— За два лишних дня не слишком разгуляешься. Такая маленькая отсрочка нам ничем не поможет, — заметил я.

— Какая уж есть, — буркнул он.

— У тебя на телефоне определился его номер?

— Нет. Я смотрел: не определился.

— Скверно. В милиции бы в два счета выяснили и его номер, и откуда он звонил.

— Ой ли, Володя! Похитители не такие глупцы, как нам бы хотелось. Им известны прекрасно все эти штучки, — возразила Татьяна. — Они наверняка подстраховались.

— Вероятно, — не стал я спорить. — Но как Шура?

— Говорит, что с ней полный порядок. Что пока они ее не обижают. Еще, что она не жалуется и всем довольна. Врет, конечно, — сказал Гера. — Вот объясни мне, Володя. Как можно быть всем довольным, если тебя похитили? Если тебе неизвестно, что с тобой будет завтра? Что-то я не въезжаю.

— Да чушь собачья! Они принимают нас за дураков!

— Не без того, — подтвердила Татьяна.

— Надо было бы тебе, Гера, перекинуться с Шурой несколькими словами, — сказал я. — Узнать, как да что? Как ее самочувствие? Где она находится?

— Ты прав. Как-то я не догадался. Заморочил он мне голову этим выкупом и своими требованиями. Потом, он тараторил как сумасшедший. Но в следующий раз я обязательно это узнаю, — заверил он.

Меньше чем через час наш разговор плавно сам собой затух. Мы сидели на кухне, клевали носом и, борясь с зевотой, пили остывший чай. Поняв в итоге, что сегодня нам уже ничего не решить, мы разошлись спать по комнатам. Я с Татьяной — в большую комнату, Гера — в маленькую.

По привычке, я включил телевизор. Показывали какой-то боевик. Но смотреть его сейчас я не испытывал ни малейшего желания.

Странное дело. Вроде бы, меня неудержимо одолевал сон, однако заснуть я никак не мог. Татьяна, лежавшая на нашем семейном ложе спиной ко мне, — тоже. Но старалась не подать виду и, мерно посапывая, притворялась, что спит. Несомненно, сегодняшний день ее сильно утомил, и ей хотелось спокойно отдохнуть. Свой красный бюстгальтер она, разумеется, сняла, и он небрежно висел на спинке стула с моей стороны постели. Перед самыми моими глазами.

«Вот дьявол! Дался мне этот ее бюстгальтер!» — выругался я в сердцах. Но мне нравилось звучание этого слова, а еще больше звучание глупого словосочетания «наш бухгалтер съела свой бюстгальтер». Это, когда внезапно нагрянула ревизия…

Нет, надо же! У меня похитили родную сестру, а мои мысли были заняты, черт знает чем. Какими-то бюстгальтерами. Какими-то бухгалтерами. Очевидно, я был уже ни на что не способен. Кроме как лузгать семечки, мечтать об игровом аппарате и разглядывать нижнее женское белье. Кажется, ты, парень, совсем тронулся рассудком! Что ж, душевно тебя поздравляю!

Я перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку и заставил себя думать исключительно о похищении Шуры. На ум сразу же пришло любопытное соображение. Обсуждая ее похищение, мы не касались одного вопроса. Кто бы мог его совершить? Бесспорно, что это был человек, который знал обо всех дядиных делах и об его наследниках. То есть — обо мне и моей сестре. Человек, который был посвящен во все, что происходило в поселке и на мусорном полигоне. Следовательно, он был человеком не случайным и не посторонним.

Кто отвечал всем этим качествам?

Досадно. Но подозрение в первую очередь падало на Шуру и Геру. Что они сами инсценировали это похищение. Только зачем? С какой целью? Если бы я обнаружил в своей квартире крупную сумму денег, то поставил бы их об этом в известность. Поделился бы по-братски с родственниками. Ну, пистолет — это из другой оперы. Не делиться же с ними пистолетом, разбирая его на части?

Нет, у Шуры никогда не возникало повода усомниться в моей честности. Поэтому, зачем проверять меня столь диким способом. Стало быть, сестра с ее мужем отпадали.

Хорошо, кто еще оставался?

Татьяна, сопящая рядом на постели. Сосед-самогонщик Марек. Его дочь Вика. Продавщица Юля. Ее мать тетка Ульяна. Пахом Максимыч из поселковой администрации. Местная львица Лариска… Хотя вряд ли. В особенности, тетка Ульяна и Лариска.

