Глеб перевернулся на левый бок, подтянул сползшую куртку.

«Уважаемый Крица, но как быть с «Силлипитирьей»? Что, если они снова выследят нас?»

«Да, «Силлипитирья» – ключевой момент во всей этой истории. Убийц нанял тот, кто уже делал это во время Большой, иначе называемой Десятилетней, войны. Вторая часть предстоящего вам с Акундом деяния связана именно с этим. Вы пойдете к Игроку по прозвищу Аскет…»

«К кому?» – удивился Глеб.

«Не перебивай! Время нашей беседы подходит к концу. Акунд знает, кто это такой, и просветит тебя. Так вот: вы пойдете к Игроку по прозвищу Аскет. Он знает очень многое и может вам помочь. Выясните, кто нанимал «Силлипитирью». Но будьте осторожны – заставить или купить его невозможно, можно только убедить».

Крица умолк. Когда он заговорил вновь, голос старого мага изменился. Он стал слабее и звучал глуше:

«Акунд совсем близко. Я вложу все силы в то, чтобы обмануть систему слежения, затемнить объективы камер и продержать затемнение как можно дольше. Сейчас моя аура не должна поддерживать существование физического тела, и я могу не экономить. Часа на два меня хватит. Как только откроется лаз – не мешкай!»

«Лаз?!»

«Обитель была перестроена почти сорок лет назад. – Крица явственно, вполне по-человечески, усмехнулся. – И я принимал в этом очень большое участие. Я создавал проект и воплощал его в жизнь. Это мой дом, Глеб Погодин. Я знаю тут каждый отнорок, даже тот, о котором не ведает нынешний Настоятель».

Едва голос старого мага смолк, как пол еле заметно дрогнул. Каменная плита возле стола опустилась и ушла в сторону. Из квадратной дыры появилась лохматая голова Алексея Акундина.

«Нет, не Акундина, – поправил себя Глеб, – а сатра Акунда».

– А, это ты? – немного удивленно воскликнул Акунд. – Значит, правильно меня в эту сторону потянуло. Странно это все… И камера моя вдруг открылась, и я… – Увидев в углу колышущееся сияние, он осекся. – А это что за хрень?

Ответа Крицы Глеб не услышал, ведь тот предназначался бывшему ученику старого мага. Но Акунд выпучил глаза и некоторое время слушал, открыв рот.

– Давай! – прошептал он и исчез в дыре.

Перед тем как спрыгнуть, Глеб обернулся и посмотрел на колышущееся сияние:

«Скажите, а умирать – это страшно?»

«Это больно, Глеб Погодин. Больно и неприятно. Но – нет, не страшно. Страшно другое – умирать, зная, что ты не закончил всех земных дел. Ступайте! Да поможет вам Праотец! И спасибо, что помог мне поговорить с Акундом напоследок. Без твоего присутствия мне это, как я уже говорил, не удалось».

Подземный ход оказался очень тесным, да вдобавок еще и низким. Глеб в полной темноте ковылял следом за Акундом, то и дело задевая плечами и головой за выступы каменных стен. Ему оставалось только гадать, каково приходится в этой норе могучему сатра, однако тот двигался на удивление быстро и бесшумно, время от времени шепотом подгоняя спутника:

– Не возись! Наддай! Ходу, ходу!

Тьма вокруг, скрип песка под подошвами ботинок, далекий плеск воды. Каменная кишка прихотливо изгибалась, ветвилась, поднималась и опускалась, все дальше уводя двух беглецов от Обители. Глеб чувствовал усталость и странное, непривычное опустошение.

«Меня словно выжали, как выжимают белье. Сил почти не осталось», – билась в голове одинокая мысль.

Потом само собой сложилось четверостишие:

«На словах это выглядит красиво и даже страшно. А на деле какой из меня зверь? – грустно подумал Глеб. – Так, зверек. Вот именно что крыса. Даже крысеныш. Маленький, испуганный зверек, путающийся под ногами дерущихся псов. Любой из них может походя щелкнуть челюстями – и все, этот свет станет для меня тем. Земля пухом, Глеб Погодин. Тем паче что сейчас я и так под землей. Каменные стены по прихоти какого-нибудь мага с копытами сдвинутся… нет, нельзя, нельзя об этом думать. Милка всегда говорит, что плохие мысли материализуются. Нужно быть позитивным! Милка… Ей-то каково? Лежит сейчас ни жива ни мертва в «хранилище». А виноват – я! Втравил ни в чем не повинного человека в историю».

