Я вскоре оказался у арендованного Джорджем очень красивого дома неподалеку от пляжа. Когда моя машина проехала по короткой дуге, я услышал шум и смех, доносившиеся из широких открытых окон. Казалось, Джордж и шум неизбежно связаны друг с другом.

Джордж выбежал ко мне. На нем были белые брюки, темно-красная рубашка и сандалии. Мне пришлось признать, что он выглядел чрезвычайно привлекательным, когда, улыбаясь, стоял на крыльце.

– Какое великолепное зрелище, – сказал он, пожимая мою руку. – Как поживаете? Они все жаждут познакомиться с настоящим живым писателем. Пошли в дом.

Он много выпил и нетвердо держался на ногах. От него так несло виски, что я отвернулся с гримасой отвращения. Он сказал с ухмылкой:

– Простите, старина, но мы тут, знаете ли, малость тяпнули. Входите и будьте как дома. Я вас предупреждаю, что надо быть как дома и чувствовать себя как дома, если вы хотите оставаться в этой компании.

Он провел меня в большой холл. Через открытые двойные двери я увидел множество людей, сидевших и стоявших с бокалами в руках. Все они смотрели в мою сторону. Одна из девиц подошла к дверям и направилась к нам.

Джордж сказал:

– Это Майра, – и представил меня.

Имя Майры Лактон было мне знакомо по частым описаниям ее вечеринок, появлявшимся в прессе. Но я не помнил, чтобы видел когда-нибудь ее фотографию. Поэтому увидев ее впервые, я испытал шок. Только привычка хранить каменное выражение лица при игре в покер помогла мне не выдать мой ужас.

Описать Майру чрезвычайно трудно. Она была выше среднего роста, с мелкими чертами лица, шелковистыми волосами платинового отлива и, конечно, хорошо одета, насколько Господь Бог и деньги могли ей это обеспечить. Но выражение лица уничтожало все, что могло бы говорить в ее пользу. Грубо говоря, она выглядела как дорогостоящая проститутка. У нее были холодные, расчетливые и порочные глаза и жесткий рот. У меня сложилось такое впечатление, что она была крайне бесстыдной и не остановилась бы ни перед чем, чтобы удовлетворить свою страсть к сенсациям.

Боюсь, что я несколько выдал свою неприязнь, или она была очень проницательной, потому что, подав мне руку, она наградила меня язвительным смешком:

– Что за чудесный человек! Полагаю, я уже его поразила.

Джордж также наблюдал за мной.

– Не обращай на нее внимания, – сказал он. – Она насосалась, как клещ.

Она рассмеялась и обняла его за шею тонкой белой рукой.

– Пошли познакомимся с прочими, – сказала она. – Они все читали ваши книги и находят вас чудесным.

Позднее, ускользнув в свою комнату, я долго стоял у окна и смотрел на красивую бухту. Я принял решение, что не смогу оставаться в этом доме надолго.

Я начал переодеваться к ужину. Бродя по просторной комнате и раскидывая по полу одежду, я прокручивал в мозгу трагедию женитьбы Джорджа.

Для меня было вполне очевидно, что он питал отвращение к Майре. А она явно жаждала выйти замуж за какую-нибудь знаменитость, но не было и речи о каком-либо истинном чувстве к нему. Это был неприятнейший брак по расчету.

Раздался стук в дверь, и вошел Джордж. Он сел на кровать. Я видел, что он изрядно на взводе, но, когда он внимательно посмотрел на меня, его лицо было серьезным.

– Что вы о ней подумали? – спросил он напрямик.

Это был тот самый вопрос, которого я от него никак не ожидал. Мне было неприятно из-за того, что он принуждает меня солгать, ведь он должен знать, что я не могу сказать ему правду.

Он увидел мое колебание.

– Скажите. Валяйте начистоту. Вы – единственный здесь, кто соответствует моему уровню. Поэтому говорите.

– Боюсь, что вы не очень-то счастливы, – промолвил я. – Простите, Джордж.

– О Господи! Вам нечего извиняться передо мной. Я же сам навлек на себя все это, ведь так? Я знал, что делаю. Да, я негодяй. Я продался этой женщине за кучу долларов, которой она владеет. Вы понимаете это, не так ли?

Я закурил сигарету и подошел к окну.