Конечно, наиболее заинтересованным лицом, казалось бы, был Генка Кривонос со своими дружками. Он уже доказал, что пылает желанием завладеть деньгами моего дяди. Но Генка, само собой, ни в чем не признается ни нам, ни сотрудникам той же милиции. Только посмеется в глаза. Он мужик неглупый, тертый, и если пошел на похищение Шуры, то наверняка тщательно к нему подготовился и просчитал наперед каждую мелочь.

Впрочем, возможно, что он ни к чему и не причастен.

Встав утром, чувствовали мы себя весьма посредственно, если — не отвратительно. Ходили из комнаты в комнату подобно сомнамбулам. За ночь никого из нас не осенила гениальная идея, как нам вызволить Шуру из плена. Мы обменивались короткими незначительными фразами и старались не вспоминать вслух о событиях вчерашнего и позавчерашнего дня. Вся боль и тревога были внутри нас. Слава Богу, что все это не выплескивались наружу, и мы не срывались друг на друге.

После завтрака я решил отправиться в магазин. Не хотелось толкаться без дела в квартире. Сейчас полезнее было узнать от рыжеволосой продавщицы о последних поселковых новостях. Но главное — я собирался выведать, неизвестно ли ей чего-нибудь о похищении моей сестры. Если — да, то это бы одно говорило уже о многом. Ведь любопытная и наблюдательная Юля работала в магазине, принадлежащем Генке Кривоносу.

— Куда это ты нацелился, Володя? — спросил меня Гера в прихожей, когда я снимал с вешалки свою куртку.

— Знамо куда — на кудыкину гору, — отозвался я.

— Извини, далеко ли? — поправился он.

— В поход, как Мальбруг. Который… Но не важно. Хочу немного пройтись, проветриться. Между прочим, тебе бы тоже не помешало.

— Неохота.

— Зря отказываешься. Подышал бы свежим воздухом. Набрался бы энергии космоса, — заметил я, стараясь попасть рукой в рукав куртки. — Да, как правильно сказать: одевать или надевать? Постоянно я забываю.

— Вечно, Володя, ты лезешь со своими приколами. Не знаю. Лично мне наплевать. Скажи, как угодно. Ну, натягивать там, облачаться, наряжаться. Без разницы, — поморщившись, произнес Гера. — Такое возникло дело. На сегодняшний день, по-моему, нам понадобиться выпивка. Водку-то вчера мы всю оприходовали.

— Как пожелаешь. В принципе, я не возражаю, — ответил я, подумав, что ну, вот опять все начинается сначала. Так и спиться недолго. Повод у нас имеется.

— Вчера, помнится, ты говорил, что у твоего соседа можно купить приличный самогон. Верно?

— Верно.

— Но я боюсь, что меня он надует. Сдерет в три дорого. Да всучит еще какую-нибудь гадость. Примешь — и поутру окочуришься. Поэтому давай пойдем к нему вместе.

— Пойдем.

Марек почти мгновенно отворил дверь, после моего звонка. Казалось, он нисколько не удивился ни нашему раннему визиту, ни нашей просьбе. Лицо его излучало поистине отеческую заботу и трогательную готовность помочь ближнему. Он вежливо, с легким поклоном, осведомился: какое количество самогона мы намерены у него приобрести?

Гера, закатив глаза к небу и сгибая пальцы на правой ладони, ответил:

— Никак не меньше двух литров. Меньше нас не прошибет.

Марек, кивнув, сходил к себе на кухню и вернулся оттуда с четырьмя бутылками, положенными в новенький целлофановый пакет. Сервис обслуживания был поставлен у него на должную высоту. Пожалуй, ни чуть не хуже, чем в ином столичном супермаркете.

— Кстати, ребята, почему не приехала Шура? — полюбопытствовал он, пряча полученные деньги в нагрудный карман рубашки. — С ней что-то случилось?

— Марек, а тебе, собственно, откуда известно, что она не приехала? — насторожился я.

— Да, ты что подглядываешь за нами? — насупившись, спросил Гера и сделал к нему шаг. — Мне это не нравится. Смотри, не забывайся!

— Как же, была нужда подглядывать за вами! Тоже мне дамочки голые нашлись! — парировал он. — Просто когда Шура бывает у нас в поселке, то всегда забегает ко мне поболтать. Так, почему она не приехала?