– Это мой племянник Тони.

– Как подло! То есть, вы имеете в виду что это сделал Тони Сартори – мой мажордом, Тони Изоляционная Лента, милый малыш, который родился вслед за умершей Марией Грейс? Это он отнял у вас половину?

– Да. Все большие комнаты были разделены напополам. Больше комнат, больше прибыли, понимаете.

– Омерзительно! Простите, Лючия, но такому нет прощения.

– Самое грустное в этой истории, что он сделал это сразу после смерти моего брата. Не прошло и месяца, как Роберто умер, а Тони уже вступил во владение домом и все устроил по своим правилам.

– Лючия, не хочу показаться невежественной, но разве не вы должны владеть домом? Если умерли все ваши братья, то по закону дом принадлежит вам.

Лючия медленно качает головой. Очевидно, есть нечто, что она до сих пор пытается осознать.

– После смерти папы все имущество перешло к маме. Когда она заболела, то переписала все на Роберто, а у Роберто было четыре сына. Роберто придерживался старых правил, более строгих, чем у папы, и был убежден, что семейное имущество всегда должно оставаться во владении мужчин. Так все и произошло. Конечно, Роберто настаивал, чтобы его сыновья заботились обо мне, и теперь они уверены, что исполняют просьбу отца. Думаю, моя комната сегодня дорого стоит. Если между нами возникает какая-то неразрешимая проблема, то я снимаю трубку и звоню Розмари, которая приструнивает своих мальчиков. Ничего, могло быть и хуже.

– Но ведь это нечестно! Вы ухаживали за своей мамой! Семья должна благодарить вас, отплачивать вам чем-то.

– Роберто так не считал. Заботиться о семье – долг порядочной дочери.

– А почему не Розмари?

– Она не является ближайшей родственницей, к тому же она – женщина. Не думаю, что Роберто оставил ей что-нибудь, кроме наказа своим сыновьям заботиться о ней. Кроме того, у нее есть собственная мать, за которой она должна присматривать.

Кит встает и начинает ходить по комнате туда-сюда, негодуя из-за несправедливости.

– Вам и от продажи «Гросерии» ничего не дали?

– Я там никогда не работала, как мои братья, и, когда они продали лавку, то поделили деньги между собой. Это нормально, потому что это было их дело, – спокойно говорит Лючия.

– Это ужасно! Вы такая же Сартори, как они!

– Вы совсем другое поколение. В наше время были такие порядки. Мне они не нравятся, но я их понимаю. Эти традиции пришли вместе с моей семьей из Италии, в том числе и порядок владения и наследования имущества. Так уж повелось, что в этом деле нет места женщине.

– Это нечестно.

Кит садится на место и обращает внимание на груду подарочных коробок из «Б. Олтман»:

– Лючия, а что в этих коробках?

– Посуда, некоторые другие вещи, – медлит Лючия. – Это подарки на мою свадьбу.

– О боже.

Кит раздумывает, как Лючия может жить, когда все эти годы вещи ежесекундно напоминают ей о Джоне Тальботе.

– Но почему вы храните их?

– Когда Джона арестовали, эти вещи использовали как улики. Потом они убедили меня забрать их себе. Я пыталась вернуть их гостям, но они наотрез отказались и объяснили, что это плохая примета.

– Так, значит, проклятие Катерины все-таки свершилось? – ежится Кит.

– Наверное, я верила в это проклятие, и поэтому оно стало реальностью. Мы никогда не узнаем. – Лючия ставит пустую чашку на поднос и встает. – Я утомилась, а вы?

– Очень.

– Надеюсь, я не заставила вас скучать? – говорит Лючия.

– Скучать? Вы шутите? Такая захватывающая история. Каждая ее деталь. Большое спасибо.

– Заходите на днях, мы посмотрим эти коробки. В них много прелестных вещичек, я думаю, вы обязательно что-нибудь для себя присмотрите. Может быть, вазу ручной работы или хрусталь, а может, украшенные разноцветной эмалью чайные ложечки.

– Спасибо, Лючия. С удовольствием.

