Майкл, казалось, испугался появления отца с журналисткой. Он нервно представил своего друга, назвав только имя. Потом пожал журналистке руку (она назвала его рукопожатие «воздушным», он едва с ней поздоровался). Его приятель нервно протянул руку. Денис Уоррел написала, что она была «влажной».

Майкл мгновение смотрел на гостью, потом отвернулся, продолжив смотреть ТВ. Когда они вышли из комнаты Майкла, у Джозефа был вид человека, только что открывшего ящик Пандоры. «У Майкла друг в гостях. Он не будет давать сейчас интервью. Но вы его повидали».

Когда Денис Уоррел вышла из дома, ее бегом догнал охранник. Родители Майкла хотели переговорить с ней. Видимо, Джозеф рассказал Кэтрин о сцене в спальне сына.

«Мы надеемся, что в своем репортаже вы будете правдивы и поставите заслон слухам, — сказала Кэтрин. — Говорят, будто Майкл — гей. Он не гей. Это против его веры. Это противно Богу. Библия против этого».

Последнее слово осталось за Джозефом: «Майкл не гей», —- повторил он.

Майкл мог и не быть геем, но он тяготел к стилю жизни, почти такому же. Один из его друзей вспоминал случай, когда он и Майкл посетили гей-бар на бульваре Санта-Моника в Голливуде. «Майкл записывался на студии, находящейся напротив гей-бара в «голубом» квартале Голливуда. Я предложил ему выпить в этом баре. Он сказал, что не пьет, но мог бы выпить апельсиновый сок. Я предупредил его: «Ты знаешь, это гей-бар». — Правда? — спросил он. — Никогда не был в гей-баре. Что там происходит?»

Я сказал ему, чтобы он пошел и посмотрел сам. Он колебался: «Ты знаешь, я всегда хотел посмотреть. О'кей, пойдем».

Мы зашли в бар. «Почему здесь так темно?» — допытывался Майкл. У меня было впечатление, что он никогда не был вообще в баре, не говоря о таких. Там было несколько парней, но было еще рано, и их было немного. Майкл глубоко вдохнул, подошел к бармену и заказал апельсиновый сок. Бармен спросил: «Вы не Майкл Джексон?» — «Нет! Просто похож, понимаете?» Он повернулся ко мне и подмигнул. Мы уселись в угол и рассматривали парней. Некоторые узнали, но не трогати его. Никто к нему не подошел.

«Это все, чем они здесь занимаются? — спросил меня Майкл. — Они просто пьют, разговаривают и смотрят видео?» Я спросил его, чем, по его мнению, люди занимаются в барах. Пока мы там сидели, вошли двое и немедленно начали целоваться. Майкл смотрел, как они обнимаются, я чувствовал, что он закипает: «О'кей, я видел достаточно. Пойдем». Мы встали и ушли. По пути Майкл сказал мне: «Я не могу поверить, что эти двое целовали друг друга. Как они могли делать это?» — «Может быть, они нравятся друг другу», — ответил я.

«Ну, если это то, чем они занимаются в гей-барах, не думаю, что я пойду еще раз хоть в один», — решил Майкл».

Тот же друг вспоминал другой раз, как они с Майклом зашли в порноотдел одного из магазинов в Голливуде. В конце зала, за еще одной дверью, желающий мог найти все виды гомосексуальной литературы и фотографий.

—  Ну и что там, сзади? — поинтересовался Майкл, как только они вошли внутрь.

— Ты не захочешь об этом знать, — ответил его друг.

— Нет, хочу! — настаивал Майкл и смело вошел туда, где, наверное, не был ни один из Джексонов.

Через 30 секунд он выбежал оттуда, потрясенный, словно увидел привидение.

— Надо уходить, — сказал он нервно.

— Почему?

— Ты не захочешь об этом знать, — ответил Майкл. И они ушли.

«Он не гей. Совершенно уверен в этом, — говорил его кузен Тим Уайтхед, сопровождавший Майкла в гастролях. — Много раз симпатичные девушки проходили рядом, и Майкл спрашивал меня шепотом: «Как тебе она? В ней что-то есть, да?» Его братья более откровенны, общаясь с женщинами, но Майкл более честен. Он — джентльмен. Я знаю, что Майкл интересовался женщиной, знаменитой женщиной, которая тогда была замужем. Я обещал ему никогда не называть ее имени. Конечно, он не ухаживал за ней из-за того, как он относится к браку».

