– Просто невероятно! Вы – вылитая она в последние дни жизни… Моя девочка работала страховым брокером в компании «Скоттиш эквитабл». – И сует мне парик и косметику в руки. Ну, ни фига себе! – Раз уж вы до сих пор были так добры, мистер Кинг, то не откажете старику… Это усилит ваше невероятное сходство с Кэтлин.

– Э-э… хорошо, – отвечаю. Что ж, увяз коготок – погибла птичка.

– Не перестарайтесь с косметикой, мистер Кинг. Моя Кэтлин не была вульгарной девушкой.

– Нисколечко не сомневаюсь, Олли, нисколечко, – говорю и сажусь к зеркалу. -Да, раз уж мы шли выпить виски, я бы сейчас пропустил каплю для храбрости.

– О, конечно, Джейсон. – Он отправился за выпивкой. – Хорошо же я гостей принимаю…

Слышно, как он шлепает вниз по ступенькам. Я быстро делаю свое дело. Смотрюсь в зеркало в полный рост – а что, неплохо! Спускаюсь по лестнице, меня уже ждет Олли с двумя здоровенными стаканами вискаря.

– Изумительно… Глазам своим не верю! Вы похожи на Кэтлин даже больше, чем… пожалуйста, садитесь.

Я разваливаюсь в кресле, а он садится у меня в ногах и принимается целовать мне туфли и ноги, а потом вдруг как взвоет:

– Прости, прости меня дорогая, прости! – А потом – бац! – как ткнется своей башкой мне выше колен!

Смотрю я на козлиную макушку, плешивый колпак с остатками седины, и не знаю, куда рожу девать.

А он все блеет, как ему, мол, жаль, и я шепчу так нежно:

– Ничего, папа.

– Повтори, – отвечает, да настойчиво так.

– Не переживай, папа… папочка, все будет хорошо, – говорю.

Он все всхлипывает да всхлипывает, а сам мне локтем ногу трет. Потом вдруг застывает, как в судорогах, сопит, сопит; затем вздрагивает, обмякнув, и шепчет:

– Спасибо… спасибо… о Боже…

Только несколько мгновений ему удалось посидеть, расслабившись у моих ног. Но тут в двери повернулся ключ, и старикашка взметнулся:

– О Господи, она уже вернулась из своего идиотского клуба!

По морде видно, что он обделался от страха.

– Слушайте, вам надо скорее уходить. – Старикашка мечется, подталкивает меня к кухне, а оттуда – к черному ходу.

– Моя одежда наверху! Куда я, мать твою, так пойду?

– Пожалуйста, мистер Кинг… Джейсон… Моя жена не перенесет травмы, увидев вас… нашу дочь. Она не поймет. Умоляю, уходите, и тогда обешаю: ваша апелляция будет удовлетворена!

И вот я стою на улице, на заднем дворике, как трансвестит хренов, и до дома мне не добраться, и на улице уже темно. Бля!

Билет на поезд – в моих штанах наверху. Да и не помог бы он мне: что я, так поеду? Ричи Терпило кинется меня жалеть, но это еще полбеды. Как я буду спускаться с холма при всем народе, когда «Гот» закрывается? Ебать мой хуй, что же делать?

А ничего. Просто выпрямиться и идти по дороге с достоинством. Выхожу из-за угла на улицу и сразу наталкиваюсь на старушенцию с собакой. Обе пялятся на меня. Мысленно представляю, как двигаются девочки: стараюсь не сильно крутить жопой, а все остальное, думаю, за меня сделают каблуки. Двигаю на восток, мимо Ист-Энд-парк, к дорожной развязке. Ну а там ничего другого не остается, как тормозить тачку: не топать же пешком шесть миль на каблуках!

Встречаемся с парнями в кафе в Данфермлииском парке позже тем же днем. Мы все пьем кофе «Кенко», как вдруг один из них, тот громила, с которым трахается Лара, Монти, как она его зовет, достает из кармана маленькую бутылку виски. На нем футболка с логотипом «Ганз-энд-роузез» с надписью «Жажда разрушения» от плеча до плеча. Здоровенной лапой, огромной, как у отца, он наливает Ларе, а потом – другому парню, некоему Клепто. Протягивает бутылку и мне, но я накрываю стакан ладонью.

– За рулем не пью, – говорю.

У Монти серая кожа, испещрённая оранжевыми пятнами. Он похож на кусок лаваша, покрытый оспой. Белесые волосы коротко стрижены, седые на висках. Просто чудовище, и я невольно пытаюсь представить его с Ларой в постели.

