– Напротив, дорогая. Я прекрасно все понимаю. Возбуждение уже причиняло ему боль, однако надо потерпеть. Потом его терпение должно вознаградиться сполна.

Николас взял Кэролайн за плечи и, притянув к себе, прильнул к ее губам долгим поцелуем. Когда она окончательно расслабилась в его объятиях, он почувствовал, что одержал победу.

Звук низкого голоса заставил Аннабел остановиться и похолодеть от страха. Она, затаив дыхание, застыла у двери гостиной.

Никто не сообщил ей о том, что Дерек должен прийти на чаепитие.

Он никогда не пил с ними чай. Никогда.

Боже, разве не достаточно того, что она видела его прошлым вечером? Ее скулы до сих пор болели от вынужденных улыбок во время небольшой вечеринки, устроенной Маргарет. Это празднество было проявлением заботы о ней. Она знала, что Томас и Маргарет хотели поддержать ее решение выйти замуж за Альфреда. Дрейки всегда обращались с ней как с одним из членов семьи и проявили удивительный энтузиазм в связи с предстоящим бракосочетанием, но, к сожалению, ожидалось, что Дерек тоже будет присутствовать на всех мероприятиях. Его всегда приглашали на семейные, торжества, но он обычно отказывался от светских приемов. За исключением прошлого вечера, когда он неожиданно появился, невероятно красивый и со скучающим видом. Он рано покинул вечеринку, исчезнув почти сразу после обеда. Она постаралась быть вежливой с ним во время их краткого обмена любезностями, но почему опять надо пройти через это испытание так скоро?

– Забыла что-нибудь, деточка?

Она обернулась на голос и увидела улыбающегося Томаса.

– Кажется, мы оба немного опоздали, не так ли? – сказал он. – У меня пересохло в горле, да и ячменные лепешки будут кстати. Может быть, войдем в комнату?

Что тут можно было сделать? Она могла бы убежать наверх к себе, сославшись на головную боль, вместо того чтобы испытывать смятение, стоя у этой двери. Могла бы послать служанку вниз с сообщением, что не может присоединиться к остальным за чаем, потому что плохо себя чувствует. Но она не хотела так явно лгать и потому тихо сказала:

– Разумеется…

Они вошли вместе, и Аннабел попыталась сделать вид, что не замечает присутствия графа Мэндервилла. Однако когда тот вежливо встал, она, стиснув зубы, холодно кивнула в ответ на его приветствие. В этой гостиной все было хорошо знакомо ей: кресла, покрытые синей парчой, старое пианино в углу, ковер с восточным орнаментом, чайный столик на колесиках рядом с большим старинным полированным столом, – но сейчас, в присутствии графа, все выглядело по-другому.

Так было всегда. Когда он находился в комнате, она ничего не замечала вокруг, и это ее крайне злило и огорчало.

Маргарет, пухленькая, хорошенькая, настоящая леди, улыбнулась с чашкой в руке:

– Дерек хотел покинуть нас, но я настояла, чтобы он остался и принял участие в чаепитии.

Аннабел ничего не сказала и обвернулась, зная, что невозможно, чтобы Томас и Маргарет не заметили ее враждебного отношения к их племяннику. Однажды Томас даже спросил ее осторожно об этом, но едва ли она кому-нибудь расскажет о том роковом поцелуе и о том, что она случайно увидела чуть позже.

Она отчетливо помнила ту сцену. Дерек склонился над леди Беллвью, ее корсаж был, расстегнут, а его губы…

В этот момент слезы затуманили ее глаза, и Аннабел стремительно выбежала из оранжереи, чтобы не разрыдаться перед этой парой. Нет, она оставила это на потом. Прибежав в свою комнату, она плакала, пока не кончились слезы. По иронии судьбы этот первый ее чувственный поцелуй стал кульминацией всех ее романтических фантазий, и в тот же день Дерек разрушил ее идеалистические мечты.

