Если кто-нибудь выпивший подъедет сюда за лишней бутылкой, он раздавит ноги этого горемыки в труху, подумал Свистун. Остановился, размышляя, не стоит ли сделать доброе дело, спасти этого несчастного от неизбежного увечья. Нагнулся и перенес ноги бродяги на тротуар.

– Ах ты, сукин сын, – пробормотал тот, не сомневаясь, что имеет дело с ночным стервятником или, хуже того, с гиеной.

Когда Свистун прошел в аптеку, над головой у него зазвонил звонок. Внутри аптека более всего походила на склад – ряды полок, примыкающие к центральному проходу, были сплошь завалены какими-то товарами. Весь центральный проход был заставлен торговыми автоматами, причем одни громоздились на другие. Было их здесь, наверное, несколько сотен. И торговали они чем угодно – от пластиковых расчесок до плиток шоколада и презервативов, причем любой предмет стоил всего несколько центов, самое большее четвертак.

За кассой сидел клерк, здесь же, в ящиках, находился самый ходовой ночной товар – вино и пиво. Полдюжины зеркал помогали следить за каждым нечистым на руку посетителем, которому вздумалось бы сюда зайти. Но и собственное лицо продавца отражалось в этих зеркалах, и поэтому создавалось впечатление, будто он находится под стражей, а стерегут его собственные двойники.

Увидев, как идет по проходу Свистун, он поднялся с места и положил руку на стойку, как будто собрался выхватить из-под нее пистолет. В дальнем конце зала горели лампы дневного света, призрачно озаряя длинный обеденный стол с расставленными вдоль него стульями. Там же, подобно райским птичкам, восседали три размалеванные женщины, расстегнув платья и обмахиваясь веерами. Из музыкального автомата лился синкопический ритм.

– Ба-ба-ба-ба, – подхватил Свистун. – Блюз Джелли Ролла.

– В чем дело?

Вид у клерка был такой, словно Свистун только что разбудил его, а снилось ему перед этим нечто чрезвычайно приятное.

– Я разыскиваю кинотеатр, который называется… "Бобровая струя"!

Клерк посмотрел на Свистуна так, словно тот был карманом, в который он собирался залезть. Потянулся к заскорузлой жилетке, извлек стопку визитных карточек, принялся просматривать их, ни на мгновение не спуская взгляда со Свистуна.

– Вы знаете, где это?

– Выйдите, поверните направо, пройдите два квартала, потом опять направо, пройдите один квартал, потом налево, посередине квартала.

– А он сейчас открыт?

– Он всегда открыт. – Клерк обежал взглядом собственные визитки. Высмотрел одну и выложил на стойку с лихостью игрока в покер. – Льготный билет. После полуночи полцены.

– А есть здесь поблизости какой-нибудь отель? Или, может быть, мотель?

– Поблизости отсюда или поблизости от кинотеатра?

– Ну, не такой уж далекий свет! Скажем, где-нибудь посередине.

– Рядом с "Бобровой струей", просто рядом, находится "Синий дом". – На стойку легла еще одна визитка. – Со скидкой. Десять баксов за быстрый перепих.

– Я не муж в загуле и не пожарный.

– Сорок баксов за ночь, раковина в номере, туалет по коридору.

Свистун улыбнулся.

– А если мне захочется принять душ?

Еще одна визитка опустилась на стойку с легкостью пушинки.

– Через дорогу от "Синего дома". Бани «Би-Би». Десять баксов в левую дверь, пять в правую.

– А в чем разница?

– Левая для педиков. Там бывает весело.

– Когда я говорю про душ, я имею в виду только душ.

– Тогда какого черта вы собираетесь в кино? А если угодно поразвлечься, так поверните голову – и выбирайте!

Свистун посмотрел, куда ему было предложено. Три шлюхи тоже посмотрели на него, наполовину надеясь, что их снимут, наполовину, что их оставят в покое. Свистун услышал, как на стойку опустилась еще одна визитная карточка, посмотрел на уже довольно приличную стопку и взял в руки верхнюю. Первым словом, бросившимся ему в глаза, было "развлечение".

Можно было и не спрашивать, но он все-таки спросил:

– Криб Кокси, это ведь вы?

– Он самый.

