— Почему вы всегда накапливаете такой длинный столбик пепла, а потом смотрите, как он падает? На ваших коврах повсюду следы пепла.

Диана Баррет улыбнулась невеселой улыбкой. Она всегда так улыбалась, когда старалась избежать какой-нибудь неприятной для нее темы разговора.

— Наверное, потому, что ненавижу эти ковры. Я ненавижу весь этот дом. Здесь я всегда несчастна. Вот почему я хочу переехать в Аббед-Милл. Он обставлен по моему вкусу. Это — дом Сент-Джона, а тот — мой.

Она нарочно растерла кучку пепла по ковру носком туфли, а затем посмотрела на мистера Артурингтона грустно и пристально.

— Вы знаете, Альберт, — сказала она серьезно, — я думаю, что скоро мы все это разрушим.

— Кто мы?

— Не притворяйтесь, будто не знаете. Сент-Джон и я живем, как кошка с собакой. Это плохо для нас обоих. Надеюсь, он сумеет организовать финансовые дела так, что я смогу жить в Аббед-Милле, а он здесь. Кейт собирается в июне выйти замуж за молодого Витта. А до замужества она поживет со мной.

— Тут еще кто-нибудь замешан?

— Вы думаете о другом мужчине или о другой женщине? Нет, насколько я знаю. Между прочим, вы знакомы с Тимоти Уэллсом?

— Я знал старого Тимоти. Он умер. Но вы, наверное, про племянника?

— Да.

— Я не знаю его. А почему вы об этом спросили?

— Мне просто интересно, что он за человек. Вот и все.

Инспектор Булл, придя к себе в кабинет, взглянул на кипу рапортов, лежавших на столе, и взял телефонную трубку. Он позвонил домой жене и предупредил ее, что к обеду не придет, но к обеду придет мистер Пинкертон. Пусть они пообедают вместе и сходят в театр, а потом зайдут за ним.

Положив трубку, он принялся за работу. Ознакомившись с содержанием всех бумаг, он принялся систематизировать факты.

1. Портной опознал костюм на мертвом мужчине, обнаруженном в Редклиф-Корте, и сообщил, что сшил его для мистера Симона Крейки в феврале 1928 года. В морге он опознал в мертвом Симона Крейки. Все мерки полностью совпали, левое плечо было на 3/4 дюйма выше правого. Плечо костюма было соответственно приподнято под подкладкой. Портной сказал, что Симон Крейки носил бороду и очки с толстыми стеклами. Ни на теле, ни вблизи от него очков найдено не было. В Редклиф-Корт был послан констебль, который обыскал все кругом, но очков так и не нашел. Ни в такси, ни в других возможных местах в понедельник, вторник и среду очков никто не оставлял и не находил.

2. Барклей, обувщик, опознал на мертвом ботинки. Они были сделаны им по заказу для Симона Крейки. Опознал тело в морге по особенному подъему плюсны. Обувщик также подтвердил, что Симон Крейки носил бороду и очки.

3. Винсент, управляющий отделением Среднего и Южного банка в Кингсвее, сказал, что мертвый — такого же сложения, как Симон Крейки, но у того был бледный цвет лица и борода. Давида Крейки он опознал без колебаний.

4. Миссис Бледсоу, владелица писчебумажного магазинчика на Теобальд-Роуд, Давида Крейки опознала сразу. Относительно другого тела сказала, что, несмотря на сходное телосложение, это не Симон Крейки, так как тот носил бороду и очки с толстыми стеклами. Спросила: когда он умер? Узнав, что он умер четыре дня назад, с уверенностью заявила, что ее пятилетний сын видел и разговаривал с Симоном Крейки в четверг между половиной пятого и пятью часами.

5. Кошлейн, оптометрист, опознал тело Давида Крейки. Он в течение 22 лет изготовлял очки для Давида Крейки. Однажды чинил очки и Симона Крейки — в прошлом году, перед Рождеством. Помнит, что они были прописаны американским окулистом (в Портленд Плейс).