Аннабел выросла в этом доме, однако почувствовала себя на вторых ролях, когда здесь появился молодой человек с благородной внешностью и привлекательной улыбкой, скрывающими легкомысленность и безразличие к чувствам других. Она считала, что Дерек по натуре веселый, добродушный человек, однако теперь поняла, что его недостатки существенно превосходят достоинства. Слухи о нем оказались правдой. Он был слишком любвеобилен и часто менял любовниц. Его бессердечие вызывало у нее отвращение. Сколько сердец он разбил до нее? Она поняла, что ее любовь была лишь иллюзией, не более.

– …Сладкий пирожок?

Аннабел подняла голову и заморгала.

– Что, простите?

Предмет ее раздумий жестом указывал на тарелку на чайном столике. Его глаза оставались серьезными, но на губах играла чуть заметная улыбка.

– Могу я взять один?

– И даже больше, – заметила она саркастическим тоном, в котором явно чувствовалась антипатия.

Боже, неужели она действительно выразилась так вслух?

– О, дорогая, – пробормотала Маргарет.

Светлые брови Дерека взметнулись вверх. Сидя в кресле в праздной позе, с вытянутыми длинными ногами и с чашкой в руке, он выглядел раздражающе веселым. Дерек, как обычно, был очень привлекателен в своем темно-синем сюртуке, рыжевато-коричневых брюках и начищенных до блеска сапогах. Его галстук, как всегда, был превосходно повязан. Свет, проникающий через окно, придавал его светлым волосам золотистый тон и подчеркивал красоту лица.

– Должен признаться, я люблю сладкие пирожки, а также чай с лимоном, – сказал Дерек.

Аннабел была огорчена тем, что нарушила обещание не думать о нем. Взяв тарелку со сладостями, она резко подала ее Дереку. Содержимое тарелки опасно сдвинулось на край, но, к счастью, ничего не упало на дорогой ковер с цветочным орнаментом. Она поняла, насколько глупо и неприлично вела себя.

Черт бы его побрал! Он медлил с выбором пирожка, заставляя ее униженно держать тарелку наподобие служанки. Несомненно, в постели с женщиной он вел себя столь же высокомерно, подумала она запальчиво, не уверенная, на кого больше злилась: на себя – зато, что потеряла самообладание, или на Дерека – за то, что он находил эту сцену комичной. Его самоуверенность и раскованность, казалось, всегда подчеркивали отсутствие у нее подобных качеств. Она старалась избегать его с того ужасного вечера, и ее удивляло, что он не отказывался от приглашений на приемы, где она тоже должна была присутствовать. Естественно, на семейных мероприятиях они вынуждены были встречаться, но при этом едва замечали друг друга.

– Благодарю, – сказал он и, взяв с подноса пирожок, положил его себе на тарелку.

– Пожалуйста, – резко сказала она.

– Я рад, что, наконец, получил возможность поздравить тебя с помолвкой, Энни. Прошлым вечером ты была слишком занята, а я должен был рано уйти.

«Ради Бога, не называй меня Энни».

Он был единственным, кто называл ее так с самого детства. Но теперь она уже не ребенок, а женщина, а это имя в его устах вернуло воспоминания, которые лучше выбросить из головы.

Она смутилась, однако кивнула в ответ:

– Я передам Альфреду твои поздравления.

– Он довольно приятный мужчина.

Аннабел уловила промелькнувшее раздражение с оттенком пренебрежения в его тусклом голосе. Альфред, конечно, не был яркой личностью, однако в нем чувствовались твердость и основательность.

– Он истинный джентльмен, – заметила она в защиту своего нареченного.

Было ясно, что Дерека она не относила к этой категории.

– Я согласен с Дереком: лорд Хайатт весьма любезный человек, – мягко сказал Томас, потягивая чай. – Надежный, и все такое.

– Неплохое качество для мужа, – согласилась Маргарет.

– Или для лошади, – вставил Дерек и расположился поудобнее в своем кресле. Если он и был оскорблен язвительными выпадами Аннабел, то не показывал этого.

– Для лошади? – Аннабел, возмутившись этим сравнением, сердито посмотрела на Дерека.

Он выглядел невинным, насколько может быть невинным развратный повеса.

– Ну да, конечно. Разве ты не согласна? Ты предпочитаешь ехать на спокойной, заслуживающей доверия лошади, которая везет тебя туда, куда ты хочешь, или на горячем, непослушном скакуне?