Осторожный стук в дверь вывел Сарину из транса.

– Извините, – пробормотала Мэй по-китайски и замерла в дверях. – Я вернусь позже.

– Заходи, заходи, крошка. – Во поманил ее непринужденным взмахом руки. – Мисс Пейдж с нетерпением ждет твоего прихода. – Он подошел к одному из лакированных столиков, стоящих рядом с кроватью Сарины, и осторожно поставил статуэтку.

– Сейчас я оставляю тебя, возможно, в еще более искусных руках, чем руки Ин Хань, – сказал он и взглянул на молодую служанку, которая ответила на его слова низким поклоном. Во улыбнулся Сарине и размашистым шагом вышел из комнаты.

Не успела Мэй закрыть за ним дверь, как равнодушную маску на ее лице сменила веселая улыбка. Раскосые глаза девушки заблестели от слез. Она схватила Сарину за руки и с жаром поцеловала ей каждый палец.

– Невозможно выразить словами, как я вам благодарна, – произнесла. Мэй на ломаном английском. – Вы так рискуете, чтобы доставить радость двум влюбленным, которые для вас совсем посторонние люди.

– Мэй… – Сарина испуганно покачала головой. – Ты не должна говорить об этом. Не здесь.

Слишком много ног крадучись ходит за дверью. Их могут услышать.

Но молодую служанку невозможно было остановить.

– Чен сказал мне, что называет вас другом, а я буду звать вас своей сестрой. И за счастье, которое вы подарили мне, я, как и Чен, отдаю вам свою жизнь. Я поклялась перед Ченом и перед богами, – продолжала девушка, – а теперь клянусь перед вами. – Она поцеловала Сарину в обе щеки, и ее лицо вдруг вновь стало бесстрастным. – Я дала клятву всегда служить вам, сестра моя. Чем я могу услужить сейчас?

Сарина наконец пришла в себя и, указав на шкаф, с деланной веселостью сказала:

– Помоги мне решить, какое платье надеть сегодня вечером.

Мэй начала причесывать Сарину и, скручивая и скрепляя шпильками пряди ее волос, запела. Сарина прикрыла глаза, плывя на волнах прекрасного, сжигающего душу напева.

Затем Мэй помогла Сарине облачиться в шелковое нижнее белье, и, встав перед зеркалом, Сарина впервые заметила, что ее живот несколько увеличился. Нахмурившись, она потерла его руками, не подозревая, что Мэй следит за ее движениями.

– Вы не знали? – прошептала Мэй, когда их глаза встретились в зеркале.

– Не знала? – еще больше хмурясь, переспросила Сарина.

Мэй потупила глаза.

– Что вы… – Она замерла в нерешительности. – Что вы ждете ребенка.

Сарина вздрогнула от внезапной боли, пронзившей ее. Ребенок! Да, она знала и в то же время не знала. Или, вернее, предпочитала не знать. С тех пор как она приехала в Шанхай, время месячных дважды миновало, а их все не было. Она наивно приписала это реакции организма на новый климат, новую еду, новый образ жизни. А теперь оказалось, что все это связано не с новой жизнью, а с короткой встречей в старой. Слезы хлынули у нее из глаз. Значит, Дженсон Карлайл не только надругался над ее телом и оставил шрам в душе. Его семя зародило в ней новую жизнь. Она теперь никогда от него не освободится! Хотя он сам ушел из ее жизни, жизнь, которую она носит в себе, будет напоминать ей о Дженсоне до тех пор, пока она жива.

Прохладные ласковые пальцы Мэй смахнули слезы со щек Сарины.

– Значит, вы, как и я, тоже знали любовь! – воскликнула она, и ее глаза засветились счастьем.

– Любовь! – Слова застряли в горле Сарины. Она покачала головой. – Нет, Мэй, это была не любовь.

Глаза Мэй потухли.

– Я надеялась, что, возможно, красавец мистер Карлайл…

– Нет! – воскликнула Сарина. В отчаянии она решилась на ложь, которая устроит всех, когда живот больше нельзя будет скрывать. – Нет, Мэй, – повторила она. – Дженсон Карлайл мне всего лишь знакомый. Я… меня изнасиловал на корабле матрос, и я даже не запомнила его лица. Он… он был пьян. Он запер меня в каюте и… Понимаешь, я путешествовала одна… Мэй крепко обняла Сарину.

– Моя несчастная сестра, – простонала она. – Как это жестоко, что тебе пришлось узнать злую сторону любви прежде сладкой и счастливой. Но как его лицо изгладилось из твоей памяти, так изгладится и сам ужасный поступок. Ты прекрасна и чиста, сестра моя, и ребенок, которого ты носишь, будет прекрасен и чист. А когда Бог наградит тебя сладкой, счастливой любовью, ты познаешь ее радость и боль навсегда останется в прошлом.

