Либерти поддалась соблазну первого поцелуя. Ее тело стало податливым, словно таяло в его объятиях. И тогда Эллиот вновь впился в ее губы и оторвался только тогда, когда, лишившись кислорода, легкие воззвали о пощаде. Руки его, не зная покоя, то и дело гладили ее плечи, спину, затем принялись ворошить тяжелый шелк волос. Для него в эти мгновения Либерти являла стихию огня и сладостного восторга. Эллиоту казалось, что ничто, никакие ласки не дадут ему до конца утолить неистовую жажду обладания ею. Когда Либерти, откинув голову, со стоном произнесла его имя, Дэрвуд мгновенно ощутил, как вся его кровь бурно устремилась в одну точку ниже пояса.

Негромко выругавшись, он плотнее усадил ее на коленях и принялся расстегивать ворот ее платья.

— Либерти, я хочу вас.

— Эллиот!..

В ее голосе, эхом отскакивая от стенок кареты, звучала все та же призывная нотка, которую он слышал прошлый раз. Она тоже хочет его! Дэрвуд в этом ничуть не сомневался. Быстро расстегнув лиф ее платья, он проник в заветные пределы. Его пальцы теребили, ласкали ее грудь. От неожиданности Либерти ахнула. Но уже в следующее мгновение ее руки обвили его голову, а с губ ее слетал негромкий стон. Дэрвуд оторвался от ее губ, чтобы окинуть взором грудь, которую нежно гладил. Приподнятые тесным корсетом, соблазнительные округлости, казалось, томительно ждали его прикосновений.

— Как вы прекрасны! — шептал он. — Сливки и атлас!

— Клянусь, милорд, мне никогда не понять до конца, что вы со мной делаете!

Пальцы Либерти играли волосами Дэрвуда.

— Со временем поймете. Но в этом нет необходимости. Главное — уметь наслаждаться.

Эллиот опустил голову ниже, чтобы коснуться губами ее груди.

— Вот и наслаждайтесь.

Одной рукой Дэрвуд поддерживал Либерти голову, другой прижимал ее к себе, словно боясь, что ее обнаженное тело ускользнет от его ласк. Он чувствовал, как дрожит ее тело, слышал, как с ее губ срываются сдавленные стоны удовольствия, ощущал, как ее руки сжимают и ласкают его, и все это дико возбуждало его.

Она была его. Дэрвуд мог делать с ней что угодно. Однако ему хватило сил оторваться от ее губ и начать застегивать на ней платье.

Либерти растерянно заглянула ему в глаза:

— Но, милорд…

Вместо ответа он прижал пальцы к ее губам, а затем продолжил начатое.

— У нас слишком мало времени… Я безумно хочу вас, — он придвинулся к ней ближе, с радостью ощутив жар ее тела, — но не хочу, чтобы это произошло здесь. Тесная карета только для уличных девиц.

Значит, Ховард Ренделл позволял себе подобные вольности, думал Дэрвуд, но сам он до такого никогда не опустится. Либерти достойна иного отношения.

Застегнув на ней лиф, он пересадил Либерти и легонько потер пальцем ее распухшую от поцелуя нижнюю губу.

— А теперь, моя милая, расскажите, что вы ночью делали в библиотеке чужого дома.

Либерти удобнее расположилась у него на коленях, отчего Дэрвуд ощутил значительный дискомфорт.

«Что ж, придется терпеть, — приказал он самому себе мысленно. — Сам виноват. Зачем было браться за дело, которое в данных обстоятельствах невозможно довести до конца?»

— Сидите спокойно, — велел он. — Я вас не отпущу, пока не расскажете мне все.

Ее лицо тотчас насторожилось.

— Именно с этой целью вы целовали меня? Наверное, сочли, вскружив мне голову, что теперь я выложу вам все как на духу? Вынуждена напомнить, милорд, что давали слово джентльмена, что не будете принуждать меня к вступлению с вами в плотские отношения.

— Не совсем. Я дал слово, что не стану требовать от вас ничего, что вы не предложите сами.

— То есть хотите сказать, что я вас соблазнила? Но у меня и в мыслях не было ничего подобного.

