— Да, я был очень удивлен, узнав об этом. Скажите, Брандис, разве не лучше было бы в такой болезненный период пожить среди тех, кто вас любит? Я ничуть не сомневаюсь, что Дезмонд с радостью принял бы вас в Колвертоне… и Квентин тоже, разумеется.

Бранди решительно покачала головой:

— Там, где я сейчас живу, и есть мой настоящий дом. Мне неуютно в Колвертоне. Всегда так было. Как и Таунзбурн, с которым я мирилась, только пока папа был жив. Колвертон слишком огромен и безлик, чтобы чувствовать себя там дома. Нет, мистер Хендрик, у меня нет ни малейшего желания гостить в Колвертоне, хотя я прекрасно отношусь и к Квентину, и к Дезмонду.

Покончив с этим вопросом, Бранди замешкалась, не решаясь затронуть последнюю проблему, не дававшую ей покоя, которую все же необходимо было обсудить с мистером Хендриком. Но она понимала, что если начнет говорить со своей обычной прямотой, то ее слова могут быть неправильно истолкованы. Тщательно продумав фразу, она произнесла ее с деланным безразличием:

— Мистер Хендрик, вы могли бы назвать Дезмонда прозорливым предпринимателем?

— Дезмонда? — Хендрик заморгал, слегка удивленный. — Отчего же? Мог бы.

— А Кентон разделял ваше мнение?

Поверенный задумчиво поскреб подбородок;

— Если быть откровенным, Брандис, мы с Кентоном ни разу не обсуждали его сыновей. Но принимая во внимание, с каким расчетом и дальновидностью Дезмонд вел дела семьи, я бы сказал, что Кентон разделял мое мнение. А почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно. — Бранди, подобрав юбки, крепко прижала к себе книжку. — Что ж, не стоит больше отнимать у вас время. Еще раз спасибо, мистер Хендрик. Буду с нетерпением ждать известий от вас.

Карета приближалась к Котсуолд-Хиллз. Бранди свернулась калачиком на подушках, чувствуя усталость во всем теле после трудного дня. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, оставив после себя холод и тьму, и Бранди радовалась, что едет в теплой закрытой карете и ей не нужно следить за дорогой. Это делал за нее кучер, а она могла думать и дремать.

Ее план начал осуществляться, появилась надежда получить конкретные результаты, хотя от мысли, что придется столкнуться лицом к лицу с убийцей, по спине у нее пробегали мурашки. И все же, напоминала она себе, это лучше, чем жить в состоянии постоянной неизвестности, когда ничего не ясно ни в ее жизни, ни в жизни Квентина.

Квентин.

Интересно, в полудреме подумала Бранди, успел ли он вернуться? Уладил ли он все дела в министерстве или должен немедленно, отправиться в колонии? Внезапно Бранди резко выпрямилась, от сонливости не осталось и следа. Она быстро опустила окно кареты.

— Гамлин, — позвала она кучера. — Я бы хотела остановиться ненадолго в Колвертоне, прежде чем ехать дальше, в Изумрудный домик.

— Как прикажете, миледи, — ответил Гамлин после небольшой паузы.

По его несколько испуганному тону Бранди решила, что уже, наверное, очень поздно. Что ж, ей все равно. Если Квентин дома, ей нужно повидать его. А если дома оба — и он, и Бентли, — тогда она просто обязана повидать его. Бентли наверняка к этому времени успел рассказать Квентину об их поездке, и гневные слова капитана Стила уже разносятся по всем коридорам.

Представив себе эту картину, Бранди улыбнулась. Да, в ее интересах не откладывать разговор с Квентином, а попробовать оправдаться в его глазах, пока он еще в состоянии разумно мыслить. Не говоря уже о том, что ей не терпелось узнать о результатах поездки дворецкого в Беркшир. Удалось ли ему раздобыть какие-нибудь сведения у Смизерса или его лихорадочный бросок в Аллоншир был напрасен?

Ерзая от беспокойства, Бранди не отрывала взгляд от окна. Колвертон, как назло, никак не появлялся. Четверть часа спустя, хотя Бранди могла бы поклясться, что прошло не меньше года, карета проехала огромные железные ворота и покатила по аллее, ведущей к замку. Бранди чуть не вывалилась из кареты, рассматривая окна, не мелькнет ли где огонек.

Не мелькнул.

Карета развернулась и остановилась перед массивным входом.

