Воротничковые рябчики вспорхнули на густую крону ели. Неплохо бы снять несколько штук к обеду. Мои выстрелы снесли головы трем птицам, и Сэк тотчас притащил трофеи. Поодаль на тополь взлетело семь острохвостых тетеревов, и я сбил еще двух птиц. Для приправы я без труда отыскал несколько мелких, но очень едких перьев дикого лука, который весной прорастает чуть ли не раньше всех трав. У этого растения, которое индейцы называют «костон», крепкий стебель и розовые цветы, оно растет почти по всему водоразделу, особенно на открытых склонах, и иногда напоминает лук-резанец. Летом им лакомятся олени — общипывают кончики. У нас была с собой картошка, но мы могли бы заменить ее одним диким мучнистым корнеплодом, который Старый Джо именует «индейской лапшой». У Сухого озера есть место, которое он называет «Лапшовый луг». У этого растения небольшая верхушка, похожая на морковку, и маленький бледно-голубой цветок. В высоту оно достигает тридцати сантиметров. Съедобный корень сидит иногда на глубине в несколько сантиметров. Есть разновидность, напоминающая клубок грубой пряжи, сантиметров пятнадцать в поперечнике. Медведи выкапывают эти корни, особенно в начале лета. По медвежьим следам можно отыскать все формы этого растения, а также мелкий индейский картофель, который растет на приподнятых местах. Корнеплоды попадаются и на лугах, и на склонах, и на влажной почве в еловых рощах. У Сухого озера и на Тополиной горе их уйма. Дикая морковь, которую опасно спутать с ядовитым пятнистым болиголовом, растет на влажной почве вблизи ручьев и озер. Это растение с очень длинным стеблем, иногда с неприятным запахом, с бледно-розовыми или белесыми цветочками и корнями, как у пастернака. Стебли, очищенные как сельдерей и отваренные в двух водах, довольно вкусны. Индейцы, кроме того, снимают весной кору с молодых сосенок, соскабливают с нее сочный внутренний слой и едят. Поэтому вдоль троп попадается так много ошкуренных деревьев. Индейцы едят и мелкие сосновые семечки и вообще много разных диких растений и ягод. Особенно женщины вроде Минни. Эти на все находят время и все у них идет в дело.

Карьеры в основном охотились на суше, но значительную долю провизии добывали по озерам и рекам — пресноводную рыбу, съедобные ракушки, бобров, ондатр, водоплавающую птицу, а также лососей, осетров и стальноголовых лососей, идущих по рекам на нерест. У них были верши, бредни и гарпуны. На суше звероловы применяли пружинный капкан, силки и западню, не говоря о луках. Мясо и рыбу, так же как корни и ягоды, сушили на зиму, а свежее мясо извлекалось по мере надобности из теплых берлог. Шкуры и мех шли на кожу и одежду. Умереть с голоду здесь мог только человек и без того стоящий одной ногой в могиле.

По плотному ковру сосновой хвои, устилающей тропу, ходят бесшумно и не оставляют следа, но Сэдсэк ухитрился учуять какой-то особенный запах и вопросительно поднял голову, прося позволения сойти с тропы. Засыпанная землей кучка, которую он обнаружил у сучковатой сосны, была так свежа, что шерсть на нем ощетинилась: по крайней мере одна кошка совершала обход своих владений. Вероятно, у каждой пумы свой особый запах, и Сэк принюхивался и фыркал так, словно желал как следует закрепить в памяти эту неповторимую индивидуальность.

Кучи, которые нагребают пумы, они же кугуары, они же горные ловы, могли бы рассказать многое, но мы почти не умеем читать эту тайнопись. Сгребая сухие иголки или другой лесной мусор в компактные кучки в десять сантиметров высотой и десять — пятнадцать сантиметров в поперечнике, пума хоронит под этими аккуратными вешками свой помет и мочу. Дело это суетливое, кропотливое, будоражащее мысль: соорудить ли новую пирамидку рядом со старой? Реставрировать старую? Построить заново? Где? Общественное отхожее место, оно же информационный центр, обычно расположено где-нибудь под большим суковатым хвойным деревом у края ущелья или водоема. Проходя мимо такого места, пума тщательно знакомится со всеми оставленными там посланиями и только после этого продолжает свой таинственный деловой маршрут. Если кот спешит, он может миновать второстепенные центры, не заходя в них. Вдали от общественных мест для той же цели может служить практически любая точка.

