— Ну вот и замечательно! Приедете на свое радио — и оформите.

— Но ведь уже семь часов, бухгалтерия наверняка закрыта, — отказывалась Ирина.

— Ну и что с этого? Значит, завтра с утра оформите, — убеждал Мешкаев. — Себе ведь вы эти деньги не возьмете, правильно? Думаю, и ваше начальство вам поверит… А то смотрите, я ведь и передумать могу насчет интервью, — как бы в шутку пригрозил Мешкаев. — Тогда вы для своей радиокомпании ни рубля не заработаете, да и ваши десять процентов с рекламы… Десять, я не ошибся? Тогда и ваш процент вы потеряете.

«Ну надо же! Он даже знает, какой процент мы получаем от рекламы», — удивилась Ирина. Кажется, именно это ее и убедило взять деньги «наличкой». Ничего дурного в этом нет. Брать наличными в телерадиокомпании не запрещали, но и не поощряли: как ни крути, а проводить деньги через бухгалтерию все-таки лучше сразу, принимая их непосредственно из рук заказчика.

— Ну хорошо, так и быть, пойду на служебное нарушение, — пошутила Ирина. — Я еще к вам зайду, Егор Иванович, когда подготовлю интервью к эфиру. А заодно и квитанцию из бухгалтерии принесу.

И она положила конверт с деньгами в сумочку, рядом с диктофоном.

— Сейчас вас отвезут домой, — любезно сказал Мешкаев, и крикнул: — Петелин! — На крик заглянул какой-то парень с прической «ежиком». — Сейчас отвезешь корреспондентку домой, иди, готовь машину.

— Большое вам спасибо, Егор Иванович, — сказала Ирина.

— Да что там… Это вам спасибо… за то, что ко мне пришли! — В глазах у Мешкаева опять сверкнула злая искринка, вновь оставшейся незамеченной Ириной. — Идите на улицу. Водитель вас уже ждет. С ветерком до дома доедете!

— Это — она! — сказал Петелин, выглянув из-за белой «Нивы». И тот, кто стоял сейчас рядом с ней, сказал:

— Понятно…

Ирина вышло на крыльцо и стала спускаться по ступенькам, оглядываясь по сторонам и отыскивая взглядом обещанную машину. Моросил затяжной и нудный сахалинский дождь, и надо было спускаться осторожно, чтобы не оскользнуться.

Раз, два, три… Всего ступенек было десять.

На последней, десятой, ступеньке дорогу Ирине преградил человек с колючим лицом и усами «щеточкой».

— Минуточку!

— В чем дело? — удивилась Ирина. — Нет, в чем дело? — повторила она, поскольку человек с колючим лицом и не думал уступать ей дорогу.

— Прошу пройти со мной к машине, — колючелицый взял ее за руку. — Спокойней, не дергайся… Вот так.

Она еще ни о чем не догадывалась и ничего не понимала, но чувствовала: произошло нечто серьезное и очень страшное.

— Такая молодая, а уже вымогательством занимается! — сказал ей человек в милицейской форме, стоявший около белой «Нивы». — Тоже мне, рэкетирша… мать твою так!..

Ее посадили в машину и повезли. Она сразу все поняла. Вспомнила телефонный звонок там, в кабинете Мешкаева и слова директора фирмы «Кентавр»: «Да, конечно… Сейчас заканчиваем…» Она догадалась, почему Мешкаев так уговаривал ее взять деньги. Она знала теперь все-все!

Наивная, она попыталась избавиться от проклятого конверта. Сделать это ей не удалось. И тогда Ирина — расплакалась.

Сидевший за рулем человек в форме поглядывал на Ирину в зеркальце и ничего не говорил. В своей жизни он видел ситуации и похлеще.

— Что с тобой, Ирина? Ирка, что случилось? — бестолково спрашивал Шитов, но жена ничего не отвечала. Кажется, у нее был сильный шок.

Шитов помог Ирине добраться до дивана, а сам смотался на кухню. Достал из заначки бутылку «Муската», плеснул с полстакана, подумал и плеснул до краев.

— Оставь меня!

Стакан со звоном покатился по полу. Ирина уткнулась лицом в подушку и зарыдала…

Ее привезли в горотдел милиции и завели в какой-то кабинет. Там стоял сейф и три стола, заваленные бумагами. Человек в штатском сидел за столом и курил.

