— Потому, миледи, что ваш шкаф переполнен вещами, тогда как мой — полупустой. Я не хочу, чтобы кружево, которое стоило мне стольких трудов, зацепилось и порвалось. Поэтому я бы предпочла поместить платье в своей комнате, по крайней мере временно.

— Как хотите. — Бранди направилась к своему шкафу. — Я достану другое платье.

Миссис Коллинз пошла к двери, затем остановилась, и на ее лице появилось какое-то странное выражение.

— Я очень горжусь вами, мисс Бранди. Будьте счастливы и вы, и лорд Квентин. Бранди изумилась:

— Спасибо. Обязательно будем. Но почему вы говорите, как будто…

Ей так и не удалось договорить. Миссис Коллинз исчезла в коридоре.

Бранди пожала плечами и возобновила поиски подходящего платья. Очевидно, миссис Коллинз просто дала волю эмоциям. Правда, какое-то странное время она для этого выбрала, но, возможно, в ту минуту у нее всплыло какое-то воспоминание.

Как бы то ни было, Бранди обязательно обнимет старую служанку и поблагодарит, когда та вернется.

Хмуро бросив взгляд на свою рубашку, Бранди призналась сама себе, что сейчас ей меньше всего хочется надевать другое платье и возобновлять празднование. Она действительно обожала всех, кто был на празднике, но ей хотелось лишь одного — остаться вдвоем с Квентином. Который, судя по тому, как он был поглощен беседой с Бентли, вовсе не разделял ее желаний. Обреченно вздохнув, она потянулась за дневным платьем лилового цвета, ив ту же секунду за ее спиной хлопнула дверь.

— Думаю, это платье ничем не хуже других, миссис Коллинз, — бросила Бранди через плечо. — На самом деле мне все равно.

— А вот мне — нет.

Уронив платье, Бранди резко обернулась и увидела Квентина, который стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за ней.

— Оставь платье на полу, — велел он, наслаждаясь ее красотой. — Ты ослепительна так, как есть.

— Квентин? — Бранди озадаченно посмотрела на закрытую дверь. — Миссис Коллинз вернется…

— Через три дня, согласно моим распоряжениям. — Он пересек комнату, откровенно раздевая новобрачную взглядом. — Тогда же вернутся Герберт, Бентли и остальная прислуга. — Он помолчал, остановив распаленный взгляд на ее груди, спрятанной под тонкой сорочкой. — Пожалуй, я передумал. Все-таки на тебе еще слишком много надето.

— Три дня? — с трудом проговорила Бранди, дрожа под откровенно чувственным взглядом Квентина. — Я не понимаю.

— Вот как? — Квентин навис над ней и, протянув руку, Запустил пальцы в ее великолепные блестящие волосы. — Тогда позволь объяснить. Мне нужна моя жена. Одна. На три дня… и три ночи. Для этого я освободил слуг от их обязанностей. Ну что, это рассеяло твое недоумение?

— Ты отослал всю прислугу?

— Угу. — Палец Квентина скользил по ее шее, чувствуя малейшую дрожь. — Не беспокойся. Они всем обеспечены и устроены с удобством в местной гостинице, где пробудут три дня. Им запрещено приближаться к нашему дому под любым предлогом — и это относится к Ланселоту тоже. — Он улыбнулся. — Даже твой бельчонок не осмелился перечить моему авторитету, по крайней мере на этот раз.

Бранди наконец поняла, что ей говорят, несмотря на густую чувственную дымку, окутавшую ее сознание.

— Ты сам все устроил.

— С начала до конца.

— Откуда ты узнал…

— Откуда я узнал — что? Что ты в конце концов помчишься в лес даже в день собственной свадьбы? — Квентин опустил голову и слегка коснулся губами трепетной жилки на шее Бранди. — Потому что я знаю тебя, маленькая проказница. Как видно, даже лучше, чем ты меня. — Он рассмеялся. — Неужели ты всерьез думала, что я предпочту провести свадебный вечер, болтая с Бентли, пока ты будешь носиться по лесу с Ланселотом? — Он откинул в сторону прядь ее волос и покрыл влажными поцелуями ее шею, а потом ухватил губами мочку уха.

— Квентин.

Бранди показалось, что она тает в его руках. Колени у нее подкосились, и она невольно вцепилась в мягкие шерстяные лацканы его сюртука. Он подхватил ее на руки, пронес несколько шагов до кровати и опустил на мягкое покрывало.

