Сарина совсем потеряла аппетит, и даже когда заставляла себя сделать несколько глотков зеленого чая, чувствовала, что он вот-вот выйдет назад. Она каждый день дремала на траве возле летнего домика, когда ее подопечных отправляли спать, и просыпалась, только когда Лян выходила разбудить ее. Когда в четыре часа дня девочек забирала Лань Тай, Сарина без сил падала на кровать и спала до тех пор, пока Ин Хань не приходила одеть ее к ужину.
Сам ужин превратился в пытку. Стоило ей почувствовать запах мяса, как подступала тошнота. Застыв на стуле и вцепившись руками в подушку сиденья, она незаметно делала глубокие вдохи и молила Бога не унижать ее перед всеми.
К счастью, Во никогда не упоминал о Дженсоне Карлайле, а у нее самой не оставалось сил погружаться в горько-сладкие воспоминания о нем. Но то, что она забывала наяву, вспоминалось во сне. Он приходил к ней по ночам, зеленоглазый, загорелый. Он был так близко, что она ощущала его тепло, а когда Сарина просыпалась, то обнаруживала, что ее подушка промокла от слез. Ее союзник сон также отвернулся от нее.
Однажды днем, когда она проснулась, над ней стоял Во. Вздрогнув от неожиданности, она потерла глаза руками, разгоняя остатки тяжелого сна.
– Извини, что беспокою тебя, моя дорогая Сарина, но я надеюсь уговорить тебя на время покинуть постель и пойти со мной в домик, где мы разводим шелкопряда. Мы уже начали варить коконы, и я подумал, что тебе это, возможно, будет интересно.
Она вымученно улыбнулась.
– С огромным бы удовольствием, – ответила она, – но, боюсь, у меня не хватит сил идти так далеко.
Он сделал успокаивающий жест.
– Я уже велел принести портшез для Ли. Сейчас я прикажу принести второй для тебя.
Он, должно быть, заметил удивление на ее лице, потому что поспешно пояснил:
– Моя чудесная Ли обожает смотреть, как варят коконы. Ее обязательно приносят в домик перед началом варки. Это давно стало ежегодной традицией. Ну же, вставай, – поторопил он. – Я помогу тебе.
Портшез представлял собой большую бамбуковую кабину с двумя продетыми сквозь нее шестами. Кабина была выкрашена в черный цвет и завешена по бокам ярко-синими шелковыми занавесками. Как только Сарина устроилась внутри портшеза, четверо слуг подняли шесты на плечи и кабина поплыла по воздуху. Они медленно двигались через сад, а Во шел рядом, не сводя тревожного взгляда с Сарины, которая продолжала мужественно бороться со сном.
Когда Во и Сарина вошли в домик, Ли уже сидела там на низком стульчике из красного дерева. Может, ей и не пришлось по душе появление Сарины, но ничто в ее лице не выдало этого. Одетая в ярко-синюю шелковую блузку и длинную юбку, с сапфирами и бирюзой, сверкавшими у нее в ушах, волосах и на запястьях, она выглядела нелепо рядом с просто одетыми крестьянами.
Возле одного из котлов с кипящей водой стоял Чен. Он вежливо кивнул и улыбнулся. Сарина заметила, как он печален, и вспомнила, что он стал таким с тех пор, как на прошлой неделе умерла крестьянка На вместе со своим неродившимся ребенком. Она улыбнулась в ответ и хотела подойти к нему, но он отвел взгляд и начал перекладывать толстые серые коконы из плетеной корзины в дымящийся котел. Сарина вспомнила, что он когда-то рассказывал ей о приготовлении шелка, и сразу почувствовала тошноту. Как она позволила выманить себя из постели и лишить сна, в котором так нуждалась?
– Вам не по себе, мисс Пейдж? – услышала она звонкий медовый голос Ли. – Не все гусеницы шелкопряда обречены на смерть. Многим позволено превратиться в бабочек. Со временем они отложат яйца, из них вылупятся личинки, и все начнется сначала. Вы должны научиться, моя дорогая, принимать сей процесс как жертву этих примитивных созданий высшим существам, которым нужно красиво одеваться.
Сарина услышала, как Чен прокашлялся.