— Вы знаете, за что мы вас задержали? — спросил штатский, представившийся старшим лейтенантом Тарасовым. — Мы задержали вас за попытку вымогательства. — Он открыл сейф и достал из него листок бумаги. — Вот заявление от гражданина Мешкаева Егора Ивановича, директора фирмы «Кондор»… В частности, он утверждает, что вы под угрозой разглашения порочащих его сведений вымогали у него деньги — пятьсот тысяч рублей. Вот этот конверт с деньгами, изъятый у вас при задержании. Кстати, вы пытались от него избавиться там, в машине… Глупо! Вы будете утверждать, что это — не те деньги, которые вам вручил Мешкаев? Ну что же, давайте сверим номера банкнот, они у нас записаны…

Не будь Ирина так ошеломлена всем происшедшим, она бы тут же, в кабинете, задала бы Тарасову вопрос: каким образом заявление Мешкаева оказалось в этом сейфе еще до того, как были получены деньги? А если бы Ирина их не взяла? И еще. Какие-такие порочащие сведения о Мешкаеве могла знать Ирина, если директора фирмы «Круг» она видела первый раз в жизни — сегодня вечером? Помилуйте, какие угрозы могли исходить от Шитовой? Сегодня утром, по телефону? Но ведь она разговаривала с Мешкаевым, когда в радиоредакции сидели посторонние люди. Они бы подтвердили, что никаких угроз и в помине не было! Просто Мешкаев попросил журналистку приехать нынче в шесть часов к себе в офис. И все. Все!

Но старшему лейтенанту Тарасову не было нужды лезть в такие тонкости. Майор Колючко ему ясно сказал: на предпринимателя Мешкаева, директора фирмы «Кондор», собираются «наехать» рэкетиры. Ну да, та самая организованная преступность, с которой и борется наш славный 6-й отдел. Так вот поди ж, Тарасов, к Мешкаеву, да этих рэкетиров проклятых и возьми. Тепленькими. С поличным! Чтоб знали, как на честных бизнесменов «наезжать».

Брать рэкетиров пошел капитан Семенов — тот самый, с усами «щеточкой». И взял. Привез в отдел. Куда-то вышел… Да нет же, вот Семенов снова в кабинет зашел. Теперь он будет работать с задержанной. Брать объяснительную. Оформлять протокол задержания. Сверять номера купюр. И «колоть» задержанную, «колоть», «колоть»…

Но прежде чем человека «расколоть», его еще надо сломать, запугать его. «Ломал» Ирину Семенов мастерски.

— Ты мне лучше скажи, кто тебя к Мешкаеву подослал? — спрашивал он раз за разом. — Ну что ты сопли жуешь? Как деньги вымогать, так все — герои, а как отвечать… Кто за тобой стоит? Имена, клички? Да не ври мне, слышишь? Не ври!

И так — на протяжении двух, трех, четырех часов…

В конце четвертого часа Ирину, наконец, «сломали»…

Ей пригрозили, что отведут в подвал, к уголовникам, и там… И она поверила в это. И подписала все, что ей предлагали подписать.

Инсценировка, задуманная Гарцем, удалась, за исключением одной детали: хотели «взять на крючок» Шитова, а взяли — его жену. Ну да как там в пословице говорится? Муж и жена — одна сатана, так, кажется?

Ирину держали почти до часу ночи. Потом отпустили. Посадили в машину — в ту самую, белую «Ниву». И отвезли домой.

А в понедельник Ирине позвонили на работу и попросили зайти в 6-й отдел.

Там ей сказали, что на нее заведено уголовное дело…

…В ту проклятую ночь, с пятницы на субботу, в одном из домов спящего города Южно-Сахалинска, агонизировала изломаная душа.

— … Обними меня! Сильней обними! Мне страшно!.. — шептала Ирина, и Шитов прижимал ее мокрое от слез лицо к своему искореженному тоской сердцу. — Я люблю тебя… Я люблю тебя… — словно в бреду, повторяла жена. — Люби меня, слышишь?.. Люби!.. — И Шитов тонул в беспредельной и беззащитной нежности…

Эту ночь Шитов будет помнить всю свою жизнь. Он не может забыть эту ночь.

Но Шитов никогда и ничего не расскажет об этой ночи.

…Жена постепенно успокаивалась, но страх уже поселился в квартире Шитовых.

— Они обязательно придут сюда утром. С обыском, — говорила жена. И Шитов повторял:

— Да, придут.

— Они перевернут здесь все, а меня увезут в тюрьму, — говорила жена. И Шитов думал: да, могут и приехать, и увезти…

Господи, да если бы кто и приехал, что нашел бы он в квартире Шитовых? Денег у них оставалось — едва до получки дотянуть. Что с них возьмешь? Журналисты…