— Отлично! — воскликнул один из операторов.

— Заткнись, старик! — осадил его другой.

Кора Кларк погладила меня по голове. Она была в ярко-красных перчатках, которые еще пахли кожей. Лица соседей были словно выжжены огнями — ни глаз, ни губ, ни носов. Сержант Росс опустил руку мне на спину и буквально пронес меня сквозь толпу. Когда я вошел в дом, родители обхватили меня и принялись рыдать. Стиснутый их телами, я учуял их запах. Словно я присутствовал на собственном зачатии, зависнув так между ними, — тот я, которым я был уже в тот момент, когда они меня сделали. Мало-помалу я стал выходить из ступора самосохранения и попытался заговорить. Мой шепот нельзя было не услышать — сам я слышал его отчетливо.

— Это ложь, — сказал я, и по коже побежали колючие мурашки. Я попытался повторить это погромче, но чем больше старался, тем крепче слова слипались в горле, пока не превратились в неразличимое «этоложэтоложэтоложь».

Рука сержанта Росса снова упала на мое плечо, как лепешка снега с крыши, и он стал подталкивать меня к дивану в гостиной. С перепугу я уперся пятками в ковер, но это было бесполезно. Он подождал, пока я сяду, и потом устроился рядом, всей своей массой прижимая меня к подлокотнику. Мозги у меня зашипели от шквала раскаленных мыслей. Я не мог оторвать глаз от этого нелепого мерцающего бейджа. Твердые пластинки черной лакрицы торчали из кармана под ним, как авторучки. Поймав мой взгляд, сержант предложил мне одну. Я взял, но жевать не стал — не было желания. Должно быть, он из отдела по работе с детьми, решил я.

— Мне кажется, Тереза что-то видела, — сказал я и тут же закусил обе щеки. — Она была в окне.

У сержанта Росса не дрогнул ни один мускул, не упал взгляд, не изменился голос.

— Кто такая Тереза?

— Моя подруга. Она живет здесь неподалеку. Мы со Спенсером играли у нее во дворе. Нам надо было с ней поговорить. Срочно. Мы…

— Мэтти, — перебил сержант Росс. Его голос звучал как флейта заклинателя змей. — Почему бы нам не начать с самого начала?

Я уперся взглядом в буквы на бейдже. Грудь у сержанта мощная. И он молодой.

— Мэтти, что вы со Спенсером делали сегодня вечером?

Я пожал плечами:

— Играли.

— Во что?

— Не знаю. Возились в снегу. — При этих словах я залился краской, и голос у меня задрожал.

— Мэтти, вы не заметили — за вами никто не шел?

Я покачал головой:

— Мы приехали на автобусе. Не знаю, может, кто-то ехал за автобусом.

— Но насколько ты помнишь, на улице никого не было.

— Вот если бы мы с вами сходили к Тер…

— Позволь мне спросить тебя вот о чем. Если бы Спенсеру удалось убежать, куда бы он пошел?

— Не знаю. Ко мне, наверное, если бы убежал сразу.

Сержант немного помолчал, потом спросил:

— А у Спенсера дома все хорошо?

Мне вспомнилась миссис Франклин в своем золотом плаще, и незнакомая, неясная грусть полоснула по мне, как отдаленная вспышка молнии.

— Не думаю, что его мама счастлива.

И снова сержант Росс умолк, но я ощущал на себе его взгляд. Когда я наконец посмотрел в его сторону, он сказал:

— Занятный ты мальчик, Мэтти.

Интересно, насколько занятным я покажусь ему, когда он узнает, что я все наврал, подумал я и снова закусил щеки, на этот раз до крови.

Сержант Росс наклонился вперед:

— Значит так, Мэтти. Теперь я хочу, чтобы ты как следует сосредоточился. Забудь, что ты в этой комнате. Думай об улице. Думай о сегодняшнем вечере. — Он так это сказал, как будто все произошло не полчаса назад, а когда-то раньше. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о самом последнем моменте, когда ты был точно уверен, что Спенсер с тобой.

— У Дорети на заднем дворе, — с ходу ответил я, радуясь, что разговор вернулся к Терезе. — Я бросил в него снежок, и вдруг увидел в окне Терезу. Надо туда пойти. Идемте!

— Мы кого-нибудь пошлем, Мэтти. Попытайся успокоиться.

— А я как же? — Я вскинул голову, словно мне бросили вызов, но потом заставил себя ее опустить. Мне не понравилось, как этот сержант на меня смотрел. — Без меня нельзя! — Слезы ручьями потекли по лицу.