Монти пожимает плечами, а «это» Клепто выдает:

– Очень разумно. – И кивает так с издевочкой. Костлявый, жилистый малый, с лошадиными зубами и холодным черным взглядом; смотрит не мигая.

Монти откидывается на диванчике и потягивается, явно выставляя напоказ мускулистое тело. Он совсем не жирный, но таких скульптурных очертаний мышц, как у парней в спортзале, у него нет. Хотя бицепсы здоровенные. Я уже видела такие у приятелей отца, это бицепсы рабочего со стройплощадки.

– Так вы на сегодня приключений ищете, девчонки, да? – спрашивает, словно угрожает.

Мне не по себе от такой формулировки, да и Ларе тоже, но она отвечает с дразнящим смешком:

– Вижу, мы не ошиблись адресом?

– Уж это точно, – лыбится Монти.

На выходе по дороге к машинам шепчу Ларе:

– Не очень-то он похож на принца Уильяма.

Лицо этой дряни бесстрастно. Она меня молча отшивает. А когда вдруг идет к машине Монти, у меня вообще сердце уходит в пятки. Мое волнение не укрылось от этого амбала:

– Клепто поедет с тобой, чтоб не потерялась, – угрюмо бросает он.

Их фургон трогается. Постояв под дождем, я нехотя забираюсь в машину, открываю дверь для Клепто, и мы отправляемся нагонять. Дождь полил сильнее, и «дворники» размазывают крупные капли по лобовому стеклу.

Клепто сидит рядом и пялится на меня, словно обмеряет. Ремень безопасности бежит вдоль диагоналевых полос его джемпера.

– Расскажи о себе, Дженни. У тебя парень есть?

Мне холодно, включаю печку.

– Да, у меня есть парень.

Инстинкты подсказывают, что этого Клепто нельзя подпускать слишком близко. Но сказала я, видимо, недостаточно убедительно, потому что он ухмыляется и говорит:

– Не заливай, твоя подружка сказала совсем другое.

Вот зараза, пробует подсунуть меня под этого отморозка!

– А мне плевать, что она тебе сказала, – отвечаю.

Клепто повышает голос, и в его глазах мелькает угроза.

– Эй, нечего нос задирать, цыпочка, – рявкает он, и меня бросает в пот. Его голос вновь становится игривым: – Ну, хорошо, если парень у тебя есть, то как его зовут?

– Джейсон, – вырывается у меня.

– Ах, Джейсон, – вкрадчиво говорит Клепто. – Ну и где этот Джейсон сегодня?

– Ему надо было встретиться с друзьями, – отвечаю.

Надеюсь, на этом допрос закончится. Однако чаяниям моим не суждено осуществиться:

– Забавно, а твоя подруга ничего об этом Джейсоне не знает. – И опять скалит зубы. Я едва вижу фургон впереди.

Так, хватит мне отвлекаться от дороги. Не поворачиваясь, спрашиваю:

– А что, твой друг все о тебе знает?

– Монти-то? – продолжает лыбиться. – Ну да, пожалуй, все.

Похоже, он старается что-то припомнить, и наступает долгожданная тишина. Жарко, выключаю печку; за окном – раскисшие бурые холмы в мареве дождя. Я уже было успокоилась, как вдруг машина снова наполнилась его жутковатым голосом:

– От парней-то у тебя нет отбою, это видно. К такой ладной девке, наверное, в очередь выстраиваются.

Молчу; хотя комплимент пошлый, внутри все переворачивается от удовольствия. Много от кого я бы эти слова выслушала, но от этого вурдалака…

– Знаешь, Дженни… Можно тебя спросить?

Ну что прикажете на такое отвечать? Я бы пожала плечами, да зачем? Смотрю вперед, на дорогу, сквозь танцующие «дворники».

– Это значит «да»?

– Надо – спрашивай. – Мой вздох звучит пораженчески.

Черт, вынудил меня ответить! – Я вообще-то машину веду!

Однако Клепто это ничуть не останавливает, и я слышу то неизбежное, чего и опасалась:

– Вот если с кем-то встречаешься, то можно ведь с кем-то другим потискаться, ты как думаешь? Просто потискаться, и все.

Даже сквозь переполняющие меня страх и омерзение чувствую, с каким удовольствием поболтала бы сейчас на эту тему, если бы попутчик не был таким безмозглым боброзубым шизиком с глазами насильника.

– Смотря с кем, – вырывается у меня.

У него прямо челюсть отвисла: