Я хлопнула его по руке, скорее не протестуя, а так, для соблюдения этикета.

– Саша, ты… не хочешь? – Он сфокусировал на мне затуманенный взгляд.

И тогда мне пришлось сказать, что я хочу, потому что такая атмосфера не прощала ни вранья, ни кокетства.

– Пойдем куда-нибудь. Кажется, при ресторане есть гостиница, – прошептала я.

– У меня есть лучшая идея. – Он взял меня за руку.

В другую руку я взяла туфли. Майкл Рикман уверенно обогнул здание ресторанчика, я едва за ним поспевала. В моей голове со скоростью парковой центрифуги несся круговорот мыслей – веселых и не очень.

Он так уверенно идет – значит ли это, что он уже водил сюда женщин? Если да, то в этом, конечно, нет ничего страшного, ведь оба мы люди взрослые, но хрупкая романтическая обстановка сразу сходит на нет. Готова ли я к тому, что это всего лишь случайный секс? Курортный роман, просто курортный роман, который закончится, как только самолет оторвет меня от земли, – а именно послезавтра. И стоит ли позволять себе курортный роман с человеком, который мне так нравится? Но самое главное – отличается ли секс с иностранцем от секса с соотечественником?!

Мне опять вспоминается Жанна. То, как она рассказывала о своей интрижке с каким-то французом – кажется, Жанка познакомилась с ним в Третьяковской галерее. Хотя я до сих пор не понимаю, что могло занести туда мою подружку. «Иностранцы обожают оральный секс! – с авторитетным видом рассказывала она. – Не успела я опомниться, как его голова скрылась под одеялом. Поразительно – для нашего мужика это верх мастерства, а для иностранца – просто предварительная ласка. Что-то вроде поцелуя!»

– Мы пришли!

Он распахнул передо мной дверь какого-то деревянного сарайчика. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела… сено. Майкл Рикман привел меня на сеновал!

Меня разобрал смех.

На другом краю света, под низкими южными звездами, я оказалась главной героиней классической деревенской пасторали.

– Саша, что-то не так? – встревожился мой изобретательный любовник.

– Нет, все хорошо. – Я зашвырнула туфли куда-то в угол и плюхнулась в копну ароматного сена. – Иди ко мне!

Первое: иностранцы в постели ничем не отличаются от русских мужчин. То есть не совсем так – если ты влюблена, то национальные особенности не имеют никакого значения.

Второе: я потеряла туфли! Новые туфли!

Все утро мы с Рикманом ворошили сено, как заправские крестьяне. Но босоножек «Вичини» так и не обнаружили.

В отель мы заявились в полдень. Майкл меня проводил до номера – не мог же он оставить одну босоногую женщину в вечернем платье с застрявшими в волосах соломинками. Такая красноречиво намекающая на ночь любви Афродита далеко на Кипре не уйдет.

Я была уверена, что Лерки нет в номере, ведь моя подруга способна на круглосуточные проявления сильных чувств, и сейчас она наверняка предается любви с красноштанным мускулистым Паникосом.

Дверь в номер почему-то была не заперта, хоть внутри и не было никого. Я осторожно прошла в комнату, Майкл неуверенно топтался на пороге.

Что-то было не так. Но я не сразу сообразила, что именно. И вдруг Майкл Рикман сказал:

– Слушай, а чем это здесь так странно пахнет?

И только тогда до меня дошло: весь наш номер насквозь пропах любимыми духами Леры. «Плежерс» от «Эсте Лаудер» – приятно-сладковатый аромат, настолько тонкий, что я даже не сразу поняла, что его концентрация в воздухе несколько превышена. Странно, Лерка обычно так экономно их использует…

Я осмотрелась по сторонам и – так и есть – заметила в углу разбитый флакон.

– Вот неприятность. Наверное, он стоял на подоконнике, и его смахнуло занавеской. Лера так расстроится!

– Да нет же, его разбили специально! Посмотри! – Рикман кивнул на стену.

На нежно-сиреневых обоях виднелось еле заметное влажное пятно.

– Похоже, кто-то швырнул флакон в стену.