— Мэтти, — сказал сержант Росс своим сиропно-тягучим голосом, — помоги мне понять, что ты хочешь сказать.

Я сделал глубокий вдох, потом еще один и смахнул слезы, но тут же набежали новые. Это все равно что смотреть сквозь лобовое стекло, заливаемое проливным дождем.

— Тереза… — начал я как можно спокойнее, — она… ей сейчас очень грустно. Она сидит за «Столом одиночества». Она видела, как задавили мистера Фокса, и сидела в его крови.

Тут сержант Росс впервые заморгал от удивления.

— Где-где? — переспросил он.

— Она уже давно не ходит в школу. И не будет ни с кем говорить. Она не разговаривает даже с собственным отцом.

Сержант Росс откинулся на спинку дивана.

— Она ни с кем не разговаривает, — сказал он. — Но ты считаешь, что с тобой она будет говорить.

— Не считаю, а знаю, — сказал я, стараясь держать себя в руках. — Придется. Ведь больше-то не с кем.

Сержант Росс прищелкнул языком. Потом снова нагнулся вперед, прижимая меня к подлокотнику.

— Я хочу, чтобы ты очень хорошо подумал, Мэтти. Я хочу, чтобы ты хорошо подумал и ответил, слышишь?

Я замер.

— Скажи-ка, сынок, чего ты не договариваешь? Я чуть было не выложил ему все как есть.

Я правда хотел, но слова застряли в горле. Так что я лишь посмотрел на свои руки, всхлипнул пару раз и сказал:

— Мы должны туда пойти. Пожалуйста. Иначе будет слишком поздно.

— Берт, — окликнул сержант Росс неожиданно громким голосом, и второй коп соступил со своего поста у двери. Он тоже был огромный — блондин с несоразмерно маленькой головой, косо сидящей на могучих плечах и похожей на зернышко, выпавшее из торбы с овсом. Он прихрамывал и смачно жевал зеленую резинку. — Берт, давай пошлем детективов к Дорети. Знаешь адрес, Мэтти?

— Вы должны взять меня с собой. Без меня ничего не получится. Она не будет с вами говорить.

— Сначала мы пошлем двух детективов. Они очень и очень хорошо знают свое дело. Так что, Мэтти, можешь не беспокоиться. — Теперь сержант Росс говорил скорее как мой родной дядя, нежели полицейский.

Чувство отчаяния и безысходности обожгло меня изнутри электрическим током.

— Я должен ее увидеть, — выпалил я.

— О чем сыр-бор? — спросил Берт незлобно.

— Он считает, что дочь Дорети могла что-то видеть. — Спокойный тон сержанта Росса меня смутил. — И еще он считает, что она будет говорить только с ним.

Берт рассмеялся. Смех был ласковый, но мне он не понравился. И я не знал, сколько еще я смогу все это вынести.

— Если мы и дальше будем тут рассиживать и молоть языками, — взорвался я, — Спенсера могут убить.

Берт перестал смеяться, а сержант Росс, посмотрев на меня в изумлении, поднялся с дивана.

— Жди тут, Мэтти, — сказал он и прошел на кухню. Я увидел, что он разговаривает с моими родителями. Наконец он вернулся и доложил Берту: — Мы берем с собой Мэтти и его отца.

Отец запихал меня в куртку. Последнее, что я увидел на выходе из дому, была моя мать, сидевшая на коленях у косяка кухонной двери, обхватив голову руками. Чувство вины накапливалось в груди, пока отец гнал меня сквозь строй телерепортеров к ожидающей у дороги «мигалке». Полисмены сели впереди, а нас усадили назад, за решетку, защищавшую их от арестованных.

— Скажите хотя бы, куда вы его везете? — приставала к офицерам Корал Кларк, крутившаяся возле капота в своей теперь уже расстегнутой белой куртке, обнимая красными ногтями микрофон.

В ответ Берт дал полный газ, машина, кренясь на бок, вползла задом на нашу аллею, потом ткнулась носом в дренажную канаву на другой стороне улицы и только тогда, загребая колесами льдистую грязь, вывернула на дорогу к дому Дорети. Репортеры засеменили по газону к своим фургонам, чтобы последовать за нами.

Дом Дорети, темневший в глубине тупика, производил впечатление хорошо укрепленного форта. Окна были затянуты плотными шторами, заменившими те, что искромсала Тереза. Подъездная аллея была нерасчищена, тут и там возвышались небольшие сугробики, похожие на берлоги снежных зверей.