— Разумеется. Или вы думаете, я, несмотря на то что так долго была вовлечена в дела Ховарда, не поняла, какую роль играет в них Фуллертон?

— В таком случае вы должны быть осведомлены о моей давней вражде с ним.

Лукавые глаза Либерти показались Эллиоту бездонными голубыми океанами.

— Милорд, мне известно ваше отношение к Адцисону Фуллертону. Именно по этой причине я и решила посетить бал в его доме.

— А поподробнее, Либерти? Вы ведь представления не имеете, как я себя чувствовал, когда Уикерс сказал мне, что вы выбрали именно этот бал.

Ее улыбка померкла.

— Эллиот, признайтесь, вы не подумали, что я решила приехать сюда, потому что меня привлекает общество Фул-лертонов?

— Фуллертон был в числе ближайших друзей Ховарда. Вот почему я подумал, что вам приятно находиться в их семье.

— Те, кто был близок с Хаксли, в свое время ни во что меня не ставили. Надеюсь, вам это известно?

Дэрвуд подумал, что те, кто входил в окружение Ховарда, наверняка на редкость жестоко относились к женщине, которая в глазах всего общества была его любовницей. Поскольку Ренделл сам не выказывал ей знаков уважения, то таковых нечего было ожидать от его друзей. Впервые Дэрвуд со всей отчетливостью осознал, что в этом отношении они с Либерти ужасно похожи. Более того, она единственная во всем мире, кто может понять глубину его, Эллиота, одиночества.

— Простите меня, Либерти.

— Ничего. Теперь вам понятно, почему я хотела, чтобы мы приехали сюда вдвоем?

— Я начинаю проникаться уверенностью, что, судя по всему, вам нравится дразнить высший свет. Вспомните злополучную сигару и наше бракосочетание. И то и другое — ваша затея.

Пока они с Либерти вальсировали под заключительные аккорды, от Дэрвуда не укрылись любопытные взгляды кое-кого из гостей.

— Однако, признайтесь, даже слух о том, что вас якобы видели курящей сигару в одной комнате со мной, и даже необычные обстоятельства нашего бракосочетания не идут ни в какое сравнение с событиями этого вечера. Мы с вами не только танцуем в доме человека, который, будь у него такая возможность, пристрелил бы меня на месте, но, более того, производим впечатление счастливейшей пары.

— А разве это не так?

Дэрвуд пристально посмотрел на Либерти:

— О чем вы, мадам?

Вальс закончился, и Эллиот отвел Либерти подальше от посторонних глаз в укромный уголок возле дверей, что вели на террасу. Прежде чем посмотреть ему в глаза, Либерти поправила булавку у него на лацкане.

— Мне кажется, милорд, вашим знакомым давно пора понять одну простую вещь — на меня больше нельзя смотреть как на бывшую любовницу графа Хаксли. Я — виконтесса Дэрвуд. И если у кого еще остались сомнения относительно того, кому я храню верность, сегодня они скорее всего перестанут сомневаться.

Дэрвуду показалось, будто внутри его что-то взорвалось. Либерти даже не догадывалась, какое впечатление произвели на него ее слова.

— Либерти!.. — Он смотрел на нее, и от волнения у него перехватило дыхание. Она покачала головой:

— Сегодня я поняла, что до сих пор относилась к вам очень несправедливо. Лишь только после разговора с Гарриком мне стало ясно, что я наделала. Вы же сделали все, чтобы быть по отношению ко мне честным и справедливым. А я дала вам повод усомниться в моих благих намерениях. Нет ничего удивительного в том, что вы прониклись подозрением ко мне после моей встречи с Брэкстоном.

— Неправда.

Либерти прижала палец к его губам.

— У меня и в мыслях не было оскорбить вас, дав повод усомниться в моей честности. Более того, Дэрвуд, я поклялась стать для вас верной и преданной женой. Нет-нет, я отлично понимаю, что отношения между нами складывались непросто. Со мной подчас бывает нелегко. Однако я предупреждала вас, что не привыкла, когда за меня кто-то принимает решения. Но тем не менее, я надеюсь, вы знаете: ни при каких обстоятельствах я вас не предам.