– А это вот что такое? Еще один талон на скидку?

– В данном случае никакой скидки. Речь идет о моей личной гарантии. Передадите ее любой из здешних девиц – или любой из девиц на улице, – и она сделает для вас все что угодно. Буквально все что угодно.

– И комиссионные вы на этом огребаете?

– А почему бы и нет?

– А кто вам платит – сутенеры или девицы?

– За такие дела всегда отвечают мужчины, называйте их сутенерами или как вам угодно. Дамы в этом городе на вольных хлебах не работают. Такое запрещено.

– И все тут схвачено?

– Безопасность и порядок гарантированы. Свистун бросил на стойку десятку.

– А вам известно, кому принадлежит "Бобровая струя"?

Руки Кокси оставили в покое поверхность стойки. Глазки собрались в кучку – так подбирается мышь перед тем, как нырнуть в щель под дверью.

– Чем вы занимаетесь?

– Брожу по улицам, смотрю себе под ноги: вдруг там деньги валяются.

– В этом нет никакого секрета. Кинотеатр принадлежит Нонни Баркало. Это вам любой скажет.

– Этот Баркало и распоряжается девицами?

– Он во главе всего. Небольшое производство. Частная киностудия. Кстати говоря, не угодно ли фильм во французском стиле – о том, как затрахивают до полусмерти? Или с накладным членом – чтобы она почуяла, что к чему? Или малышку, которая сосет, как взрослая? На восьмимиллиметровой пленке или на кассете. У меня есть видеомагнитофон. У меня есть кассеты. У меня есть "Нежные ночи с Нелли". У меня есть "Три лилипута в лодке".

– А как насчет вьетнамочек?

– Ну, если вам по вкусу именно это… – Кокси по привычке понизил голос. – Не знаю, вьетнамочка ли она, но косоглазая, это точно. И вытворяет нечто особенное. Не угодно ли? У меня есть "Розита от этого обмирает". На самом деле.

Уистлер начал кое о чем догадываться – и от этого сразу же едва не блеванул.

– Инсценировка?

– Ничуть не бывало! Все в натуре. Можете мне не верить, но я даже был знаком с исполнительницей. Захаживала сюда и сидела за столом – как раз как те девки. А уже целый год ее нигде не видно. Клянусь, все снято по-настоящему. Ее уделали, прямо когда она кончала.

– И сколько это стоит?

– Двести пятьдесят.

Свистун проверил свою пачечку.

– А напрокат взять можно?

– Только не это. Тут надо раскошелиться. Свистун заколебался.

– Если у вас туго с наличными, можете рассчитаться карточкой, – сказал Кокси.

Уистлер достал кредитную карточку. Расписался на бумажке, подсунутой ему Кокси.

– Номер телефона? Свистун покачал головой.

– Видеомагнитофон или проектор?

– А чем здесь можно разжиться?

– В "Синем доме" есть видеомагнитофоны. Если хоть один из них работает. Можете взять напрокат у меня. За десять баксов. И они возьмут столько же.

– Мне бы не хотелось возиться с вашим видеомагнитофоном. Уж лучше попробую рискнуть в "Синем доме".

Кокси уложил видеокассету в бумажный пакет.

– Вы уверены, что вам не хочется побаловаться с кем-нибудь из девочек?

– Уверен. А где живет этот Баркало?

– На улице Урсулинок через дорогу от итальянской церкви Святой Девы Марии. Номера дома я не помню.

– А где он бывает?

– У Джимми Флинна на площади Святого Петра. В "Голубом гроте" у Минди, это на Ибервилле. С черного хода там бордель. И на втором этаже в "Бобровой струе" у него есть офис. Он, можно сказать, повсюду. А вы оптовик?

– Оптовик чего?

– Ходят слухи, будто Баркало распродает все, что у него есть. Кроме "Бобровой струи" и парочки многоквартирных домов.

– А с какой стати?

– Ему сделали предложение на Западе.

– В Лас-Вегасе?

– Послушайте, даже мне известно не все.

Свистун собрался на выход.

– Кстати, вам привет от Боско Силверлейка.

– Что ж вы сразу не сказали? Я бы сделал вам скидку.

Свистун, однако, решил, что это неправда.