— Но я то этого не знала! Кстати кто такая эта как ты там сказал… Лала?

— Так он назвал золотую драконицу. Ты смотрю тоже дала своему имя.

— Ага, в честь отца. Точнее одного из них.

— Ренгивина? Символично.

— Возможно, но не так важно сейчас, как другое. Змей…

— М-м?

— Ты согласишься доверить мне кольцо еще раз?

Не так часто жизнь давала мне возможность почувствовать себя счастливой. Все время что-то да мешало… Иногда такие мелочи, что вспомнить смешно.

С появлением в моей жизни Змея многое изменилось. Он стал для меня некоей точкой опоры — надежной и непоколебимой. Тем центром моего мироздания, в ком ни за что не засомневаешься. Кто всегда поможет, делом ли, советом. Кто знает, когда нужно утешить, а когда привести в чувство. Чье молчание понимаешь лучше, чем слова, и в чьих глазах видишь отражения собственных мыслей.

Таким стал для меня Змей.

Только сейчас, потеряв его и вновь обретя, я поняла, как опасно был расшатан мой маленький мирок без своей главной опоры — без него.

— Снова задумалась, — констатировал Лико, приподнимаясь на локтях и заглядывая мне в лицо. — Лучше бы спала. От этого хотя бы есть польза.

— Сам-то чего не спишь? — Я хотела, было пошевелиться и не получилось: кровать, отданная Интом нам с Лико, была очень узкой, и мы поместились в ней еле-еле.

— Тоже думаю.

— Вот видишь, — усмехаюсь. — Никак у нас с тобой не получается без мыслей обойтись.

Змей взял мою руку и поцеловал тот палец, на котором вновь красовалось маленькое колечко.

— Я переживаю за тебя. Боюсь потерять и пытаюсь придумать что-нибудь, что может помочь тебе без риска.

— Лик, — я взъерошила ему волосы. — Не надо. Ты же знаешь как проводится такой ритуал… Знаешь ведь?

Он кивнул:

— Знаю. И поэтому боюсь. Если ты слишком сильно срослась с ней… А ты очень сильно срослась, судя по тому, что я видел тогда на поляне.

О! Затронута животрепещущая и чрезвычайно болезненная тема.

— А что тогда там произошло?

— Тебе не стоит это знать.

— Ну, хорошо.

Змей сильно удивился.

— И ты что даже не попытаешься выпытать подробности? Солнце, я тебя не узнаю.

— Я уже думала над этим. И пришла к выводу, что не хочу пока этого знать. Может когда-нибудь потом… Но не сейчас точно.

— Умница моя, — он легко поцеловал меня в нос. — Взрослеешь.

— Да ну? А внешне это как-то проявляется?

— Провоцируешь на активные действия? — смеется, но не злится, и это хорошо.

— Да нет, что ты. Просто интересуюсь. Вдруг тебе больше нравилась та прежняя я.

Твердая рука накрыла мои губы.

— Не говори больше так. Ты такая, какая есть. И я люблю тебя всякую — наивную, вредную, смешную… злобную и разъяренную, как там на поляне. Это не кто-то другой, это ты. Просто более темная сторона твоей сути. И эту сторону мы скоро заставим молчать. Но ведь это не значит, что я перестану тебя любить!

Я аккуратно отняла его руку и, ткнувшись в нее, благодарно прошептала:

— Спасибо.

Некоторое время просто молчали. Потом вновь заговорил мой жених.

— Ты общаешься с ней?

Я без уточнений поняла о ком идет речь.

— Иногда. Она чем-то напоминает Галада — так же бесцеремонно, когда надо и не надо, лезет в мои мысли. А иногда она рассказывает много интересного. И часто просто ругается, в основном на драконов. Видимо они чем-то не угодили ей, в прошлых воплощениях… О тебе она кстати тоже рассказывала.

— И что именно рассказывала? — поинтересовался Лико, перетаскивая меня на себя. Ему, видишь ли, так просторней.

— Про летописи Хейтана. И упоминала там тебя.

К моему разочарованию он не особо удивился.

— Да она постарше, чем я предполагал…

— И про твой народ. Ингарах… нет, иногрух…

Змей рассмеялся.

— Ой, малышка, избавь меня, пожалуйста, от своего дикого произношения. Хватает и того, что ты мое имя непонятно как исковеркала.