— Мадам, вас, наверное, очень удивит, если скажу, что вы способны соблазнить меня одним своим взглядом, брошенным через всю комнату. Вам достаточно лишь посмотреть на меня, чтобы вызвать мгновенную реакцию моей души и плоти. — Он внимательно рассматривал ее лицо в лунном свете. — Кстати, если хотите знать, почему я целовал вас, отвечу. Потому что не могу забыть вкус вашего поцелуя, что остался на моих губах с прошлого раза. Искушение было слишком велико.

— Ах, вот оно что, — негромко вздохнула Либерти.

— Более того, мне кажется, если вы в самое ближайшее будущее не станете моей, я просто сойду с ума от неудовлетворенного желания.

— Но, милорд, неужели вы…

— Представьте себе. — Он вновь нежно коснулся ртом ее губ. — А теперь, если не скажете мне то, что я хотел бы и имею полное право знать, предупреждаю, я просто-напросто атакую вас, и вы сами во всем покаетесь. Признаюсь, мысль об этом представляется мне весьма привлекательной.

Она взяла его руки в свои, после чего сползла с его колен и села рядом.

— В этом нет никакой необходимости. Что бы вы желали узнать?

Его пальцы цепко обхватили ее ладонь.

— С вами все в порядке? — Вопрос прозвучал гораздо резче, чем он предполагал.

— Разумеется. Почему вы спрашиваете? Если, конечно, не считать сиюминутной угрозы получить синяки, потому что вы слишком крепко сжали мне руку.

Дэрвуд усилием воли заставил себя ослабить хватку.

— Вы напугали меня, — признался он. Вместо ответа Либерти одарила его изумленным взглядом и дотронулась до его лица.

— Вижу, вы переживали из-за меня.

— Черт, а вы как думали!

— Не знаю, трудно сказать. Поначалу я решила, что вас напугала перспектива публичного скандала.

— Мне наплевать даже на всенародный скандал. Меня больше беспокоит, что у вас не было оснований преступным образом проникнуть ночью в дом к Брэкстону. Кстати, ничуть не больше, чем подозревать его в том, что именно он угрожает вам.

Либерти скептически сощурила глаза:

— Значит, вы считаете, это не Брэкстон?

— Скорее всего нет.

— Но Эллиот, а как же цифры? Если бы вы их увидели… С тяжелым вздохом Дэрвуд потянулся, чтобы взять с сиденья напротив стопку бумаг.

— Я их видел. Более того, видел не только их.

— Я вас не понимаю.

Вместо ответа Дэрвуд протянул ей бумаги.

— Когда вы передали мне полученную вами записку, я тотчас предпршшт кое-какое расследование. Как оказалось, причины угрожать вам имеются у нескольких человек. Брэкстон в их числе. Однако, все взвесив, я их исключил.

— Почему?

— Взгляните на это. — С этими словами Дэрвуд потянулся, чтобы зажечь газовый рожок. — Саму историю я расскажу потом.

Не произнеся ни слова, Либерти сорвала с бумаг печать и углубилась в чтение, но уже через несколько секунд вернула их Дэрвуду, одарив при этом сердитым взглядом.

— Но ведь это финансовый анализ состояния дел Ховарда! Откуда он у вас?

— Просто я решил, что лучше всего начать расследование с голых фактов.

Было заметно, что Либерти побледнела.

— И как давно вы располагаете этой информацией?

— Со вчерашнего утра.

— Брэкстону об этом известно?

— Полагаю, да.

— В таком случае, согласитесь, у него есть все основания идти на крайние меры.

— Только в том случае, если бы вам угрожал именно он.

— Вы же считаете, что это кто-то другой?

— Пожалуй, да.

— Дэрвуд, поймите, это моя жизнь. И я была бы вам весьма благодарна, если бы вы об этом время от времени вспоминали.

Вместо ответа Эллиот лишь тяжко вздохнул и потянулся, чтобы взять ее за руку. Он с ужасом ждал этого момента едва ли не весь день. Чем глубже они с Гарриком погружались в дела Ховарда, тем больше находили свидетельств того, что угрозы исходили не от кого иного, как от самого Эллиота. Кроме этого, другого ответа у него не было. По какой-то причине Либерти не заподозрила его, однако факты против него накапливались едва ли не ежесекундно. Дэрвуд не хотел ими делиться с Либерти до тех пор, пока он не сможет доказать свою полную невиновность.

— Вы знаете не хуже меня, что Ховард успел нажить себе немало врагов.

— В их числе и вы. Дэрвуд поморщился:

— Верно, в их числе и я.