Слушая ее страстную речь, Дэрвуд даже растерялся. В какой-то момент ему захотелось схватить ее на руки и отнести домой, чтобы тотчас упасть с ней в постель. Ему стоило немалых усилий сохранить самообладание.

— Мадам, вынужден сказать, вы всегда выбираете крайне неподходящий момент для признаний. Либерти посмотрела ему в глаза:

— Так, значит, вы верите мне?

— А как же иначе?

— И еще, надеюсь, вы догадываетесь, что я не позволю, чтобы Аддисон Фуллертон использовал меня в качестве оружия против вас.

— Никогда в этом не сомневался.

— Неужели? — изумилась Либерти.

— Признаюсь, поначалу я недоумевал, почему из всех приглашений вы выбрали именно это. Однако чего у меня и в мыслях не было, так это предположения, что вы строите козни против меня.

К его великому восторгу, Либерти крепко обхватила его за талию.

— Благодарю вас, милорд. Вы даже не представляете, сколь значимы для меня ваши слова.

Но тут в их приятный разговор вмешался Гаррик:

— Послушай, Мосс, неужели ты решил, что можешь весь вечер не выпускать даму из своих объятий?

— Она моя жена.

— Слава Богу! Наконец-то ты это уразумел! — воскликнул Фрост, протягивая Либерти руку. — Однако, если ты не возражаешь, я все-таки приглашу ее, тем более что мне обещан танец.

— Вы разрешите? Ведь наш разговор закончен, милорд? — спросила Либерти.

Дэрвуд поднес ее руку к своим губам.

— О нет, уверяю вас, это только начало. Желаю вам приятно провести время. А меня ждут кое-какие дела.

Дэрвуд подождал, пока Гаррик вышел с Либерти на середину зала. У него из головы не шли только что сказанные ею слова, отчего все его существо наполнила прежде не ведомая ему радость. Тот страх, что неотступно следовал за ним с того момента, как он переступил порог дома своего злейшего врага, наконец отступил. Дэрвуд с радостью думал, что ему больше не надо терзаться подозрениями и недоверием в отношении Либерти. Она сказала, что верна ему, и в ее словах не было ни грана фальши. Наоборот, теперь он спокойно может лелеять в душе бесценный дар ее любви. И если он будет беречь это сокровище, у него не будет причин опасаться его потерять.

Дэрвуд торжествовал, что так удачно выбрал для себя спутницу жизни. Но вместе с тем ему стало ясно, что за последние несколько недель он наделал немало ошибок. Например, зачем ему было замыкаться в себе? Но с другой стороны, признание Либерти ошеломило его, лишив возможности трезво и рассудительно взглянуть на их отношения. И если ему нужно ее сердце, она должна быть уверенной в нем.

С такими мыслями Дэрвуд решил взяться за решение важной задачи: ему предстояло убрать последние преграды, которые все еще стояли у него на пути. На протяжении всего вечера он то и дело ловил Либерти глазами в толпе гостей. Она выглядела счастливой. Высший свет, который поначалу отказывался признать ее, стал оказывать ей знаки благосклонности. Неудивительно, ведь Дэрвуд сделал все для того, чтобы общество приняло ее в качестве его супруги. Он ни за что, ни при каких обстоятельствах не потерпит пренебрежительного отношения к ней.

Ему осталось лишь решить последнюю проблему. Засунув руку в карман, Дэрвуд нащупал там скомканный листок бумаги. Сегодня днем на имя Либерти пришла очередная угроза, и Эллиот поклялся, что как только выведет мерзавца на чистую воду, сделает все для того, чтобы вновь добиться от Либерти признания в любви.

— Виконтесса! — раздался рядом чей-то елейный голос.

Либерти почувствовала, как у нее по спине пробежал неприятный холодок. Этот голос мог принадлежать только одному человеку — Аддисону Фуллертону. Весело улыбнувшись Гаррику, она обернулась к хозяину дома:

— Добрый вечер, сэр.

Аддисон протянул ей свою пухлую руку. Либерти пожала ее, подавив в себе дрожь омерзения. Рука Фуллертона оказалась мягкой и влажной.

— Давно вас не видела. Надеюсь, вы в добром здравии?

— О да, чувствую себя превосходно. Я был просто в восторге, когда супруга сказала мне, что вы решили приехать к нам сегодня на бал.