Объявили посадку.

Забравшись в свой вагон, Шитов с трудом запихал коробку наверх, на полку над входной дверью, и присел внизу / у него было нижнее место. Тотчас же заглянул в купе какой-то мужчина, спросил:

— Это пятое купе? А восемнадцатое место — здесь?

— Здесь.

— Ну ладно, пойду пока, покурю, — сказал пассажир, и исчез, а на его место в дверном проеме тотчас вдвинулся другой пассажир — постарше, погрубей и поопытней.

— Ты — что, внизу едешь? А на верхнюю лечь не хочешь? Нет? Ну ладно, — пассажир снял куртку, кинул ее на верхнюю полку, в ноги, покосился на коробку в нише над дверью, но ничего не спросил. Присел напротив Шитова, помолчал минут пять. — Ты до конца едешь? — Шитов кивнул в ответ. — Ну ладно, тогда я на свою полку полезу…

Он взялся руками за края верхних полок, легко оттолкнулся от пола и через мгновение был уже наверху.

Шлеп! И на пол падает красная книжечка. Шитов непроизвольно нагнулся и поднял ее, но как-то неловко — за одну корочку. Книжечка раскрылась. Фотография пассажира в милицейской форме. Черной тушью — фамилия и звание: «Тарасов Андрей Игнатьевич, старший лейтенант».

— Дай сюда! — сказал Тарасов Андрей Игнатьевич, старший лейтенант, и протянул сверху руку. Взгляд у него был внимательным и цепким. Ну правильно, как там у Чейза? Физиомоторные реакции, что ли? Вот их-то как раз и следовало сейчас Тарасову А.И. зафиксировать.

— Держите, — равнодушно сказал Шитов. Он уже ничему не удивлялся: ни пробитому стояку в квартире, ни появлению на вокзале Буравчика, ни даже этому старшему лейтенанту Тарасову А. И.

Вернулся в купе тот, кто уходил курить, и тоже птицей взлетел наверх, на свою полку. И почти тотчас же поезд тронулся и пошел на север — в Ноглики.

Шитов сходил к проводнику и принес белье. Развернул матрас на своей нижней полке, застелил постель. Потом пошел в курилку и долго там стоял среди дымящего люда.

Двое мужиков, по очереди отхлебывающие «Портвейн» прямо из горлышка, догадались, что вот этот парень у окна нуждается как минимум в глотке алкоголя, настолько одинокий был у Шитова вид.

— Ты на площадь Монги в бригаду к буровикам не приезжал прошлой осенью? Что-то лицо твое мне знакомо, — сказал один из них, и не дожидаясь ответа, протянул бутылку. — Будешь?

— Буду, — просто ответил Шитов. Отхлебнул пару глотков и вернул бутылку мужику. — Спасибо. А на Монгах я бывал, но раньше, весной.

— Очень даже может быть, — согласился тот. — Закурить-то найдется? Тогда давай!

Так они втроем и ехали. Долго-долго. Пока не допили портвейн до конца и не разглядели в чужих глазах усталость жизни.

На этот раз к Куркову в бригаду Шитов не попал: ему хватило дел в самом поселке. Устроившись в гостинице, Шитов тотчас же подхватил коробку с обувью и пошел прямо в центральный магазин. Здесь торговали всем подряд: телевизорами, спортинвентарем, парфюмерией, посудой… И обувью, кстати. Вот как раз-то к этому отделу Шитов и подошел.

— У вас там сколько обуви? Шесть пар? Многовато, конечно… Но, думаю, за недельку-другую продадите, — обнадежили Шитова из-за прилавка.

Составили приемо-сдаточную квитанцию, Шитов расписался где надо и вышел из магазина. Постоял на высоком крыльце, поглядывая по сторонам. Идти было решительно некуда, да и не хотелось, а сбор фактуры для материалов Шитов решил отложить до завтра.

Со своего возвышения Шитов увидел Юрку Суворина. Тот маячил на автобусной остановке с пакетом в руке, в котором проглядывался по крайней мере литр двумя емкостями по 0,5 л. в каждой. Другая рука у Юрки была забинтована.

— Привет! Бюллетенишь? А кто за кондея в бригаде остался? — Шитов, избавившись от коробки с обувью, был в благодушном настроении.

— Ну, кто… Азербайджанец этот, Толян. Да ты его знаешь… Такие харчо заворачивает! — пальчики оближешь. А ты опять к нам что ли, в бригаду? — спросил Суворин.

Шитов пожал плечами:

— Да вряд ли… Был же я у вас по осени. Надо и у других побывать!

