо и не могу доверять своим чувствам. Он так уверен в себе, но я не знаю, что делать. Я не готова для чего-то большого, но, с другой стороны, я не могу себе представить жизнь без Себастьяна.

– Моя дорогая, это очень серьезно звучит. Что ты будешь делать?

– Удеру, что же еще?

– Нет, что ты, Кейт!

– Не по-настоящему, на несколько дней. Я возьму отпуск на неделю после поездки насчет покупки вин и поеду в Сен-Мутон, местечко на фотографии, узнаю кое-что.

– Ты обнаружила его? Фантастика! Где?

– Это маленькая деревня в Дордони. Удобнее не придумаешь, поскольку я буду в Бордо в конце деловой поездки, а Сен-Мутон всего лишь в паре часов оттуда. В любом случае, узнаю я что-то или нет, побуду какое-то время одна и смогу серьезно поразмышлять о своей жизни. Когда я приехала сюда, то чего уж не собиралась делать, так это влюбляться в Себастьяна Данна.

– Может, тебе стоит прислушаться к своим чувствам, а не анализировать их.

Кейт вспыхнула:

– Вероятно, ты права.

Воскресенье наступило неожиданно быстро. Себастьян нежно поцеловал ее в дверях и помог сесть в «ягуар». Пока они петляли в закоулках Лондона, он говорил мало, а за обедом был необычно спокоен, без традиционных поддразниваний. Кейт тоже была не разговорчива, так как внезапно почувствовала себя несчастной оттого, что придется расстаться с Себастьяном на целых три недели. Даже волнение перед путешествием и поисками прошлого начало бледнеть в сравнении с этим.

– Пойдем куда-нибудь, где сможем побыть одни. Кейт, ты еще не была в моем доме, хочешь пойти ко мне?

– Да, Себастьян, очень хочу.

Дом был высоким, белым, георгианской постройки. Он повернул ключ в замке и включил свет. Они стояли в большом холле с мраморным полом, который вел в две просторные комнаты, одна, очевидно, столовая и кухня, а другая – гостиная.

– Пойдем наверх, Кейт, – сказал Себастьян, беря у нее пальто.

Дом был полон множества древностей, отражающих Себастьяна. Гостиная наверху была удобной и явно мужской, но они поднялись еще на один пролет лестницы. Он провел ее в спальню, просторную, с широкими окнами. Без единого слова он выскользнул из куртки и сдернул галстук, его глаза не отрывались от нее. В них было что-то, чего она раньше не замечала, и это немного напугало ее. Затем он расстегнул молнию на ее платье и резко сорвал его. Он обнял ее за талию и замер на минуту. Она слышала, как его сердце сильно билось, и чувствовала, что не вынесет, если он отпустит ее. Потом он взял ее на руки и отнес на кровать, сбросив остатки одежды. Ее глаза жадно смотрели на его точеную фигуру, сильную грудь и плоский живот. Она потянулась к нему, повторяя его имя.