— Ты не представляешь, как ты красива, — пробормотал он, ложась рядом. — И как сильно ты мне нужна.

— Неужели? — Бранди, начавшая развязывать его галстук, тем временем справилась с задачей и, отбросив галстук в сторону, занялась пуговицами на жилете.

— Меня даже трясет. — Квентин сжал ее пальцы, чтобы она ощутила дрожь его рук.

— Ты мне тоже нужен. — Высвободив пальцы, Бранди расстегнула его жилет и рубашку. — Квентин, я ждала целую вечность.

— Любимая… Боже. — Он дрожал как в лихорадке, когда ее ладони ласкали его обнаженную, заросшую темными волосами грудь, легко прикасаясь к соскам. — Что ты со мной делаешь?

— Открываю для себя неизвестное.

Квентин обрушился на нее с поцелуями, которые лучше всяких слов сказали ей, что в эту ночь не будет никаких запретов, никаких ограничений.

Никакого самоконтроля.

— Дотронься до меня, — скомандовал он и, схватив запястье Бранди, прижал ее ладонь к своей твердой плоти, пульсировавшей в бриджах. — Везде. По-всякому. Мне нужно чувствовать твои руки.

Дрожащими пальцами Бранди даже сквозь ткань ощутила, какой жар исходит от возбужденной мужской тверди. Действуя, как всегда, порывисто, Бранди без страха и сдержанности расстегнула пуговицы бриджей и выпустила пленника на свободу.

Квентин словно окаменел.

— Перестань, — выдохнул он, отпрянув. Он уставился на нее почерневшими от желания глазами, его лоб стал влажным от пота. — Даже не верится… — Он замолчал на полуслове и затряс головой, набирая в легкие воздух. Бранди впервые потеряла уверенность:

— Я сделала что-то не то?

— Не то? — Он едва мог говорить. — Солнышко, я так не выдержу.

Лицо Бранди осветилось улыбкой.

— Я рада, — прошептала она и, приподнявшись, поцеловала его в натянутую жилку на шее.

— Ты не понимаешь. — Он поймал ее руки, отстранил от себя. — Да я сам не понимаю. Если ты еще раз вот так дотронешься до меня, я не смогу сдержаться.

— Почему? — удивленно спросила Бранди.

С полустоном-полусмехом Квентин подтянулся на локтях.

— Потому, маленькая проказница, что ты, как видно, обладаешь способностью всегда настаивать на своем. Ты полностью лишаешь меня власти, разбивая мой самоконтроль на тысячи осколков.

— А это плохо? — поинтересовалась Бранди, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Это чудо. — Он ласково коснулся пальцами ее лица. — Позже наступит время, когда я с радостью откажусь от самоконтроля, от всего без остатка, и паду к твоим ногам побежденным.

— Позже, но не сейчас?

— Нет, не сейчас. — Он наклонился, чтобы легко коснуться губами ее губ. — На этот раз все должно быть неторопливо, осторожно, мягко. — Спустив сорочку с ее плеча, он провел по нему языком.

— Почему? — с трудом спросила Бранди.

— Потому, что это твоя первая ночь… наша первая ночь. Потому что я хочу насладиться тобой, нежно любить, постепенно пробудить тебя, подготовить к той страсти, на которую ты только способна. — Его губы игриво скользнули вдоль выреза сорочки. — И потому, что я не хочу причинить тебе боль, — с жаром добавил он.

— Ты никогда не причинишь, мне боли.

— Солнышко, в первый раз…

— Мне наплевать. Я не почувствую боли. Я буду чувствовать только тебя.

Бранди вздрогнула, когда Квентин поцеловал ее в ложбинку на груди, отчего сорочка соскользнула, открыв его взору изумительную наготу.

Квентин не мог ни дышать, ни думать, ни отвести глаз. Его губы сразу нашли свою цель, сомкнувшись на розовой вершинке и спрятав ее в теплой пещере рта, где ее сладость вкусил язык.

Бранди вскрикнула, запустив пальцы во влажные пряди волос на затылке Квентина.

— Да, — выдохнула она, вспомнив острое наслаждение, испытанное ею в прошлый раз. — Да, Квентин.

Его руки быстро освободили ее от сорочки, и Бранди вздохнула, когда прохлада коснулась ее разгоряченного тела. Она с трудом раскрыла глаза, увидела, что Квентин упивается ее наготой, охватывая ее жадным взглядом с головы до кончиков пальцев. Черты его лица заострились от желания, и видя это, она совсем ослабела.