Я похолодела – нехорошее предчувствие прохладной змейкой угнездилось где-то в области моего желудка. Какая «кровавая драма» разыгралась здесь, пока я беззаботно нежилась на сеновале? В наш номер забрались воры? Лерку пытались изнасиловать, а она убегала от маньяка по комнате, швыряясь в него чем попало? Но разбит только один флакон…

Из ванной раздались приглушенные всхлипывания. Я облегченно вздохнула – по крайней мере, обошлось без летального исхода. Осторожно приоткрыв дверь в ванную, я увидела Лерку.

Моя лучшая подруга сидела на корточках на крышке унитаза, обхватив руками колени, и раскачивалась взад-вперед, как героиня фильма про быт сумасшедшего дома.

– Лер, ты что?

Она даже не обратила на меня внимания. Майкл заглянул в ванную через мое плечо.

– Что с ней? Может быть, вызвать врача или полицию?

– Не думаю… Знаешь, наверное, сейчас тебе лучше уйти, – я обернулась к нему, – не обижайся, просто она быстрее успокоится без свидетелей.

– Думаешь? Что у нее с лицом? Она не отрывает руки от лица, – забеспокоился мой спутник, – может, ее избили!

– Да нет, у нее просто размазалась тушь, – заверила я его, – она слышит, что я пришла с мужчиной, и не хочет, чтобы ты увидел ее лицо в потеках косметики.

– Да? – растерялся он. – Все-таки вы, женщины, немножечко ку-ку… Я могу рассчитывать провести с тобой завтрашний день?

– Думаю, да. Ладно, Майкл, иди! Я тебе позвоню, – я почти вытолкала его из ванной.

Как только за Майклом Рикманом закрылась дверь, Лерка вскочила с унитаза. Я оказалась права на все сто. Ее лицо напоминало холст великого мастера, который некий вандал обильно сбрызнул кислотой. Вокруг глаз было черным-черно, по щекам струились темно-синие потеки, на подбородке алели пятна губной помады.

– Ты все-таки ему позвонила! – почти обвиняющим тоном воскликнула она.

– Ну да… Ты же сама советовала.

– И надо полагать, у тебя с ним все хорошо!

– Лер, а, собственно говоря, в чем дело?… Ты нашла Паникоса?

– Лучше бы я его не находила! – перешла на меццо-сопрано Лерка. – И тебе советую бросить своего Майкла Рикмана. Пока он не обошелся с тобой так же гадко!

– Лера… – я сбегала в комнату и достала из минибара бутылочку пепси-лайт, – на вот, выпей.

– Это мне не поможет, – Лера раздраженно отшвырнула бутылку, – только алкоголь. Алкоголь – вот мой лучший друг на ближайшие несколько дней!

– Ты можешь толком рассказать, что случилось?! – потребовала я. – Давай закажем завтрак в номер и спокойно поговорим!

– Ну ладно, – Лера уселась на край ванной, – только никому не рассказывай. А то все скажут, что я полная дура.

История, рассказанная Лерой за «нездоровым» завтраком, состоящим из бокала джин-тоника и трех чересчур крепких сигарет.

Итак, расставшись со мной вчера вечером, Лерка в самом благостном расположении духа поспешила домой к тому, кого все эти дни уверенно считала любимым. Она прекрасно помнила адрес Паникоса и безошибочно указала нужные координаты улыбчивому таксисту. Жизнь казалась легкой и сладкой, как эскимо в шоколадной глазури. Лера отлично выглядела – загар еще сохранился, но краснота сошла, уступив место благородному медовому оттенку. Ее волосы блестели от специального геля, в ее ушах покачивались новые серьги, в пупке заманчиво блестело колечко, на ней было шикарное красное платье.

По дороге она думала, естественно, о Паникосе. Вспоминала, как на прощание он ей сказал: «Перебирайся в Лимассол, здесь замечательный климат, у нас получатся здоровые и красивые дети. Я буду зарабатывать деньги, а ты – воспитывать детишек!» И хотя в Леркины планы вовсе не входило внезапное превращение в домохозяйку и счастливую мать, но все равно бесхитростное предложение Паникоса показалось ей умилительным. И потом – ведь ей уже тридцать. Мама дорогая – тридцать лет! Эта цифра в голове ее блондинистой не укладывалась. Лерка казалась самой себе девчонкой, она оставалась такой же ветреной, беззаботной и легкой на подъем, какой была и в двадцать, и в двадцать пять.