Дженсон огляделся, пытаясь угадать, в какой из наемных экипажей села Сарина. Нахмурившись, он засунул руки в карманы брюк и второй раз за день обругал себя глупцом. На другой стороне улицы из таверны с шумом вывалилась компания английских моряков, и он с завистью поглядел им вслед. Сейчас ему определенно требовалось что-нибудь покрепче чая, от которого его оторвала ускользающая золотоволосая тень.

Он слегка скривил рот. Дженсон всегда считал себя здравомыслящим человеком, и все же при виде Сарины Пейдж так же потерял всякий разум, как и часом раньше, когда в его жизнь неожиданно вернулась Хилари Вудтроп Грей.

Он давно уже считал ее навеки оставшейся в прошлом, когда она появилась на пороге конторы и легко поймала в ловушку ту часть его души, которая ее все еще любила. Была ли пронзившая его в тот момент молния вспышкой желания или просто реакцией на неожиданную встречу? Дженсон глядел на проезжающий мимо экипаж и не мог найти ответа.

Когда он встал, чтобы поздороваться с Хилари, и, проигнорировав призывно вытянутые губки, ограничился легким поцелуем в щечку, широкая юбка ее бархатного платья, державшая их на расстоянии, показалась ему весьма уместной преградой.

Вполне в духе Хилари, подумал он, выбрать ткань, так подходящую по цвету к кобальтовой синеве ее глаз, и усилить производимый эффект, надев сапфировые серьги и ожерелье. Он разглядывал ее глаза, благородной формы нос и губы – это сладострастное алое пятно, когда-то своей мягкостью непреодолимо манившее его, и проклинал себя за то, что он не способен противостоять паре надутых губок и тому обещанию, что таится в них.

В тот момент ему стало нечем дышать, и, прежде чем кто-либо из них успел заговорить, он схватил Хилари под руку и потащил за собой на улицу, где немедленно остановил свободный экипаж и подсадил ее в коляску. Только в окружении других людей он сможет справиться с обжигающим жаром, охватившим его чресла, и гипнотическим воздействием ее близости.

– Я ошиблась, – были первые слова, которые она пробормотала, когда им принесли чай.

Дженсон обхватил обеими руками чашку и промолчал.

– Я вышла замуж за Прескотта, потому что была напугана, – продолжала Хилари, и ее голос, словно порыв холодного ветра, потревожил давно забытые воспоминания. – Я скучала по тебе, Дженсон, и хочу, чтобы мы снова были вместе.

Он все сжимал чашку, думая, что не прочь с такой же силой сдавить ее горло. Она бросила его, чтобы выйти замуж за другого, а сейчас хочет, чтобы он простил ей эту ошибку и заключил в объятия! Почему? Неужели она думает, что, преодолев тридцатилетний жизненный рубеж, он теперь в безопасности? Или она узнала о процветании его торговой компании и решила, что быть богатой вдовой молодого человека намного привлекательнее, чем быть богатой вдовой старика?

– Дженсон? – Маленькая, вся в кольцах, ручка потянулась к нему, и он поспешно поднес чашку к губам. – Тебе нечего мне сказать?

– Нет. – Он помотал головой и через силу сделал глоток. – Что привело тебя в Шанхай?

Ее брови слегка приподнялись.

– Мой муж приехал сюда, чтобы купить фарфор и нефрит, – сухо пояснила она. – Дженсон, я…

– И он собирается воспользоваться судами «Торговой компании Карлайла», чтобы переправить товар в Америку?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

Он пожал плечами.

– Просто я решил, что именно в этом причина твоего появления в моей конторе.

Хилари понизила голос до шепота:

– Я же только что объяснила тебе, почему я здесь.

Дженсон откинулся назад и слегка наклонил голову набок.

– О да! Ты сказала что-то о том, что собираешься бросить мужа и вернуться ко мне.

– Я не говорила, что уйду от мужа, – возразила она.

– Понятно.

Хилари наклонилась к нему, и в ее голосе зазвучали нотки отчаяния.

– Я заходила в твою контору каждый день в течение недели, надеясь, что ты вернешься из Гонконга прежде, чем мы отплывем в Сан-Франциско. Я должна была повидать тебя, Дженсон! Я должна была заставить тебя понять…

– И что же, по-твоему, я должен понять? – насмешливо перебил он. – Ты сказала, что не оставишь мужа, но, учитывая, что я здоров и богат, ты решила, что можешь получить на стороне то, чего…

– Остановись! – вскричала она. – Как ты можешь быть таким грубым!

