Одного взгляда на Аниту было достаточно. Как жалостно, как ужасно мертва. Квентин повернулся к Моркомбру.

– Пошли, – сказал он. – Теперь или никогда.

– Я возьму винтовку и пойду первым, – предложил Моркомбр. – Ты ведешь мисс Арнольд и прикрываешь тыл.

Прежде чем Квентин смог запротестовать, Моркомбр схватил винтовку часового и направился вверх по лестнице.

Квентин сказал Майре:

– Пошли, надо срочно убраться отсюда.

Майра подошла к двери, очень бледная, но спокойная. Он схватил ее за руку и протащил мимо двух тел. Настроение у него было самым мрачным. Он понимал, что предстоит невеселая прогулка.

Моркомбр уже достиг лестничной площадки и скрылся в коридоре второго этажа. Они услышали крик генерала, приглушенный расстоянием. Наверху лестницы показался бегущий солдат. Выскочивший следом Моркомбр выстрелил в бегущего, держа винтовку у пояса. Пуля просвистела рядом с головой солдата. Моркомбр начал возиться с затвором, а солдат тем временем приготовился открыть огонь. Квентин вытащил свой пистолет и пристрелил солдата.

– Пользуйся пистолетом, – рявкнул он. – Ты не привык к ружью.

– И это мне говоришь ты, – прохрипел Моркомбр, вытирая пот с лица.

Он отбросил винтовку и вытащил из заднего кармана полицейский, особый, 38-го калибра. Они прошли к следующему лестничному пролету и спустились в холл отеля. Двое солдат и сержант выскочили из боковой комнаты и открыли стрельбу. Квентин почувствовал, как ветерок от пули овеял его лицо. Он выстрелил одновременно с Моркомбром. Двое солдат упали ничком, сержант был ранен в руку. Он повернулся и пустился наутек, вопя во весь голос.

Моркомбр сказал:

– Спускайся в подвал… Ты не выйдешь никаким другим путем. Они не смогут достать тебя там… Я видел… – Он покачнулся.

Квентин успел его подхватить.

– Ты ранен? – спросил он.

Ноги Моркомбра подогнулись, и Квентину пришлось отпустить его на пол.

– Что с тобой? – Он искал глазами, где же рана, и не находил.

– Иди… иди, ты, чудак, – произнес Моркомбр слабеющим голосом. – Не беспокойся обо мне. Уведи девушку. – Он прижал руки к груди, и Квентин увидел кровь, струившуюся сквозь пальцы.

– Держись, – сказал он. – Мы уйдем только вместе. Обхвати меня за шею.

– Ради Христа, оставь меня в покое, – попросил Моркомбр, почти рыдая. – Уматывай… Они ничего со мной не смогли сделать… Уведи девушку…

– Будь проклята эта девушка! – яростно вскричал Квентин. – Я тебя не оставлю. – Он наклонился и с невероятным усилием взвалил на себя Моркомбра. Шатаясь, он сделал несколько шагов к служебному лифту, заслонявшему ведущую вниз лестницу. – Спускайтесь… быстро… идите вперед, – сказал он Майре, задыхаясь.

Она подняла упавший на пол пистолет Моркомбра и осталась в холле, не спуская глаз с двери, за которой исчез сержант. Квентин, шатаясь, огибал служебный лифт. Он видел, что спорить с ней – только терять время. Моркомбр вдруг отвердел в его руках, и Квентин потерял равновесие. Ему пришлось положить свою ношу на пол. Одного взгляда на лицо Моркомбра было достаточно. Квентин поднялся с колен и побежал за Майрой.

– Он скончался. Пошли, ради Бога.

Вместе они начали спускаться по темной лестнице в подвал. Достигнув подножия лестницы, они услышали над головой тяжелый топот. Квентин взял Майру за руку и повел ее по каменным коридорам. Там в конце лабиринта были каменные ступени в погреб. Вход в погреб оказался очень узким, впору пройти лишь одному человеку. Идеальное место, чтобы выдержать осаду.

– Какое-то время мы будем тут в порядке, – сказал Квентин, чиркнув зажигалкой и бегло осмотрев подземелье с низкими сводами. Помещение было просторным, и тут стояло множество винных бочек.

– Мы здесь не умрем от жажды, – заметил он с кривой ухмылкой.

Он нашел выключатель, и, когда повернул его, под потолком зажглась тусклая лампочка.

– Если мы передвинем пару бочек к двери, мы продержимся здесь до позднего вечера.