Когда Кит спускается по лестнице в свою комнату, ей так жаль Лючию, что нестерпимо хочется помочь ей отыскать правду. В ее голове созревает план, когда она входит в свою комнату. А еще ей хочется разузнать, что стало с Делмарром, Рут, Виолеттой и Элен, а еще она должна разыскать сведения о дальнейшей судьбе Джона Тальбота. Она сидит до глубокой ночи, составляя список того, что нужно сделать для реализации ее плана. Кит выписывает даты, места, имена, которые запомнила из рассказа Лючии. Возможно, завтра, прежде чем продолжать писать пьесу, она пойдет в архив Нью-Йорка.

Джон Тальбот – распространенное имя, поэтому служащие архива, просмотрев документы, относящиеся к 1951–1952 годам, приносят ей увесистую кипу бумаг. Кит придется целую жизнь потратить, чтобы разобраться в них. Она идет в справочную и стоит в очереди.

Потом возвращается за научным сотрудником архива в фонд и делает копии полицейских сводок из Гринвича и Верхнего Ист-Сайда. Есть несколько страниц, которые имеют отношение к Джону Тальботу. Потом Кит возвращается домой, чтобы прочитать документы.

Несколько телефонных звонков, несколько часов на поисковом сайте, три вечера, проведенных в кафе «Старбакс» – и Кит составляет собственное досье на Джона Тальбота.

Мужчина, так страстно любимый Лючией Сартори, жив. Но проблема в том, что он снова в тюрьме. За серию краж и мошенничество он отбыл двенадцать лет заключения. Освободившись, какое-то время он жил как порядочный человек, даже обратился за помощью к своим старым друзьям, и конкретно к Пэтси Маротта из ресторана «Везувио». Пэтси помог ему устроиться в компанию, занимающуюся на Лонг-Айленде доставкой продуктов для ресторанов. Какое-то время Тальбот оставался чист, но около двадцати лет назад он взялся за старое и стал соучастником дела по краже автомобилей, которые доставлялись из Германии в Соединенные Штаты. Кит думает, что за это преступление его, возможно, приговорили к пожизненному заключению.

Обнаружив эту информацию, Кит понимает, что должна поделиться ей с тетушкой Лю. Она довольна своим расследованием и восхищена будущей помощью, которую она сможет оказать Лю в поисках ответов, но ей боязно сообщать такие грустные новости. Впрочем, после пятидесяти лет, которые Лючия провела, пытаясь забыть Джона Тальбота и то, как он с ней поступил, она имеет право знать, где он в итоге очутился.

После того чаепития стена надуманных правил приличия между Лю и Кит рухнула. Кит чувствует себя совершенно естественно и непринужденно, поднимаясь по лестнице на четвертый этаж и стуча в дверь комнаты тетушки Лю.

– Лючия? – зовет она.

– Как поживаете, Кит? – открывая дверь, говорит одетая в домашний халат Лючия.

Наверное, Лючия тоже чувствует, что долгий вечер за чаем сроднил их.

– Спасибо, все отлично. Но загружена по самые уши. Куча работы. Посмотрим. Во-первых, я бы хотела пригласить вас на ужин сегодня вечером со мной и моим другом Майклом. Китайский ресторан «Ма Ма Будда». Вы согласны?

– Спасибо, с удовольствием, дорогая, – радостно улыбается Лючия.

– Хорошо, тогда я зайду за вами около семи. – Кит поворачивается и собирается уйти.

– Кит, вы сказали «во-первых»?

– А, да, есть и второе. Я разузнала о Джоне Тальботе. Тетушка Лю пристально смотрит на Кит, потом возвращается в комнату и садится на ближайший стул.

– Лючия, с вами все в порядке? Я вас расстроила? Мне просто хотелось знать и поделиться информацией с вами, но если вас это заставит страдать, я не…

Лючия молчит.

– Лючия, – переживает Кит.

Наконец, Лючия делает глубокий вдох и закрывает глаза.

– Где он? – спрашивает она чуть слышно.

– О, Лючия. Простите. Я и не думала…

– Где он?

– За решеткой, – откровенно говорит Кит.

То, как Кит говорит «за решеткой», заставляет Лючию улыбнуться:

– О, с правопорядком у него всегда было туго, да и с честностью тоже.

– Кроме шуток Я проверила его. Ну, я зашла в интернет и нашла все возможные заметки о нем. Еще я достала полицейские сводки. Он в Синг-Синге[65]. Это тюрьма в Оссининге, что на Гудзоне.