– Вы знаете, мисс Пейдж, – вмешался он, – что из примерно ста сорока фунтов коконов получится сто двадцать фунтов сырого шелка?
– Нет, – пробормотала она с дрожащей улыбкой, вытирая испарину со лба. – Нет, я не знала.
Комнату наполнил запах варящихся коконов, и Сарина почувствовала, что ее сейчас вырвет.
– Ты больна, Сарина? – Во поспешно подошел к ней и прижал ладонь к мокрому лбу. – Похоже, у тебя жар.
Она отвела его руку.
– Если не возражаете, я просто выйду на минутку. На свежем воздухе мне наверняка станет лучше, – заверила она его.
Оказавшись во дворе, Сарина прислонилась к стене домика и закрыла глаза. Медленными круговыми движениями она помассировала ноющий живот, пока спазм постепенно не прошел. Потом отправилась искать свой портшез. Во придется простить ее, но ей просто необходимо поспать. Она увидела одного из слуг, отдыхающего под раскидистым тутовым деревом, и неуверенными шагами направилась к нему.
– Мисси!
Сарина подняла глаза в тот момент, когда уже было поздно. Молодой крестьянин, спешивший в домик с большим медным чайником в руке, налетел на нее. Кипяток выплеснулся ей на платье и ноги, и Сарина вскрикнула. Ее кожа, казалось, горела пламенем. Она упала на землю, а крестьянин с перекошенным от ужаса лицом попятился от нее, потом выронил пустой чайник и бросился бежать. Через мгновение он исчез среди тутовых деревьев.
Обезумев от боли, Сарина сжала распухшие лодыжки руками и каталась по земле.
– Помогите мне, – крикнула она, увидев сквозь туман слез, что кто-то вышел из домика. – Помогите мне, пожалуйста!
Но Ли, скрестив руки на груди, неподвижно стояла в дверях, а на ее тщательно нарисованном лице змеилась довольная улыбка.
– Помогите мне! – кричала Сарина, протягивая руку к молчаливой фигуре. – Помогите…
Ее голос стал тише, а мир вокруг потускнел и провалился в черноту.
Она проснулась от странного едкого запаха. Ее начало рвать, и Во держал ее голову над большим фарфоровым тазом, а когда все кончилось, вытер губкой лицо и дал попить холодной воды.
– Это запах мазей, которыми наш врач, Ци Тифан, лечит твои ожоги, – сказал Во, отжимая свежую тряпку и кладя ей на лоб. – Твои ноги, Сарина, сейчас перевязаны, и доктор Ци велел, чтобы ты не вставала с постели до тех пор, пока раны не заживут. – Так что теперь ты сможешь спать, сколько пожелаешь, – игриво закончил он.
Сарина попыталась улыбнуться. Пульсирующая боль в ногах распространялась по всему телу. Даже в голове отдавалась. Она облизнула пересохшие губы и подумала, как бы над ней посмеялся Дженсон: сейчас ее ноги действительно завязаны. Ее рот скривился в горькой улыбке. Она прикрыла глаза, чтобы избавиться от непрошеного видения, но тут перед ней возник другой образ. Она увидела стоящую в дверях Ли, которая с жестоким безразличием наблюдает за ее мучениями.
– Я приготовил тебе чай, Сарина, – донесся до нее голос Во. – Он поможет тебе заснуть.
Она сделала первый глоток и вспомнила, что такой же вкус был у ароматного, пахнущего жасмином чая, который Во давал ей в тот день на складе в Шанхае. Она сделала еще глоток, потом еще, а когда чашка опустела, послушно выпила вторую и со спокойным вздохом легла.
Ее голова покоилась на подушке, но Сарине казалось, что она лежит на пушистом облаке. Боль почти прошла. Она покинула свое тело и воспарила. Воспарила над болью, оставив далеко внизу свое обожженное тело. Даже убаюканный рассудок впал в забытье. Она ничего не весила, ее плоть растворилась, и она могла порхать среди облаков, сама превратившись в облако.
Над ней склонился Во и осторожно поцеловал в губы.
– Ты увидишь самые красивые сны, мой драгоценный цветок, – тихо сказал он и отошел от кровати. – Прости меня, Сарина, но на этот раз выбор за тебя сделал я.
Взяв горшок с опиумным чаем, он вышел из комнаты и тихо закрыл дверь.