Именно из соображений целесообразности и долга Флориан, по возвращении из Бранбелуа продолжал делать церкви пожертвования с прежней щедростью, невзирая на доводы логики. Было очень неприятно сознавать, что все грехи, которые, как он надеялся, сошли ему с рук благодаря заступничеству Святого Хоприга, остались при нем. Раздражала мысль о многочисленных пожертвованиях церкви, уходивших из его кармана без всякой пользы. Но логика подсказывала, что траты не совсем напрасны – никто не заподозрит неладное на его счет и не вызовет сплетен. Необходимо следовать прецедентам, и, в конце концов, если мы не можем больше рассчитывать на вечное блаженство в мире ином, то насладимся хотя бы спокойствием в земной жизни.

Итак, Флориан, во имя поддержания своей репутации, вознес горячую молитву своему небесному покровителю.

Выехав из провинции, Флориан решил привести в порядок все дела. Не только снобизм и исконная гордость сословия побуждала герцога заняться сначала семейными делами, оставив члена королевской фамилии напоследок. У месье де Пайзена оставался еще день в запасе до начала зимнего солнцестояния, когда жизнь герцога Орлеанского станет рождественским подарком Жанико, и Флориан не хотел потратить время впустую – необходимо подготовиться к неизбежной стычке с братом, не способным освободиться из-под каблука своей женушки. Герцогу хотелось как можно скорее решить вопрос и освободить себя от тягостных мыслей. Как сказал Жанико, все имеет свой конец…

Флориан навел справки о планах Рауля на вечер. Братья встретились, как бы случайно, в доме герцога де Бранкаса. Круг общения герцога состоял из людей, не отличавшихся галантным отношением к дамам, и на вечере присутствовали джентльмены средних лет, большинство которых прибыли с юношами лет семнадцати или около того.

Монсеньор де Пайзен приблизился к группе стоявших у огромного камина гостей и был огорчен, увидев, с какой подчеркнутой церемонностью поклонился ему Рауль. Брат растолстел, казался выше ростом. Он выглядел великолепно в малиновом пиджаке с огромными манжетами – должно быть, по последней моде – и свободном, отделанном золотой тесьмой белом жилете до колен, не застегнутом на пуговицы. Рауль унаследовал представительную внешность отца – высокий мужчина всегда выглядит гораздо внушительнее. Не оставалось сомнений, что омерзительная женушка промыла мозги дорогому братцу.

Рауль заговорил первым:

– Монсеньор герцог, какая приятная случайность – увидеть вас здесь.

Флориан чувствовал себя словно задиристый петух. Ответ его прозвучал высокомерно, но с долей иронии:

– Встретить шевалье всегда большое счастье для нас.

Люди вокруг превратились в слух. Наиболее воспитанные гости месье де Бранкаса продолжали делать вид, что заняты беседой. Основная же часть надушенных и раскрашенных мальчишек выдали свое низкое социальное положение, откровенно уставившись на братьев. Флориан знал, что ему предстоит нелегкая задача.

Рауль продолжил:

– Слышали ли вы, месье, сплетню, распространенную виконтом Д’Арнаи? Он заявил, что на последнем балу у мадам де Несль я появился без двух пуговиц на костюме.

– Я не могу подтвердить или опровергнуть этот слух, поскольку уже давно не имел удовольствия видеть дядю, – предельно учтиво ответил Флориан.

– А, так виконт Д’Арнаи ваш дядя! Ну что ж, прекрасно. Поскольку я не буду иметь возможности в ближайшее время получить удовлетворение от него самого, по причине его отъезда в провинцию, то вы и ответите за графа, – Рауль казался обрадованным.

Флориан невозмутимо парировал:

– Почту за честь, месье, представлять виконта в нашем поединке. Кто бы ни довел до вашего слуха весть о якобы сделанном заявлении месье Д’Арнаи – он солгал. Я докажу, что виконт не пускал сплетню о вашем появлении на балу мадам де Несль в костюме, на котором отсутствовали две пуговицы, одна, или не хватало стежка на манжете.

Рауль де Пайзен нахмурился.