– Я должен вам сообщить, что ходят слухи, будто ваша фирма – «Хемингуэй, Сойер и Кэртис» – терпит бедствие.

Джордж взглянул на меня в упор.

– Так вы это знаете? – спросил он. Его лицо сильно побледнело. – Кто еще знает?

– Это пока не стало всеобщим достоянием. Но боюсь, что скоро станет.

– Вы считаете меня негодяем, не так ли? – сказал он. – Вы думаете, что я женюсь на этой девушке ради спасения своей собственной шкуры. Ну, вы ошибаетесь. Я стараюсь спасти всех тех мелких людишек, которые вложили свои деньги в нефтяные месторождения, потому что я им говорил, какое это верное дело. Я и вправду думал, что все будет хорошо. Мы все так думали. Мы предпочли участие мелких вкладчиков и отмахнулись от крупных спекулянтов. Это была мечта маленького человека. Это была моя идея, и я несу за нее ответственность. Я был тем дураком, который вознес эту идею до облаков. Моим партнерам было на это наплевать, они искали, куда вложить деньги. Я им сказал: «Дадим шанс маленькому человеку». И вот скважины иссякли.

Я подошел к нему и сел рядом.

– Как собирается поступить со всем этим Майра?

– Ей нужен ее фунт мяса. Она выдаст мне достаточно средств, чтобы расплатиться с акционерами, если… – Он встал и начал ходить по комнате.

– Ну, продолжайте. Если… что?

– На следующей неделе в Майами состоятся большие гонки. Приз получит тот, кто покажет на дистанции наивысшую скорость. Не надо будет обгонять соперника, я просто должен побить свой собственный рекорд. Она говорит, что если я этого добьюсь, то получу гроши.

– Почему вы стали снова пить? – спросил я.

– Мне так страшно, что я должен напиваться. Я ненавижу этот дом и все, что в нем, я ненавижу звук ее голоса и ее смех. Если я не напьюсь, я тресну.

– Сожалею об этом, Джордж, – сказал я. – Не смогу ли я чем-нибудь помочь?

Он сделал маленькую гримасу.

– Да, сможете. Боюсь, что это будет неприятная работа. Видите ли, я не доверяю Майре. Я хочу изложить уговор на бумаге. Мне хочется, чтобы вы сыграли роль свидетеля и последили за тем, чтобы в случае несчастья она выполнила обещанное.

– Не говорите так. Не будет никакого несчастья. Кроме того, что все рухнет, если вы не выиграете гонку.

Он насупился:

– Ну, собственно говоря, она получит большое наслаждение, если я буду убит. Видите ли, ей будет очень приятно, если она станет вдовой победителя гонок, и она вполне готова уплатить за это.

Что я мог сказать? Все это дело с самого начала было фантастическим, а теперь ускоренным темпом превращалось в кошмар.

Он был вполне прав насчет мрачной недели. Майра, казалось, находила меня забавным. Она принимала особые меры, чтобы держать меня подальше от Джорджа. За всю неделю мы не урвали на рыбалку ни одного дня. Я по возможности находил убежище в своей комнате под тем предлогом, что навожу лоск на последнюю главу моей книги.

Разговоры были целиком посвящены предстоящим гонкам. Джордж был редко трезвым и общался с толпой, как будто не имел на уме никаких тайных замыслов. Мы с Майрой никогда не оставались наедине, а остальная компания, видимо, не находила в этом ничего странного. Майра получала свою долю восхищения в качестве жены Джорджа, а я видел, как она стремилась всегда быть в центре внимания.

В течение недели у меня были самые благоприятные возможности наблюдать за ней, и я пришел к выводу, что она была чрезвычайно опасной женщиной. Иногда я ловил ее на том, что она пристально наблюдает за Джорджем. Я видел тщательно скрываемую ненависть в ее глазах, и это вызывало мое крайнее беспокойство.

В воскресенье перед гонками Джордж попросил меня прийти в библиотеку.

– Я набросал кое-что. Хочу, чтобы вы просмотрели это и засвидетельствовали ее подпись.

Мы прошли в библиотеку. Майра сидела в кресле. Она улыбнулась мне, когда я вошел.

– Итак, Джордж посвятил вас в наш маленький секрет, – сказала она. При этом глаза ее сверкали, как у тигрицы. – Что вы думаете о нем? Не думаете ли вы, что ужасно мило жениться на девушке ради денег?