6. Вильям Риверс, окулист, американец, определенно опознал тело как тело Симона Крейки. Зрачок левого глаза частично затемнен непрозрачными пятнами. Правый глаз тоже с пятнами. Рецепт очков и детальное описание болезни будут представлены. Доктор Риверс считает свое свидетельство абсолютно точным. На вопрос — может ли брат-близнец иметь такие же дефекты зрения, ответил, что такая возможность маловероятна. Указал, что Симон Крейки впервые обратился к нему девять лет тому назад. Болезнь за это время заметно прогрессировала. Добавил, что человек с таким зрением должен был носить очки. Очков нигде найдено не было.

Инспектор Булл откинулся на спинку кресла и задумался. Миссис Бледсоу, соседка Симона Крейки, мистер Винсент, его банкир, и миссис Баррет, его клиентка, — не опознали в убитом на Редклиф-Корте Симона Крейки. Портной и сапожник опознали его по физическим особенностям и по меркам, не считая бороды и очков. Доктор Риверс определенно узнал его по состоянию глаз.

«Нет оснований сомневаться, — думал инспектор Булл, — что тело, найденное в Редклиф-Корте, — тело Симона Крейки, несмотря на отрицательные показания трех свидетелей».

Булл еще раз просмотрел отчеты. Борода и очки — были случайными характеристиками, их можно принимать или не принимать во внимание. Вот разная высота плеч или дефект подъема плюсны — это уже несомненные факты. Свидетели показывают, что Симон Крейки носил очки с толстыми линзами. Однако окулист опознал его не по очкам, которые могли быть уничтожены, а по дефектам глаз. Инспектор Булл сам видел особенности глаз убитого — их нельзя было уничтожить. Оставался факт странного отсутствия бороды и цвет лица мертвого. Следовало ли это считать основательными возражениями? Может быть, был еще и третий Крейки-близнец? И, что важнее всего, оставалось свидетельство мальчишки Бледсоу, пяти лет, который совершенно определенно видел Симона Крейки не в какое-нибудь время, а именно между половиной пятого и пятью часами в четверг, то есть по крайней мере через два дня после того, как был убит человек в Редклиф-Корте.

Если это тело Симона Крейки, в чем инспектор Булл был теперь уверен, то что значили все эти противоречия?

Инспектор Булл решил немного отвлечься от всех этих размышлений и позвонил в полицию Эдинбурга. Он попросил найти миссис Дункан и ее племянницу и отправить их, если это возможно, в Лондон на «Летающем Шотландце». Он их встретит на Кинг-Кросс. Ему нужен ответ. Это очень важно. И немедленно.

Затем он еще раз просмотрел все рапорты и написал для себя:

Упершись обоими локтями в стол, Булл смотрел на свое описание и хмурился. Если отбросить прочь очки, бородку, пальто, шляпу и палку — что тогда остается? Остается мужчина средних лет, пяти футов восьми дюймов ростом или чуть выше, весом около 140 фунтов, чисто выбритый, с голубыми, серыми или карими глазами, волосы, вероятно, но не обязательно, седоватые… Это безнадежно! Это подходит ко многим мужчинам. Он сам может сразу назвать дюжину таких. Да вот взять хотя бы его друга, мистера Пинкертона. Это просто его портрет! Пожалуй, только ростом немного повыше. Да и на самого комиссара, пожалуй, почти похоже.

Булл снова откинулся в своем кресле и постарался сопоставить все факты.

Зазвонил телефон. Детектив-инспектор Мак-Каллоу из Эдинбурга сообщал: миссис Дункан уехала из отеля Армии и Флота на Принцесс-стрит 21 июня 1929 года. Все почтовые отправления в ее адрес она просила переадресовывать своему поверенному Тимоти Уэллсу, Лондон, Линкольн-Инн.

Булл досадливо хмыкнул.

Никаких сведений о племяннице или какой-нибудь компаньонке нет. Хозяин отеля помнил, что леди уехала вместе с братом, который приехал из Лондона, человеком небольшого роста, с седой бородкой, в очках с толстыми стеклами. Тогда ей было около 50 лет.

— Благодарю, — сказал Булл и дал отбой.

— Дайте сообразить, — сказал комиссар, придвигаясь и беря в руки карандаш. — Мне кажется, это наиболее странный случай в нашей практике, Булл. В нашем распоряжении два трупа мужчин. Оба, почти определенно, Крейки — Симон и Давид. Я думаю, что следует принять идентификацию американского доктора как правильную. Теперь о цвете лица.