— Хотите выйти, миледи? — спросил Гамлин, свесившись с козел.

Бранди посчитала окна и нашла спальню Квентина, отметив, что там тоже темно — явный признак того, что хозяин либо отсутствует, либо уже спит. Ее разочарование усилилось, когда она оглядела замок, окутанный тенями, неосвещенный, если не считать нескольких ламп при входе.

— Миледи, — Гамлин возник у дверцы кареты, — мне помочь вам?

— Что? Нет. — Она покачала головой. — Я собиралась с визитом, но, видимо, все уже отправились спать.

— Уже половина одиннадцатого, миледи.

— Разве? — Бранди удивленно заморгала. — Тогда, конечно, поехали. Бедняга Бентли, должно быть, совершенно без сил, но, зная его, могу утверждать, что он все равно намерен встать на рассвете. Что касается Квентина… — Она замолчала и в последний раз оглядела второй этаж. Не заметив ни малейших признаков движения, она вздохнула. — Очевидно, Квентин уже спит или еще в Лондоне. Поэтому поехали в Изумрудный домик. Утром еще раз попробую навестить их.;

— Слушаюсь, миледи. — Гамлин отвесил поклон и вернулся на свое место.

Через секунду карета тронулась в обратный путь, вновь миновала железные ворота и свернула на дорогу к Изумрудному домику. В двенадцатом часу Бранди, еле передвигая ноги, начала подниматься по ступеням крыльца. Ей ничего не хотелось — только бы выпить чашку теплого молока и оказаться в мягкой постели. Но мечты ее тут же рассеялись при виде того, кто ждал ее на крыльце.

Герберт, как часовой на посту, выхаживал взад-вперед перед дверью и то принимался размахивать руками, то сердито бормотал себе под нос.

— Герберт? — Сонной Бранди понадобилась целая минута, чтобы разглядеть, в каком отчаянии находится садовник.

— Мисс Бранди… — Он бросился к ней со всех ног, схватил за локти, пытливо вглядываясь в лицо. — С вами все в порядке?

— Да, конечно. Почему ты вдруг подумал… — Она закрыла рот рукой, поняв, что натворила, и тут же почувствовала вину. — О, Герберт, я так виновата. Ты волновался из-за меня?

— Волновался ли я из-за вас? — повторил он, не веря своим ушам. — Вы исчезли, когда я должен был присматривать за вами… ускользнули, как воришка, пока я спал. И слова не сказали, куда направляетесь. Пропадали неизвестно где, бог знает сколько, и при этом хотите знать, волновался ли я из-за вас?

Бранди потупила взор:

— Ты прав.

— Где вы были? — решительно потребовал он ответа.

— Я ездила в Лондон. — Она чуть приподняла подбородок, на ее лице появилось удивленное выражение. — И мне действительно жаль, что я причинила тебе беспокойство. Но, Герберт, откуда появилась такая излишняя заботливость? Я всегда прихожу и ухожу, когда мне вздумается, и тебя еще ни разу не волновало, где я нахожусь. Почему сейчас все изменилось?

— Потому что я… — Герберт неловко переступил с ноги на ногу. — Потому что Бентли сказал, будто вы в опасности. — Он сразу пожалел о своих словах, но было уже поздно.

— Я? В опасности? — Бранди покачала головой. — Нет, Герберт, ты, должно быть, что-то не так понял. Я знаю, Бентли попросил тебя присмотреть за мной сегодня, но это была простая формальность — он так поступил лишь из уважения к Квентину, который убежден, будто я в любую минуту могу выкинуть нечто невообразимое. — Она погладила обветренную щеку садовника. — Уверяю тебя, мне ничего не грозит, разве что получить несколько царапин во время рыбалки или, самое худшее, упасть с Посейдона. — Она прикусила губу. — И все же мне ужасно не по себе, что я заставила тебя так волноваться.

— А зачем вы вообще поехали в Лондон? — спросил Герберт.

— У меня было небольшое дельце.

— Дельце, говорите? Небось, захотели повидаться с лордом Квентином?

Щеки Бранди покрылись яркими пятнами. Неужели не осталось ни одного человека, кто не знал бы о ее чувствах к Квентину?

— Нет. Разумеется, нет, — принялась отрицать она. — Я даже не уверена, что Квентин все еще в Лондоне. По-моему, он уже должен быть в Котсуолде.