В какой-то момент Глеб не выдержал нервного напряжения и срывающимся голосом спросил:

– Далеко еще? И где мы выйдем наружу?

– Потерпи, – как маленькому, ответил Акунд. – Ход должен закончиться в парке, у беседки Стеклянных слез. Потерпи.

Наружу они выбрались глубоко за полночь. Подземный ход упирался в постамент статуи, изображающей спящего волка. Акунд поднатужился и сдвинул гранитную глыбу в сторону. Глеб ожидал увидеть ночное звездное небо, но оно было закрыто тучами. Накрапывал холодный дождик, таинственно шумели ветвями еле различимые в темноте деревья. Пахло мокрой травой, прелью, палой листвой; знобкий ветерок забрался под куртку, заставив Глеба поежиться.

– Это старый усадебный парк, – наклонившись, прошептал Акунд. – Вон там беседка Стеклянных слез и фонтан. Ворота – налево по дорожке. Но туда мы не пойдем.

– Охрана? – догадался Глеб.

– После нападения на Обитель все посты усилены боевыми магами. Если бы они стремились к этому, то нашли бы нас в два счета. Но стража ждет нападения извне, а не бегства изнутри. Это наш шанс. Возле ограды парка мы залезем на дерево, по сучьям переберемся за пределы Обители и окажемся на свободе. Только бы не напороться на патруль… Тело Силы Крицы постарается сделать так, чтобы нас хватились не сразу. За пару часов мы должны уйти далеко. Все, погнали!

Пригибаясь к самой земле, Глеб поспешил за Акундом, стараясь не потерять его сгорбленный силуэт из виду. В парке было лишь немногим светлее, чем в подземелье. Шелест дождя и шум ветра надежно прятали звуки шагов беглецов, узкие ясеневые листья, непрерывно осыпавшиеся с веток, маскировали их следы. Когда впереди смутно забелели кирпичные столбы высокой ограды, Глеб наконец-то успокоился. Пришла уверенность – у них все получится.

Но его напарник не зря опасался патрулей. Три могучие фигуры появились меж стволов внезапно, точно выросли из-под земли.

– Замри! – чуть слышно выдохнул Акунд, вжавшись в мокрую траву.

Глеб упал рядом, сжался, чувствуя, как бешено колотится сердце. Сквозь тонкие ветки какого-то куста он ясно видел стражников – три сатра медленно шли вдоль железной кованой решетки, осматривая ее.

– Это не патруль, – донесся до него голос Акунда. – Я не вижу мага. Простые охранники. Скорее всего, сработал внешний следящий контур, и их отправили из кордегардии проверить, что и как.

– То есть они – не за нами?

– Нет. Быть может, птица или зверь нарушили целостность контура…

– Смотри! – перебив Акунда и еле сдержавшись, чтобы не крикнуть, ткнул приятеля в бок кулаком Глеб. – Вон там, левее, на столбе! Видишь?

В сущности, он не мог точно объяснить, что именно заметил на увенчанной четырехскатной крышей вершине каменного столба. Какую-то тень, неясное, расплывчатое серое пятно, клуб дыма или тумана. Но Акунд, повернув голову, задышал громко и часто. Сквозь зубы он прошипел:

– Танцор! Лазутчик!

– Кто?

– Альв. Великий Праотец, он – маг! Как же…

Акунд не успел договорить – туманное пятно сорвалось со столба и поплыло по воздуху, медленно приближаясь сзади к ничего не подозревающим стражникам.

– Их надо предупредить, – зашептал Глеб, но сатра уже вскочил и рявкнул на весь парк:

– Парни! Опасность! Здесь Танцор!

Стражники, отшатнувшись от ограды, завертели головами, один полез рукой в кобуру на поясе. Туманное пятно приблизилось. Глеб ясно различил внутри него щуплую человекообразную фигурку, неспешно перебирающую тонкими ногами, словно шагающую по воздуху. В один момент показалось, что альв слабо светится изнутри.

«Как будто там неонка», – вспомнив популярную в Интернете шутку, Глеб истерически хихикнул.