— А у нас теперь «бугор» новый, — сообщил Суворин. — Курков в Холмск уехал, тралмастером на «Шикотан» устроился. А мы Ваську Петрова выбрали.

— Ну, Васька — нормальный парень, — сказал Шитов, лишь бы что-нибудь сказать. — А остальные как?

— Помаленьку… Да, Санька вроде бы судить собираются.

— Клишина? За что?

— Да говорят, он вроде бы машину рыбы, что ли, каким-то мужикам из Поронайска продал. Ну, не знаю… А я вот руку кипятком обварил, видишь? — Суворин помотал перебинтованной конечностью. — По пьянке. Узнали мы в бригаде, что Курков из бригады уходит, ну и того… Даже на лед не выходили.

Клишин продал машину рыбы? Невероятно! Неужели Санек мог на чужое позариться?

Шитов представил себе Клишина. Вспомнил, как жадно тот обсуждал вечерами, сколько выйдет за путину на рыбацкий пай. Подумал: а ведь, наверное, мог… Легкие деньги и не то с людьми делают!

Мелькнул идущий со стороны местного аэропорта рейсовый автобус, скрылся за дальним поворотом, снова появился… Минуты через три подъедет.

— Знаешь, Жень, у нас в бригаде говорят, вроде бы у тебя что-то случилось? С семьей, что ли… Действительно, что-то серьезное?

— Да что ты! — попробовал усмехнуться Шитов. Усмешки, впрочем, не получилось. — Так, ерунда.

— Ну и ладно, что ерунда, — бросил Суворин, и полез в подошедший автобус. — Но если что, — бросил он на прощанье, — плюнь на все — и приезжай к нам в бригаду. Без конкурса на полный пай возьмем!

… Наверное, в те дни нефтяникам давали зарплату, а может быть, отличились буровики, на два года вперед надырявив скважинами площади Монги и Набиль. Во всяком случае, простояв понедельник, вторник и среду, в четверг обувь, привезенная Шитовым, разошлась по чужим ногам. В магазине слупили двенадцать процентов подоходного налога, да комиссионных набросили десять процентов. Все остальное выдали Шитову. Наличкой.

Заодно уж в поселке Шитов взял фактуру на пару материалов попроще, и в четверг же, в два часа дня, отправился назад в Южный.

Дома его встретила растерянная Ирина.

— Приходили из милиции, — сказала она неестественно спокойным голосом. — Говорят, меня будут судить.

— Что? Судить? Ирина!..

— Да, судить, — повторила она громко и отчетливо. — Судить!

— Я же вам говорю: по вновь открывшимся обстоятельствам, — терпеливо-равнодушно объяснял капитан Семенов. — По вновь открывшимся. Что же здесь не понятно?

— Значит, тогда, в декабре, мое дело не закрыли? Но вы ведь мне сказали, что его закроют! — голос у Ирины дрожал.

— Да, его хотели закрыть, но не закрыли. Просто приостановили следствие. А потом его продолжили: открылись новые обстоятельства, — твердил свое Семенов.

— Какие обстоятельства могут быть? Какие, какие?!

— Новые обстоятельства, ясно? Но-вы-е! Короче, идите домой, — Семенов захлопнул изрядно затертую папку. — Идите и… ждите. Денька через два передаем дело в суд. Все!

— Надо искать адвоката, — сказал Шитов. — Прямо сейчас. Идем!

Вдвоем они отправились в адвокатскую контору. В пустом коридоре с облезлыми стенами Шитовы слегка растерялись. Наугад толкнулись в одну дверь — закрыто, постучались в другую — и услышали: «Входите!» Шитов пропустил Ирину вперед, а сам зашел следом.

Адвокат Веселяк слушал Шитову очень внимательно. Он несколько раз заставлял Ирину заново пересказывать тот или иной эпизод, что-то отмечал у себя в блокноте, переспрашивал и записывал фамилии.

— Дело — не гражданское, дело — уголовное, а оно и стоит дороже, — заметил Веселяк, откладывая, наконец, ручку в сторону. — Правда, я пока еще не знаю, дойдет ли ваше дело до суда, или же его можно будет закрыть еще на стадии предварительного следствия. — Веселяк сделал паузу, внимательно поглядел на Шитовых, сказал строго: — А если мне придется выступать на суде, то это опять же будет стоить дороже, чем ежели до суда… Ну, в общем, я кое с кем встречусь, наведу необходимые справки, посмотрю ваше дело… — Он посмотрел на настольный календарь. — Сейчас пятница. Так? Значит, придете ко мне… Ну, скажем, в среду. Да не волнуйтесь, все будет у вас хорошо! — улыбнулся он Ирине. — Успеем что-нибудь сделать еще до того, как они дело в суд передадут…