Надобности в экстренном съезде не оказалось. Давление Ленина обеспечило необходимую передвижку сил влево как в Центральном Комитете, так и во фракции Предпарламента. Большевики выходят из него 10 октября. В Петрограде развертывается конфликт Совета с правительством вокруг вопроса о выводе на фронт большевистски настроенных частей гарнизона. 16 октября создан Военно-Революционный Комитет, легальный советский орган восстания. Правое крыло партии пытается задержать развитие событий. Борьба тенденций внутри партии, как и борьба классов в стране, входит в решающий фазис. Позиция правых полнее и принципиальнее всего освещается в письме "К текущему моменту", за подписью Зиновьева и Каменева. Написанное 11 октября, т.-е. за две недели до переворота, и разосланное важнейшим организациям партии, письмо это решительно выступает против вынесенного Центральным Комитетом решения о вооруженном восстании. Предостерегая против недооценки врага, а на самом деле чудовищно недооценивая силы революции и даже отрицая наличность боевого настроения масс (за две недели до 25 октября!), письмо говорит: "Мы глубочайше убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание — значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции". Но если не восстание и не захват власти, тогда что же? Письмо довольно ясно и отчетливо отвечает и на этот вопрос. "Через армию, через рабочих мы держим револьвер у виска буржуазии", и под этим револьвером она не сможет сорвать Учредительное Собрание. "Шансы нашей партии на выборах в Учредительное Собрание превосходны… Влияние большевизма растет… При правильной тактике мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном Собрании". Таким образом, письмо открыто держит курс на роль «влиятельной» оппозиции в буржуазном Учредительном Собрании. Этот чисто социал-демократический курс как бы маскируется следующим соображением: "Советы, внедрившиеся в жизнь, не смогут быть уничтожены… Только на Советы сможет опереться в своей революционной работе и Учредительное Собрание. Учредительное Собрание и Советы — вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которому мы идем". Чрезвычайно любопытно, для характеристики всей линии правых, что теория «комбинированной» государственности, сочетающей Учредительное Собрание с Советами, была 1½-2 года позже повторена Рудольфом Гильфердингом в Германии, также боровшимся против захвата власти пролетариатом. Австро-германский оппортунист не знал, что совершает плагиат.
Письмо "К текущему моменту" возражает против утверждения, что за нас уже большинство народа в России, оценивая при этом большинство чисто парламентски. "В России за нас большинство рабочих, — говорит письмо, — и значительная часть солдат. Но все остальное под вопросом. Мы все уверены, например, что если дело теперь дойдет до выборов в Учредительное Собрание, то крестьяне будут голосовать в большинстве за эсеров. Что же это, случайность?" В этой постановке вопроса основная и коренная ошибка, вытекающая из непонимания того, что у крестьянства могут быть могущественные революционные интересы и напряженное стремление их разрешить, но не может быть самостоятельной политической позиции: оно может либо голосовать за буржуазию, через посредство ее эсеровской агентуры, либо примкнуть действенно к пролетариату. Именно от нашей политики зависело, какая из этих двух возможностей осуществится. Если мы идем в Предпарламент, чтобы иметь оппозиционное влияние ("треть, а то и больше мест") в Учредительном Собрании, то тем самым мы ставим крестьянство почти механически в такое положение, при котором оно должно искать удовлетворения своих интересов на путях Учредительного Собрания, следовательно, не через оппозицию, а через его большинство. Наоборот, захват власти пролетариатом немедленно же создавал революционные рамки для крестьянской борьбы против помещика и чиновника. Если говорить столь ходкими у нас как раз в этом вопросе словами, то в письме сказываются одновременно и недооценка и переоценка крестьянства: недооценка его революционных возможностей (под пролетарским руководством!) и переоценка его политической самостоятельности. Эта двойная ошибка, недооценка и переоценка крестьянства в одно и то же время, вытекает, в свою очередь, из недооценки собственного класса и его партии, т.-е. из социал-демократического подхода к пролетариату. Здесь нет ничего неожиданного. Все оттенки оппортунизма сводятся, в последнем счете, к неправильной оценке революционных сил и возможностей пролетариата.
Возражая против захвата власти, письмо пугает партию перспективами революционной войны. "Солдатская масса поддерживает нас не за лозунг войны, а за лозунг мира… Если мы, взявши власть сейчас одни, придем в силу всего мирового положения к необходимости вести революционную войну, солдатская масса отхлынет от нас. С нами останется, конечно, лучшая часть солдатской молодежи, но солдатская масса уйдет". Эта аргументация в высшей степени поучительна. Мы видим здесь основные доводы в пользу подписания брест-литовского мира. Но здесь эти доводы направляются против захвата власти. Совершенно ясно, что позиция, нашедшая свое выражение в письме "К текущему моменту", чрезвычайно облегчала сторонникам выраженных в письме взглядов приятие брест-литовского мира. Нам остается здесь повторить то, что мы говорили об этом в другом месте: не временная брест-литовская капитуляция сама по себе, изолированно взятая, характеризует политический гений Ленина, а только сочетание Октября с Брестом. Этого не нужно забывать.
Рабочий класс борется и растет в непрестанном сознании того, что противник имеет над ним перевес. Это обнаруживается в повседневной жизни на каждом шагу. У противника — богатство, власть, все средства идейного давления, все орудия репрессий. Привычка к той мысли, что враг превосходит нас силой, является составной частью всей жизни и работы революционной партии в подготовительную эпоху. Последствия тех или других неосторожных или преждевременных действий самым жестоким образом напоминают каждый раз о силе врага. Но наступает момент, когда эта привычка считать врага более сильным превращается в главное препятствие на пути к победе. Сегодняшняя слабость буржуазии как бы укрывается под тенью ее вчерашней силы. "Вы недооцениваете сил врага!" По этой линии идет группировка всех элементов, враждебных вооруженному восстанию. — "Всякий, не желающий только говорить о восстании, — писали противники восстания у нас за две недели до победы, — обязан трезво взвесить и шансы его. И здесь мы считаем долгом сказать, что в данный момент всего вреднее было бы недооценивать силы противника и переоценивать свои силы. Силы противника больше, чем они кажутся. Решает Петроград, а в Петрограде у врагов пролетарской партии накоплены значительные силы: пять тысяч юнкеров, прекрасно вооруженных, организованных, желающих, в силу своего классового положения, и умеющих драться, затем штаб, затем ударники, затем казаки, затем значительная часть гарнизона, затем очень значительная часть артиллерии, расположенная веером вокруг Питера. Затем противники с помощью ЦИК почти наверняка попробуют привезти войска с фронта" ("К текущему моменту").
Разумеется, поскольку в гражданской войне дело идет не о простом подсчете батальонов, а о предварительном учете их сознания, учет этот никогда не может отличаться полной достоверностью и точностью. Даже Ленин считал, что у врага имеются в Петрограде серьезные силы, и предлагал начинать восстание с Москвы, где, по его предположению, оно должно было пройти бескровно. Такого рода частные ошибки предвидения совершенно неизбежны даже при самых благоприятных условиях, и правильнее держать курс на менее благоприятную обстановку. Но что нас в данном случае интересует, это факт чудовищной переоценки сил врага, полного искажения всех пропорций при таких условиях, когда у врага уже не было по существу никакой вооруженной силы.