«Однажды он прямо спросил меня, снимал ли я когда-нибудь порнографию, — вспоминает Ховелл. — Я ответил ему, что не снимал. «Ты уверен?» — настаивал он. Майкл был разочарован. Тогда он начал расспрашивать меня про мою девушку. Как это — жить с девушкой? Он очень интересовался романами других людей. Майкл говорил мне, что ему нравятся женщины азиатского и индейского типа. Ему нравится их кожа, ее оттенок. Но я никогда не видел его с такими женщинами и вообще с женщинами, не считая Брук (Шилдс)».

Майкл интересовался всеми стилями жизни — и традиционным, и гомосексуальным. Одна из причин этого — он чувствовал, как что-то важное и особенное проходит мимо него. Чем загадочнее был для всех Майкл Джексон, тем больше люди обсуждали его и шутили по поводу него. Стив Ховелл спросил Майкла о комедийном скетче, показанном по ТВ, в котором Эдди Мерфи изображал очень женственного Майкла Джексона.

—  Как ты относишься к этому, Майк? Этот парень высмеял тебя. Он мог с таким же успехом выйти и сказать, что ты — голубой.

Майкл улыбнулся.

—  Я не обращаю на это внимания, — спокойно ответил он. — Чем больше они высмеивают меня, тем больше люди будут интересоваться, кто я на самом деле. Я не обращаю внимания, когда люди называют меня голубым. Никто не знает правды. Никто не знает, кто или что я.

— Тебе все равно, что люди говорят про тебя?

—  Они могут говорить все, что угодно, потому под их словами будет жирно написано, что они ничего не знают, и все будут продолжать допытываться, голубой я, зеленый или какой-нибудь еще. Это не трогает меня. И чем больше они будут допытываться, тем более знаменитым я буду.

Может быть, Майкл и думал так иногда, но в интервью журналу Rolling Stone он сказал, что живет всю свою жизнь с крайней осмотрительностью, осторожностью, как «человек, страдающий гемофилией, которому ни в коем случае нельзя оцарапаться».

В августе 1984 г. в «желтой» прессе появилась информация о том, что у Майкла якобы роман с британской поп-звездой Бой Джорджем. Это было неправдой. Майкл разозлился. По какой-то причине эти слухи стали для него последней каплей. Он позвонил журналисту Норману Винтеру и сказал, что хочет дать пресс-конференцию, чтобы публично опровергнуть это. Норман считал это не лучшей идеей. «Зачем придавать слухам видимость достоверности? Может быть, они скоро прекратятся». —Нет, становится все хуже и хуже. Я должен сделать что-нибудь».

5 сентября 1984 года в Голливуде состоялась пресс-конференция. Майкл решил не появляться на ней, он слишком стеснялся выйти к репортерам и говорить о чем-то очень личном. В тексте, розданном журналистам, говорилось: «Хотя мистера Джексона предупреждали о потенциальном риске такой реакции на беспочвенные слухи, он делает это мужественное заявление, основываясь на твердых убеждениях. В первую очередь он заботится о чувствах своих поклонников, большая часть которых — дети, которые очень впечатлительны, и поэтому восприимчивы к таким слухам.

Опровергая во всеуслышание ложные инсинуации, он выступил с резким предупреждением, что проинструктировал своего адвоката Джона Бранка из адвокатской фирмы «Циф-френ, Бриттенхаум и Гуллен» начинать судебное преследование по всей строгости закона и последовательно преследовать всех виновных в этом».

После того как журналисты ознакомились с сообщением, Фрэнк Дилео — в темных очках и с сигарой во рту — объявил, что уполномочен прочесть заявление на 2 страницах Майкла Джексона, «который, как вы все знаете, достиг вершины успеха в своей области».

В заявлении говорилось:

«Уже некоторое время к этому моменту я спрашивал у своей совести, должен или не должен я публично реагировать па множество измышлений, распространяемых обо мне. Я решил выступить с этим заявлением, борясь с несправедливостью этих инсинуаций и той сильнейшей душевной травмой, которую переживают люди, считающие себя близкими мне по духу.

Я очень счастлив быть отмеченным признанием моих заслуг. Это признание влечет за собой ответственность перед поклонниками во всем мире. Шоумен всегда должен быть дилером, подающим положительный пример молодым людям. Мне грустно от мысли, что многие люди могли оказаться под тействием шквала этих ложных домыслов.