– Грубым? – Дженсон выпрямился и посмотрел ей в глаза. – Называй это как хочешь, Хилари, но смысл от этого не изменится.

– Ради Бога, говори потише, – прошипела она, опасливо оглядываясь по сторонам.

Он подумал обо всем, что мог бы сказать ей сейчас, о всех оскорблениях, которые он давно приберегал на случай подобного разговора. Вспомнил, как когда-то мечтал превратить ее в комок боли, а затем оставить в одиночестве, как однажды она оставила его. Но, сидя за столом в чайном домике и глядя на свою бывшую возлюбленную, он чувствовал, как гнев медленно исчезает, оставляя вместо себя какую-то странную пустоту. Словно он больше не сидел на стуле в чайном домике напротив Хилари, а наблюдал за ней откуда-то с высоты.

И, глядя, как она нервно теребит свое широкое золотое обручальное кольцо, он внезапно вспомнил пару золотистых глаз. Глаз, сверкающих бронзовыми искорками. Глаз, взгляд которых способен проникнуть в самое сердце мужчины и потревожить его тщательно оберегаемый покой. Ангел с нежным сердцем, словно созданный для того, чтобы его ранили, и доверчивой душой, слишком уязвимой перед жестокими реалиями жизни. Дженсон сжал зубы, но в это мгновение в его мысли ворвалась Хилари.

– Дженсон, пожалуйста, скажи что-нибудь. Поговори со мной!

Стояли ли действительно слезы в ее сапфировых глазах или это отражался свет неровного пламени свечи?

– Я никогда не хотела причинить тебе боль, Дженсон, но ты же сам знаешь, в какое положение поставили меня наши отношения.

Неожиданно он услышал собственный вздох. Все это время, пока он думал о Сарине, она сидела за столом в другом конце комнаты. Дженсон было приподнялся, но затем передумал. В это время Сарина стремительно встала. Он увидел, как она наклонилась, чтобы подобрать какую-то вещь, которую, очевидно, только что уронила.

– Дженсон, что случилось? – донесся до него голос Хилари. – Ты не заболел?

Сарина уходила. Он быстро отодвинул стул и вскочил.

Пальцы Хилари больно впились в его запястье, удерживая на месте.

– Дженсон, куда ты собрался?

Высвободив руку, он окликнул Сарину, но она только ускорила шаги.

Сарина объяснила свое неожиданное появление в конторе Во тем, что почувствовала себя плохо и не хотела больше оставаться в чайном домике. Во быстро закончил свой разговор с двумя представителями фирмы «Джордан и Матсон» и сразу же вызвал коляску. Весь обратный путь Сарина сидела, опустив голову ему на плечо, а он слегка обнимал ее. Сарина немного успокоилась, чувствуя себя под надежной защитой человека, который в ее душе занял место отца.

– Возможно, ты была права, мой лотос, – заметил Во, помогая ей выйти из коляски. – Прости меня, если я слишком поторопился в своем стремлении увидеть, как ты становишься прежней.

– Вы желали мне только добра, – возразила она, – и я благодарна за вашу заботу больше, чем вы можете себе представить.

Заметив, как он расстроен, Сарина отказалась от мысли рассказать ему о пропавшем рубиновом глазе Цзи Си. Вместо этого она легонько поцеловала его в гладкую бледную щеку.

– Это в благодарность за вашу доброту, – пробормотала она, неожиданно застеснявшись своего порыва.

Но Во буквально засветился от радости.

– Если тебя так вознаграждают за ошибки, то поневоле задумаешься, что последует, если ты окажешься прав, – церемонно произнес он.

Эти слова вызвали улыбку на лице Сарины.

– Ты не пойдешь в дом? – спросил Во.

– Я лучше еще погуляю, – сказала она, но, заметив сомнение в его глазах, поспешно добавила: – Обещаю, что всего лишь несколько минут.

Она направилась прямиком к могиле сына. Ей было необходимо побыть рядом с ним и впервые рассказать ему о его отце. Встав на колени около маленькой серой плиты, она положила руку на холодный твердый камень, жалея, что он не может стать теплым под ее ладонью, как это бывало с нефритовой богиней. На глаза навернулись слезы, и Сарина отерла их.