Вне всякого сомнения, это был Помойник. Тот, о котором знали все жители поселка и обитатели мусорного полигона. Тот, о котором рассказывала мне совсем недавно Вика. Тот, кем здешние родители пугали своих непослушных детей. Но как он проник в моё жилище? Хотя, что за глупый вопрос? Ведь Помойник обладал сверхъестественными способностями, и пробраться куда угодно для него было вовсе не сложно. Как обычному человеку купить в бакалейной лавке коробок спичек. Как проглотить червяка в гнилой черешне.

Все происходящее представлялось мне чем-то фантастическим, придуманным и нереальным. Появилось даже странное ощущение, что во всем подлунном мире существуем только мы двое, он и я, и что стоим мы так, друг против друга, уже целую вечность.

Тишину нарушало, будто напоминая, что всё это творится в текущей действительности, тарахтенье работающего холодильника на кухне, капающая вода из неплотно закрученного крана в ванной и тиканье секундной стрелки настенных механических часов, висевших в комнате. В той комнате, что служила нам с Татьяной спальней.

Помойник не предпринимал никаких действий. Он просто стоял, слегка покачиваясь, и смотрел на меня. Создавалось впечатление, что происходящее его забавляет и приносит удовольствие. Я это ясно чувствовал, снова удивительным образом ощутив себя на время Помойником, как во время вчерашнего сна, но вместе с тем оставаясь самим собой, словно в моём сознании внезапно случилось раздвоение личности. От этого я боялся ещё сильнее. Мне до крайности хотелось убежать отсюда — отворить дверь и, как пробка из бутылки, выскочить в коридор. Позвать истошным голосом на помощь Марека, Вику, других жильцов дома. Но я знал, что этого не сделаю. Хотя бы потому, что не желал подвергать их жизнь смертельной опасности. К тому же, они мне ничем не помогут. Разве нам, даже совместными усилиями, справиться с Помойником? Нет и нет! Думается, что его не возьмёт и огнестрельное оружие. Пули там или дробь не причинят ему ни малейшего вреда. Он как Кинг-Конг, но меньше. Как Терминатор, но больше.

Я знал также, что не отважусь повернуться к нему спиной, чтобы отворить дверь. Да и зачем? Ведь он не позволит мне убежать, а если и позволит, то обязательно догонит, как догнал вчера ночью Крохлю на мусорном полигоне. Он только продлит этим со мной свою игру.

На улице, подвывая, залаяла дворовая собака. Вероятно, по мне. Спасибо, собачка, в самый раз. Я был искренне тронут. Животные вообще меня любят. Однако же нет, чтобы примчаться сюда и, подпрыгнув, тяпнуть его за жирный отвислый зад. Но она струсит, побоится. Выть же — пожалуйста, это мы умеем. На это мы мастера. Это нас хлебом не корми.

Вот бы оказаться сейчас на миг Леной Исимбаевой — нашей прыгуньей с шестом. Скок — и на чердаке! Скок — и на крыше, держусь за телевизионную антенну! Но… Пустые мечты!

Неподвижный взгляд красных горящих глаз Помойника, несомненно, обладал сильным гипнотическим действием. Он вытягивал из меня всю душу, наполнял трепетом, лишал воли к сопротивлению. Заставлял дрожать колени и пригибал к земле. Но, все же, медленно оседая под его тяжёлым взглядом вниз, касаясь спиной двери, я искал рукой предмет, который мог бы послужить хоть каким-то оружием. Но откуда ему было тут взяться? Естественно, что такого предмета никак не находилось. На вешалке висела моя и Татьянина верхняя одежда вперемешку с пустыми целлофановыми пакетами. На полу стояла наша обувь, да лежал тряпичный коврик для вытирания ног. Ничего металлического или же деревянного не было и в помине.

Жалко, что я не увлекался зимними (и, увы, летними — тоже) видами спорта. В этом случае в коридоре, безусловно, были бы, несмотря на приход весны, либо лыжи с палками, либо клюшка с коньками, либо сани со шлемом. Но лучше всего подошли бы коньки. Но не для фигуристов, а для конькобежцев. У тех коньков лезвия были более подходящей формы. Врезал бы тогда ему одним промеж глаз. Не зарадовался бы! Даже Помойнику не понравится гулять с коньком, торчащим из переносицы — кепку и ту не наденешь. Водолазный скафандр — тем более. Натурально, это бы его не остановило. Однако добрая память о людях наверняка бы сохранилась надолго.