Я надулась.

— Да как хочешь. И вот там был мир…

Но меня нагло перебили:

— Солнце мое, я знаю, что там было. Я не просто помню про летописи Хейтана, я жил в этом мире.

Молчание.

— Ты настолько… древний?

— Для моей расы это не возраст. Мы, как и драконы, конкретно тормозим в развитии, и поэтому живем очень долго. Если пересчитать на эльфийский мне где-то лет сто тридцать. А если на человеческий, то двадцать пять — двадцать восемь. Но это, конечно же, все примерно.

— Здорово! А я вот думаю, сколько мне жить-то? Сколько эльфы? Или еще и как драконы с демонами? Но в развитие-то я не торможу вроде…

— Это не суть важно. Главное другое, что останется, если от тебя отрезать обе сущности?

— Обе? — Я даже села. — Постой, речь же шла только о демонической!

Змей невесело усмехнулся.

— Либо все, либо ничего… Малыш, после ритуала в тебе останется только эльфийская часть. Возможно, даже магия частично уйдет.

— А хвост? Хвост останется? И рога?

— Внешность вряд ли претерпит изменения. Если только через пару сотен лет… Но там разберемся. Я боюсь, что ритуал будет для тебя слишком… тяжелым. Что его последствия ты психически не сможешь выдержать. Сломаешься. Может, сойдешь с ума.

Я пораженно замолчала.

Если так, то стоит ли вообще его проводить? Может быть лучше оставить все как есть?

Эти вопросы я и задала своему жениху.

Он ответил не задумываясь.

— К сожалению нельзя, малыш. Это сейчас она кажется безобидной и неопасной. Потом начнутся приступы агрессии, истерики, помутнение разума. Затем она подомнет твое "я" под себя полностью. А этого нельзя допустить.

— Лик… Давай об этом завтра? Не хочу сейчас думать что все так плохо…

— Конечно, моя маленькая, — он привлек меня поближе к себе. — Как скажешь. Только я все равно без тебя не могу. Да и не хочу. Когда ты убежала, я сначала надеялся — вдруг обойдется? А потом нашел кольцо… Ты не представляешь что я почувствовал, найдя его. Хотя тебе, наверное, было хуже, ты же считала себя преданной… Я очень не хочу, чтобы подобное повторилось. Сагвер давай договоримся — всегда, если ты чего-то не понимаешь, обижаешься или нечто подобное… Нужно просто поговорить. Спокойно сесть и поговорить. А не сбегать и сжигать мосты… Хорошо?

— Хорошо — дрожащим голосом ответила я. И много позже: — Я еще кое-что заметила…

— Что?

— Ты как-то странно смотришь на Морана. Почему?

Он отвернулся насколько это было возможно в узкой постели и кажется прикрыл глаза.

— Лик?.. — Позвала я и ткнулась в его плечо наслаждаясь знакомыми родным запахом.

Наконец он ответил по-прежнему, не смотря в мою сторону.

— Вы так долго пробыли вместе. Одни. Непонятно где и непонятно как… Когда ты о нем говоришь у тебя голос меняется. И там, на озере, он с такой яростью хотел на меня наброситься…

— Ты ревнуешь! — догадалась я. — Но это же глупо!

— Да? — едко переспросил Змей, и в темноте сверкнули его глаза. — Возможно. Только ты, как мне помнится, тоже очень хотела перетупить эту черту и… — он осекся.

Деревенея, я встала и подошла к маленькому окошку, за которым ничего не было видно кроме темноты.

— Прости, — попросил Змей. Встал, подошел ко мне, замер за спиной, положа свои горячие руки на мои успевшие озябнуть плечи. — Я не хотел тебя обидеть. Прости.

Я не ответила. А что сказать? Он имеет права на такие слова. В конце концов, это я, а не он, постоянно выставляю себя неудержимой истеричкой и просто вспыльчивой дурой. И я вот сейчас удивляюсь, как мне в голову не пришло провести ночь с оборотнем, чтобы отомстить Змею. Наверное, слишком занята была Ивом. И разборками со своей темной сущностью и жизнью вообще.

— Сагвер? — Он обнял меня за плечи, прижался весь, словно замерз, а я его единственный источник тепла.

Я откинула голову ему на плечо, показывая что, не злюсь.