— Пришло время раздать оружие, — сказал тот. — Что-то у меня возникло нехорошее предчувствие. А если мы будем готовы к беде, то, может, и сумеем в нее не попасть.

— Золотые слова, — сказал Диоклей.

Мужчины повесили на пояс мечи, прислонили копья и дротики к своим банкам или пристроили их там, откуда оружие можно было схватить в любую минуту.

Менедем тоже положил рядом с собой на юте лук и колчан, полный стрел. В случае чего он сможет натянуть тетиву и начать стрелять буквально через несколько биений сердца.

— Аристид, иди вперед, — скомандовал он. — Я хочу, чтобы наш лучший впередсмотрящий был на носу.

Остроглазый моряк помахал капитану рукой и поспешил на бак.

Менедем кивнул Диоклею.

— Всё в порядке. Мы можем снова двигаться.

— Риппапай! — выкликнул келевст. — Риппапай!

Весла врезались в голубую воду Эгейского моря, торговая галера скользнула вперед.

Соклей снова взошел на приподнятую палубу юта. На бедре его висел меч, однако в таком виде тойкарх ухитрялся выглядеть глупо, как актер, исполняющий роль, которую не отрепетировал.

— В Афинах говорят, что, когда люди нервничают, они принимают каждый отдаленный мыс за пиратский корабль, — сказал он.

Менедем не захотел вступать в спор.

— Судя по тому, что я слышал, в Афинах вообще мало чем занимаются, кроме как говорят, — ответил он. — Скажи, почтеннейший, сколько в Кикладском архипелаге островов?

— Некоторые считают, что двенадцать, другие — что пятнадцать, — сказал его двоюродный брат.

— Вот и я слышал нечто в этом роде, — согласился Менедем. — Но когда люди пересчитывают острова, учитывают ли они скалы вроде той, что сейчас виднеется впереди? — Он указал на островок ровно таких размеров, чтобы на нем могло вырасти несколько кустов.

— Наверняка не учитывают, — ответил Соклей, как будто участвовал в философской дискуссии.

Но сейчас речь шла о насущных вещах, а не о философии. Когда на кону стоят твоя свобода и жизнь, тут уж не до пустых слов.

— Могут ли пираты спрятаться за той проклятой скалой и внезапно выскочить из укрытия при виде проходящей мимо торговой галеры? — спросил Менедем.

— Да, без сомнения. — Соклей засмеялся. — Я говорю как один из партнеров, подающих в диалоге реплики Сократу, верно?

— Вообще-то мне подумалось то же самое, — сказал Менедем. — Но тебе лучше знать, без сомнения. Только это не так уж важно. Главное, что ты понял мой довод.

Соклей положил руку на рукоять меча и, хотя вид у него все еще был не слишком воинственным, спросил:

— Разве я носил бы меч, если бы не понял?

Ни гемолия, ни пентеконтор не появились из-за скалы. Но впереди лежал еще один островок, всего в пятнадцати или двадцати стадиях отсюда, а за ним вставал Тенос, чей зазубренный западный берег мог предоставить грабителям множество тайных укрытий.

Полис Теноса, как и полис Панормоса, едва ли заслуживал такого названия. У него не было флота, о котором стоило бы говорить, и он даже не пытался сдерживать пиратов. Андрос, следующий остров к северо-западу, мог сойти за близнеца Теноса. А пиратский корабль, стоя у Сироса, к западу от Аттики, легко сумел бы заметить приближающуюся «Афродиту», вырваться из укрытия и пуститься за ней в погоню.

— Не только Аристид, стоящий у форштевня, все мы должны держать глаза широко раскрытыми, — сказал Менедем. — Потому что все мы дорого заплатим, если не будем этого делать.

— Да, наверняка, — ответил Соклей.

Менедем нахмурился.

Теперь ты говоришь «наверняка». Но только что толковал о нервных афинянах и о том, что им мерещится с перепугу.

— Тебя нервным никак не назовешь, и к тому же ты родосец, а не афинянин, так какое отношение имеет к тебе поговорка?

Менедем подумал немного и решил, что Соклей говорит всерьез.

«Может, я зря к нему придираюсь и мой братец вовсе не собирался затеять спор, — подумал он. — Кто его разберет».

И все-таки Менедему было трудно поверить в такое; скорее всего, Соклей просто искал легкий способ вывести его из себя.