Майра помогла ему завалить дверь бочками и обессиленно опустилась на каменный пол. В этот момент Квентин был слишком занят, чтобы беспокоиться о ней. Он удостоверился, что другого входа в погреб нет, и занял позицию у двери. Сюда доносился шум наверху и цокот каблуков. Он услышал, как Фуэнтес спросил:

– Где они?

В ответ послышалось бормотание, из которого Квентин не разобрал ни единого слова, а потом Фуэнтес четко произнес:

– Мы вытащим их позже. Поставьте двух человек у входа. Прикажите им стрелять без предупреждения.

Квентин покривился.

– Они засекли нас тут, – сказал он, – им не удастся проникнуть внутрь, но и мы не сможем выйти наружу. Нам придется ждать, пока кто-нибудь не придет и не выгонит всю эту шайку.

Майра подняла на него глаза:

– Это все из-за меня. Не будь меня, этого никогда бы не случилось.

– Забудьте об этом. Что за польза в таких разговорах? Если мы выберемся, я напишу роскошный репортаж. Если нет, его напишет кто-нибудь другой… Ну и что?

– Из-за меня погиб ваш друг.

Лицо Квентина окаменело.

– Сейчас не время для таких разговоров. Это не приведет нас ни к чему хорошему. Биллу не повезло. Ну, допустим, не было бы вас. А то, что они сделали с Анитой? Неужели вы думаете, что мы с Биллом это бы стерпели? – Он покачал головой. – Но мы, конечно, были простофилями. Не надо было оставаться в этом отеле. Нам очень хотелось быть там, где умирают. Теперь, похоже, мы будем присутствовать не на тех похоронах.

Майра сидела, поникнув, сложив руки на коленях, подвернув ноги. Ее сильно потрясла смерть Моркомбра.

Он встал и подошел к длинным рядам бутылок. После тщательного обследования он выбрал пару бутылок и вытащил пробки штопором перочинного ножа.

– Вы когда-нибудь пробовали пить прекрасное легкое вино из бутылки? – Он протянул одну из бутылок Майре. – Хочу угостить вас этой штукой. Вы почувствуете себя лучше.

Она поколебалась, потом взяла бутылку. Вино оказалось крепким и сладким. Их мучила жажда, и они выпили помногу. Он снова сел у двери.

– Неплохая вещь, правда? – спросил он, чувствуя, что вино начинает на него действовать. Мощный напиток, подумал он и поставил бутылку. В его положении ни к чему пьяная голова.

Взглянув на Майру, он заметил, что ее лицо порозовело и глаза заблестели. Она снова приложились к бутылке.

– Крепкое, даже очень, – сказала она и рассмеялась. Несколько минут она задумчиво смотрела на него. – Знаете, я боюсь оставаться с кем-нибудь наедине, как сейчас. – Она резко отвернулась.

Квентин видел, что она немного опьянела.

– Вам не надо меня бояться, – спокойно сказал он.

– Да, я знаю. – Она медленно вертела бутылку в своих руках. – А помните, я вам сказала, что виновата в гибели вашего друга?

– Нам не надо опять начинать об этом.

– Но это правда. Это началось с Лейси. Вам неизвестно о Лейси, но начали это он и луна. – Она поднесла бутылку к губам и запрокинула голову. Квентин сделал было движение, чтобы остановить ее, но передумал – пускай напьется и выговорится.

Она поставила бутылку на пол.

– Я была сумасшедшей. Вы когда-нибудь бывали сумасшедшим? Вы когда-нибудь чувствовали, что готовы отдать все на свете, за по-настоящему прекрасного мужчину, который мог бы свалить вас с ног? – Она взглянула на него и покачала головой: – Нет, я полагаю, вы никогда не чувствовали ничего подобного. Я чувствовала. Я хотела любви. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь свалил меня с ног. Меня так тошнило от Нью-Йорка. Я поехала в Гавану, потому что все говорят – это место любви. Я хотела поверить в это так сильно, что заморочила себе голову до смерти. Мне хотелось этого так сильно, что я позволила соблазнить меня судовому сердцееду. Таков тип двойной дуры, мой тип. Это был Лейси. Высокий, красивый и ужасно, ужасно подлый, а я-то думала, что он настоящий. Я не могла вернуться на судно после этого. Я хочу сказать, что не могла совершить на этом судне долгую обратную дорогу, боялась столкнуться с ним в любой момент. Нет, я не могла. Поэтому я решила остаться. Теперь вы понимаете? Если бы я не была такой шлюхой, вы не разозлили бы генерала, вашему другу не пришлось бы погибнуть… и я не оказалась бы здесь. Вы понимаете это, не так ли?