Сарина глубоко вздохнула. А Ин Хань знает? А Во? Может быть, он подозревает? Она в ужасе схватила Мэй за плечи.

– Обещай мне, Мэй, – умоляюще произнесла она, – что ты никому об этом не скажешь. Поклянись!

Девушка кивнула.

– Я никому не скажу. Клянусь перед тобой и перед богами.

Сарина повернулась к крошечной, украшенной драгоценными камнями фигурке, стоящей на столике возле кровати. Цзи Си. Еще один покровитель, опоздавший защитить ее. Пока она смотрела на статуэтку, гранатовые лучи заходящего солнца зажгли кроваво-красные глаза маленькой нефритовой богини.

В тот день, когда Ин Хань должна была вновь приступить к своим обязанностям, Сарина проснулась с чувством надвигающейся беды. Проворной и услужливой Ин Хань нельзя было доверять. Как только служанка обнаружит, что Сарина беременна, об этом сразу узнает весь дом. Слуги Во Шукэна, как и прочие слуги в знатных домах Китая, только и живут сплетнями о своих хозяевах, и Сарина не сомневалась, что положение, в котором она оказалась, даст им отличную тему для злорадных пересудов.

Она до сих пор не говорила Во о том, что ждет ребенка, и дальше не собиралась этого делать. Всего через две недели истечет ее трехмесячный испытательный срок, и тогда она сообщит ему о своем решении вернуться в Америку, а истинную причину ее отъезда он никогда не узнает. Ее приводила в ужас мысль, что он сам может обнаружить ее секрет и уволить, сочтя подобное поведение недостойным для учительницы его дочерей. Но больше всего ей не хотелось, чтобы об этом узнал Дженсон Карлайл. Сарина поклялась себе, что он никогда не узнает правды.

Утро было пасмурным, под стать ее настроению. Серые облака плыли по выцветшему небу, окрашивая деревья и траву свинцовыми оттенками приближающейся осени. Была суббота, а значит, Сарина могла не забивать голову мыслями о занятиях. Она решила не спускаться к завтраку, а остаться в своей комнате. Усевшись на стул, Сарина положила одну руку на свой округлившийся живот, а другой машинально поглаживала крошечную нефритовую статуэтку богини, уныло размышляя о своем будущем и о будущем своего еще не родившегося ребенка.

Получив жалованье за три месяца, она сможет заказать билет на корабль до Сан-Франциско, и у нее еще останутся деньги, чтобы добраться до Орегона. На этом ее планирование заканчивалось. Удастся ли ей убедить бывших прихожан отца, что за эти несколько месяцев она успела выйти замуж и овдоветь? Сарина закусила нижнюю губу и тут же отказалась от этого плана в пользу другого: она останется в Сан-Франциско. Нет, это тоже глупая мысль. Она тряхнула головой и начала все сначала.

– Сарина, ты не слышишь, как я стучу?

Во уже дошел до середины комнаты, когда Сарина наконец заметила его. Вздрогнув от неожиданности, она с виноватой улыбкой убрала руку с живота и принялась поправлять прическу. На Во был ярко-синий халат, а поверх него – темно-бордовый стеганый жилет, голова покрыта шелковой шапочкой в тон жилету: он, похоже, куда-то собирался.

– Надень теплый плащ, – велел он Сарине, – и идем со мной.

– Зачем? – Она крепче сжала в руке маленькую статуэтку.

– Я хочу отправиться с тобой на прогулку. Экипаж ждет.

– А куда мы поедем?

– А это, моя любопытная Сарина, сюрприз, – улыбнулся он.

Несмотря на плохое настроение, любопытство взяло верх. Хотя бы на это мгновение она выбросила из головы все свои невеселые мысли и попыталась угадать, что это за сюрприз. Сунув нефритовую фигурку в карман платья, она пошла за плащом.

К ее огорчению, дорога, по которой они ехали, вела в город. Откинувшись на спинку сиденья, она пыталась разглядывать пейзаж за окном, но воспоминания о предыдущей поездке по этой самой дороге не давали ей покоя. Она отвернулась, чтобы Во не увидел слез в ее глазах. Память неумолимо возвращала ее в прошлое, и Сарину охватила дрожь. Во поспешно укутал ей ноги большим шелковым одеялом, но она все равно продолжала дрожать. Она знала, что виной тому не ветер, а холод, поселившийся у нее внутри.