Но вот запах, исходящий от Помойника, резко усилился и он, издав скрежещущий гортанный звук, неторопливо, вразвалочку, двинулся ко мне. Я, подобравшись, приготовился выбросить навстречу ему кулак, со сжатыми в нем ключами от входной двери. Прямо в две сопящие дырочки над его дико оскаленной пастью. Все так же неспешно Помойник потянул ко мне свою лапу с длинными загнутыми когтями. Еще короткое мгновение и она сомкнется на моей шее…

Громко вскрикнув, я вздрогнул и проснулся. Весь мой лоб покрывал ледяной пот, отчаянно, рывками, колотилось сердце, подушка на постели сбилась, простыня сдернулась. Одеяло наполовину сползло на пол, как после бурной любовной сцены с Татьяной. В правом кулаке я сжимал врезавшиеся в кожу дверные ключи — мой слабый ответ гниде, Помойнику.

Но, слава Богу, это был только сон, подумал я, и тут же в том усомнился.

В квартире по-прежнему чувствовалось постороннее присутствие: ее наполнял тошнотворный гнилостный запах, и сильно сквозило из распахнутого окна, а с улицы, как и во сне, доносилось собачье лаянье с подвыванием. Но в остальном же никаких явных причин для тревоги не было, и никто, вроде бы, не покушался на мою драгоценную жизнь.

Я натянул одеяло до самого подбородка, полежал ещё немного в постели, слегка успокоился и решился зажечь ночник у себя над изголовьем. Однако тусклый жёлтый свет, заливший комнату и населивший её причудливыми тенями, отнюдь не прогнал моих страхов. Скорее даже, напротив. Мне начало казаться, что Помойник прячется где-то здесь рядом и лишь выжидает удобного момента, чтоб совершить на меня коварное нападение. Что он просто играет со мной как кошка с мышкой.

Да нет же, убеждал я себя, это был всего-навсего кошмарный сон. Это была невинная шалость Морфея. К тому же подобные сны полезны для тренировки сердечной мышцы, если, конечно, не хватит кондрашка с перепуга — тогда уж эти тренировки будут ни к чему. Потом, довольно верить в разную чепуху. Никакого Помойника, как говорит продавщица Юля, в природе не существует, и существовать не может. Живём же мы ни в Гималаях и ни в Центральной Америке или, на худой конец, ни в Сибири и ни в Приморье, куда отправляются на исследования все приличные специалисты по аномальным явлениям и таинственным существам. В наших же краях их стараниями ничего неразгаданного и неразведанного не осталось! А объяснялось все тем, что накануне у меня выдался на редкость трудный и насыщенный событиями день. Вдобавок, очевидно, от удара лопатой по голове я получил сотрясение мозга. Вот и приснилась всякая белиберда. Опять же, почему-то открылось окно: комната насквозь пропиталась миазмами с городской свалки, и в ней стало холодно, что послужило вместе замечательным фоном для этого моего дурацкого сна. В общем, в настоящее время мне срочно требовался освежитель воздуха и включенный на полную мощность электрообогреватель.

Но если бы они у меня еще имелись!

Более-менее овладев собой, я, поеживаясь, поднялся с постели и затворил плотнее окно, затолкав под низ рамы куски ваты из Татьяниных запасов. (Никогда бы раньше не подумал, что обычное раскрытое окно может явиться причиной стольких человеческих страхов!) После, все еще робея — тревожно озираясь по сторонам и зажигая повсюду свет — я отправился на кухню. У меня пересохло в горле и очень хотелось пить. Сейчас я, чтоб взбодриться и утолить жажду, не отказался бы от стаканчика сухого красного вина или бутылочки холодного пива. Но, разумеется, ничего этого в доме не оказалось, и мне пришлось ограничиться сырой водой из-под крана. Благо, что вода текла исправно — значит, мой тот визит в поселковую администрацию к Пахому Максимычу не был напрасным. Коммунальщики старались.

На кухне, сидя на табуретке, возле тарахтящего холодильника, и попыхивая сигаретой, я окончательно себя убедил, что мне и впрямь просто приснился кошмарный сон. Но сразу возникал вопрос: не часто ли теперь они мне снятся? Ведь ничего хорошего в будущем это не сулило. Так недалеко и до помешательства. Нет, вероятно, я слишком серьезно воспринимал рассказы о Помойнике.