Акатос проскользил по водной глади мимо города на Теносе, мимо великого храма Посейдона, расположенного в нескольких стадиях к западу, мимо холмов, поднимающихся за храмом. Ничего страшного так и не случилось. Несколько рыбацких лодок, завидев «Афродиту», устремились прочь; Менедем уже к этому привык. Может, рыбаки разнесут весть о том, что неподалеку нагло плавает пиратская галера.

«Чем больше судов удирает от нас, тем меньше остается кораблей, от которых должны удирать мы», — вот как он рассуждал.

Когда полис остался позади, Менедем посмотрел на ярко-голубую чашу неба и побарабанил пальцами по рукоятям рулевых весел. Теперь оба весла снова были одинаковыми, но он еще до сих пор к этому привыкал. Капитан опять выбил пальцами дробь. Вряд ли его галера к закату доберется до Андроса. Значит, следовало искать якорную стоянку где-то неподалеку от города. Без сомнения, здесь наверняка полно мысов. Надо только сперва удостовериться, что выбранный им мыс уже не приглянулся морским разбойникам… Пальцы Менедема продолжали стучать по рукоятям.

Соклей указал вперед, на запад, где отчетливо виднелся мыс Аттики, хоть и подернутый морской дымкой, и со вздохом сказал:

— Мы могли бы двинуться туда. Мы должны были бы двинуться туда.

— И мы еще отправимся туда, мой дорогой, — утешил брата Менедем. — Нам только надо сперва взять на борт Полемея и отвезти его на Кос. А потом мы вернемся в Афины.

Он снова побарабанил пальцами по рукоятям весел.

— Нам придется дважды пройти через Киклады. Не скажу, что меня сильно радует эта перспектива.

Прежде чем Соклей успел ответить, Аристид и несколько других моряков закричали:

— Судно!

— Судно по правому борту!

И:

— На нас движутся пираты!

Остальные отпускали проклятия, которые могли бы потопить вырвавшуюся из-за мыса гемолию, если бы моряков услышали боги.

— Все на весла! — крикнул Менедем, и команда торопливо послушалась.

Как только все гребцы оказались на местах, Менедем повернулся к Диоклею и рявкнул:

— Задай ритм, келевст! Самый что ни на есть быстрый!

— Слушаюсь, шкипер. Риппапай! Риппапай!

Начальник гребцов извлекал из бронзового квадрата тревожно-настойчивые звуки. Гребцы, покряхтывая от усилий, налегали на весла, и «Афродита», которая только что не спеша плыла по винноцветному Эгейскому морю, как будто собралась с силами и рванулась вперед.

Поскольку они шли против ветра, парус был подобран к рею. Менедем оглянулся на атакующий пиратский корабль. Его команда, прежде чем двинуться вперед, опустила мачту, и, как бы споро ни шел акатос, гемолия благодаря своей конструкции все равно была быстроходней. «Афродите» приходилось нести не только гребцов, но и груз, и еще она была неповоротливее стройного хищника, словно ножом вспарывавшего воды благодаря усилиям двух рядов гребцов.

Менедем улыбнулся волчьей улыбкой. Это было бы важно — чье судно быстрей, — если бы он убегал. Но он не собирался убегать. Капитан «Афродиты» резко рванул рукояти рулевых весел, поворачивая акатос к пиратскому кораблю.

— Пойдешь на таран, да? — спросил Соклей.

— Если эти ублюдки не свернут, то пойду, — ответил Менедем.

Он уже играл в такую игру раньше. Пиратские галеры не были военными судами — они бы не достигли своей цели, если бы не взвешивали как следует все шансы. Пираты искали легкой добычи, а вовсе не битвы. Покажи, что ты готов всыпать им по первое число, и, скорее всего, они не захотят с тобой связываться. Во всяком случае, Менедем опирался именно на такую теорию. Она срабатывала, и не раз.

Но сегодня… Сегодня его судно и пиратская гемолия сблизились на расстояние, необходимое для морского боя.

Ветер, поднятый движением «Афродиты», дул Менедему в лицо и ерошил его волосы. Гемолия не выказывала ни малейшего желания свернуть в сторону. Она увеличивалась буквально на глазах — с каждым гребком своих весел, с каждым гребком весел экипажа торговой галеры. На юте гемолии стояли лучники, а чернобородый головорез на рулевых веслах громко выкрикивал приказы своей команде.