– Черт возьми, информантом является мой собственный кузен. А поскольку мой кузен, месье, как вы хорошо осведомлены, еще слишком мал…

– В таком случае, дело упрощается – следует просто-напросто высечь невоспитанного ребенка за его ложь, – перебил брата Флориан, раздосадованный настойчивостью Рауля.

– Монсеньор герцог, я не потерплю, чтобы моего кузена называли лжецом, и не желаю слышать разговоры о порке, относящиеся к кому-либо из моих родственников. Требую удовлетворения за нанесенное оскорбление. Я пришлю к вам своих секундантов.

Флориан печально взглянул на брата. Но герцог де Пайзен пожал плечами, словно соглашаясь дать отпор надоедливому и незначительному противнику.

– Я полностью согласен с вами, шевалье. Чтобы не терять времени зря, отошлите вашего секунданта прямо к виконту де Лотреку, поскольку я обещал взять его своим секундантом при следующей дуэли.

Братья поклонились друг другу и чинно расстались, устроив публичную ссору, в которую никоим образом не была вовлечена мадемуазель де Нейрак. Напряжение в гостиной спало, и гости месье де Бранкаса поспешно проследовали по довольно холодному коридору – стены его представляли собой рамы тонких цветных стекол. Все направились в маленький домашний театр, где скрипачи уже настраивали инструменты для увертюры к новому представлению на сюжет гибели Содома. Занавес поднимался, люди в зале оживились, и остаток вечера прошел в довольно веселой обстановке.

К концу первого акта, пока устанавливались декорации к сцене в горной пещере Лота, все детали братской дуэли уже были оговорены месье де Лотреком и месье де Суакур. Высокий тощий месье де Суакур, будучи кузеном шевалье, настоял на своем праве стать секундантом Рауля в дуэли, которая, несомненно, будет вскоре обсуждаться повсюду.

Сразу после полуночи – в час, когда остальные гости месье де Бранкаса отправились в салон де Фрагейан развлекаться новой модной игрой с использованием маленьких хлыстов – братья покинули отель со своими секундантами. Послали за хирургом. Он, и пять девушек, которых виконт де Лотрек привез от Ла Фийон, сопровождали дуэлянтов в дом у Потра Мэйо, где они и развлекались до утра.

Вино оказалось таким хорошим, девушки такими милыми и послушными, что к рассвету Флориан погрузился в состояние всепрощающей благожелательности. Он предложил уладить дело мирным путем, но его слова потонули в возгласах протеста.

Лотрек, обращаясь ко всей компании, заявил, что женился лишь на прошлой неделе. Как он оправдается перед супругой в своем отсутствии? Не может же он сказать, что провел ночь, пьянствуя в обществе проституток! Если не будет дуэли, у него возникнет масса неприятностей. К тому же, на сегодняшнюю ночь он назначил несколько рандеву, и придется оправдываться еще и перед троицей разгневанных леди из высшего общества. Маркиз де Суакур, нечетко выговаривавший слова из-за отсутствия передних зубов, также выразил свое несогласие. Он заявил, что не справедливо со стороны герцога лишать их участия в афере, которая наделает много шума в свете: не каждый день братья дерутся на дуэли – об этом будут говорить. Маркиз согласен с де Лотреком, что каприз герцога безрассуден. Рауль с упреком заметил, что в деле затронута честь семьи. Отказ де Пайзена от участия в дуэли запятнает честь фамилии, а этого нельзя допустить.

Оцепенело слушая все эти доводы, Флориан ответил:

– Что такое честь, мой дорогой, по сравнению с любовью, которую мы питаем друг к другу?

Шевалье выглядел немного шокированным подобными речами. Он заметил, что Ганнибал и Агамемнон тоже являлись неплохими малыми и были ничуть не хуже мальчиков, так тепло относившихся друг к другу в Сторизенде и Бельгарде. Так пусть же смерть рассудит их. Невозможно отступиться, не вызвав враждебных сплетен по поводу их публичной ссоры.

Флориан вздохнул, слегка утомленный и раздосадованный отказом брата. В конце концов он ответил:

– Хорошо. Нужно следовать логике. Вам лучше знать, Рауль. Де Пайзены никогда не оскорбляли окружающих неуважением к их мнению.