По этим «общинным центрам» можно судить о численности животных на данной территории. Например, район реки Кенель я исходил на лыжах вдоль и поперек, и мне известно пять основных «центров» на двести шестьдесят квадратных километров зимней территории пум. Под одним деревом я как-то насчитал двадцать четыре кучи: туда приходили облегчаться штук десять взрослых зверей. Это целое сообщество. Лет двадцать назад кто-то построил дом на одном таком месте, прямо посреди великого пути пум, ведущего с одного их зимнего кочевья на другое. Затем рядом выросло еще несколько домов, чьи владельцы, вероятно, и не подозревают, что до сих пор через остаток леса рядом с их поселком регулярно проходят полчища пум.

Пумы, ярко выраженные многолюбы, ведут в общем холостяцкое житье с бурными любовными историями. Женский пол составляет подавляющее большинство населения. Определить пол котенка нелегко. Я осмотрел на своем веку немало юных пум, живущих еще при матери, и среди них обнаружил очень небольшой процент самцов, приблизительно один кот на три, минимум на две самки. Котят обычно трое, и часто все они кошки. Удивительно, что коты все-таки, откуда-то берутся, зато не приходится удивляться, что они все как один безумные прожигатели жизни.

Выйдя во втором году из-под материнской опеки, кот-подросток живет под постоянной угрозой, что его выследит, изувечит или убьет, а то и сожрет взрослый кот. Первые год-два независимого существования молодой кот проводит в тиши и одиночестве, порой находит себе другой участок для охоты и вообще старается быть тише воды, ниже травы, пока не подрастет. Лет до трех-четырех в любовные похождения он не впутывается, разве что его сама захомутает какая-нибудь ищущая дамочка.

Молодой кот порой забредает очень далеко, то ли потому, что в родных местах трудно добывать пищу, то ли просто из желания посмотреть белый свет. Путешествуя, он тоже может попасть в бедные дичью места. И в том и в другом случае пустой желудок не способствует благонравию, и кот может на время поселиться по соседству с какой-нибудь деревушкой и не замечаемый никем потихоньку потаскивать домашних кошек и собак. Хозяева будут думать, что на животных напал какой-то загадочный мор. Любая лающая собака загонит пуму на дерево, но, если она бежит молча и неожиданно наткнется на пуму, та может напасть на нее и убить.

В одном поселке три человека, вооруженные метлами и граблями, вступили в бой с пумой, которая подхватила здоровущего пса и отступила в лес. Мы с Сэдсэком прибыли в это небольшое селение через пару дней. По следам я догадался, что это скорее всего молодой кот. Один лесоруб сказал мне, что у фермера неподалеку ходит на выпасе стадо коз и что неплохо бы нам наведаться к нему за справками. Так мы узнали, что одна коза накануне не явилась на вечернюю поверку, а утром все стадо отказалось выходить со двора. След Сэдсэку показывать было не нужно. Он чуял пуму и точно знал, где она, несмотря на сильный козий дух. Дав мимоходом урок вежливости паре козлов, Сэк помчался вперед так поспешно, что мне приходилось его подзывать.

Некоторые думают так: пума — это пума и этим все сказано. Но на самом деле у каждой свой нрав, особенно у тех, кто постарше. Поэтому я решил разузнать об этой зверюге как можно больше, прежде чем напускать на нее Сэка и рисковать отличной собакой ради шкуры паршивого кота. Если мои подозрения подтвердятся и я уличу эту пуму как собакоубийцу, то против нее позволительны любые средства — капкан, западня и пуля. Пока во всяком случае не надо ее волновать. Мы вернулись к первоначальному месту действия. Я планировал походить в радиусе пяти-шести километров вокруг поселка и пособирать сведения. Для охоты место было неподходящее, но для капканов идеальное. Тропы были самые звероловные. Крадучись, мы шли через чащу, как вдруг Сэк совершил нечто непростительное. Он потихоньку отбежал от меня в сторону, а затем с яростным лаем помчался через лес к козьей ферме. Потом я услышал выстрел. Лай прекратился.