Джонни, как и братья Джексоны, подписал контракт с компанией. Джозеф уверял, что произошла «ошибка» и послал своего партнера по бизнесу и адвоката Ричарда Аронса в Гэри, чтобы убедить Фоки уговорить внука отказаться от договора. Тот был огорчен, но в конце концов Джонни согласился отказаться от контракта при условии, что он будет по-прежнему членом группы. В отчаянии он умолял дедушку и бабушку оставить его в покое и дать ему возможность продолжать свою карьеру. Многим наблюдателям казалось, что семья Джексонов была заинтересована в том, чтобы держать все деньги, заработанные группой, в своей семье и не делиться ни с какими «родственниками».
В 1972 году, когда умерла бабушка, Джонни, по рассказам деда, полностью порвал отношения со своей семьей. Фоки перенес инсульт, был парализован, страдал от высокого давления. Он жил на пенсию и государственное пособие в грязной квартире в подвале, которая стоила 125 долларов в месяц. По его словам, внук не мог помочь ему деньгами, так как сам едва сводил концы с концами, несмотря на известность группы Джексонов. И хотя в стенах его комнаты жили крысы, Фоки отказывался переехать в другое место, так как боялся, что внук не сможет найти его и он совсем потеряет с ним связь.
Джонни Джексон любил семью Джексонов, как свою собственную, и Джексоны говорили, что считали его членом своей семьи. Однако его бывшая жена Сули настаивает, что ему никогда не платили честно.
«Но в Большом Доме мы жили очень весело, — говорила она. — Я не могу сказать, что все это было сплошная драма и удары в спину. В доме устраивалось множество вечеринок, и вначале мне казалось, что у нас была какая-то особенная близость. Помню много замечательнв1х моментов, когда они только переехали в этот дом».
Кэтрин очень нравился новый дом, она очень скучала по Гэри, хотя в свое время она мечтала уехать оттуда. Сейчас, когда она наконец покинула этот город, все было не так безоблачно, как ей представлялось. Больше всего скучала по старым друзьям и родным. Только когда кто-нибудь из них мог приехать к ней в гости, Кэтрин ощущала себя по-настоящему счастливым человеком.
Несмотря на то что Южная Калифорния стала теперь ее новым домом, Кэтрин всячески сопротивлялась влиянию окружающих на нее и ее семью. Она не хотела, чтобы семья переняла несвойственные ей нарочитые манеры, и предпочитала простые человеческие отношения с домочадцами. Я всегда говорила своим мальчикам, чтобы они, несмотря ни на какие удачи и успех, не позволяли себе смотреть свысока на других людей, — разъясняла она президенту клуба фанов Джексонов Стиву Мэнингу. — Одни и те же люди попадутся вам и на пути наверх, и по дороге вниз, поэтому относитесь ко всем с уважением.
В доме я не держу прислуги, у меня есть домработница, которая помогает мне, — убирает, стирает белье. Вечером я всегда сама готовлю обед для семьи. Иногда ЛаТойя (15 лет) помогает. Мальчики любят простую еду, ее я и готовлю. Иногда им хочется поесть чили и тогда их ждет эта острая приправа. И знаете, я заметила, что по крайней мере раз в неделю я готовлю огромное количество тако — свернутых маисовых лепешек с начинкой из рубленого мяса, сыра, лука и бобов с острой приправой».
В то время, как Кэтрин говорила с президентом клуба фанов, 13-летний Майкт зашел в комнату и сказал, что идет за покупками, «Если ты сегодня истратишь слишком много денег, имей в виду, что на этой неделе ты больше не получишь, тебе придется ждать до следующей недели, — сказала она сыну. — Внимательно думай, что покупаешь».
Номер телефона Джексонов ежемесячно менялся, чтобы посторонние не могли его узнать. Но все равно узнавали. Однажды девушка из Ньюарка позвонила Майклу в два часа ночи — на следующий день после того, как появился новый номер. Джозеф всегда ограничивал время звонков до пяти минут и строго соблюдал это по отношению ко всем членам семьи за исключением Кэтрин. Мягко говоря, детей держали в суровой дисциплине. В голливудских кругах шоу-бизнеса мальчики славились своим прекрасным воспитанием. «Иногда казалось, что они были слишком хороши, — отмечал один из репортеров, — казалось, что-то в них было пугающее».
«Когда семья переехала в Энсино, — вспоминал Джер-мен, — мы будто стали отдаляться друг от друга, мы были очень близки, когда жили в других домах, перед тем, как переехали сюда. В Гэри у нас было всего две спальни — одна для родителей и одна для всех нас. Мы вынуждены были быть близкими друг к другу, чувствовали эту семейную близость. Дом в Энсино был таким огромным, мы заранее должны были договариваться, чтобы увидеться. Мне кажется, Майкл чувствовал себя особенно несчастным здесь. Он, как и я, считал, что мы теряем связь друг с другом».
«В этом доме совсем нет уюта», — писал корреспондент журнала Time Тим Тайлер.
В июне 1971 года Джексоны выпустили свой следующий сингл. Вспоминает Дек Ричарде: «Сэм Дэвиде только что получил новый контракт, и Берри хотел, чтобы я занимался им, я проводил с ним много времени, он нравился мне, я хотел написать для него прекрасную песню, чтобы она напоминала музыку старой группы Delphonics, но в то же время звучала современно. Закончив ее, я в пять часов утра позвонил Берри.
— Я написал для Сэмми что-то сногсшибательное, это — хит.
— Давай быстро ко мне», — сказал он.
Горди в халате открыл мне дверь, я сразу направился к пианино. Солнце всходило, я запел: «Я не знаю, сколько звезд в этом райском небе...» Берри был потрясен.
— Это умопомрачительно, — закричал он, когда Дек закончил балладу. — Но мы не можем дать ее Сэмми. Мы должны отдать ее Майклу и пятерке Джексонов.
— Берри, ты меня сводишь с ума, — ответил Дек. — Эта песня как раз для Дэвис.
— Ни за что, — настаивал Горди. — Это песня Майкла, поверь мне.
Дек и Джексоны записали песню Maybe Tomorrow. Было продано 830 794 копии пластинки. Не так много, как предыдущих, но все же достаточно внушительно.
Девятого и десятого июля группа записалась в телевизионной программе компании ABC «Возвращаясь в Индиану» (Goin Back То Indiana). (Она была показана 19 сентября.)
Между июлем и сентябрем группа дала 50 концертов. Тур начался в зале Coliseum в городе Шарлот, Северная Каролина, 20 июля. Последний концерт состоялся 12 сентября в зале Arena в Гонолулу.
«Я мечтаю, чтобы хотя бы раз нам удалось окончить шоу, а не сбегать до его завершения из-за толп, рвущихся на сцену, — жаловался Майкл. — У нашего шоу очень красивый конец, но нам никогда не удается исполнить его».
В августе в Madison Square Garden шоу вынуждены были остановить через 2 минуты после начала — публика буквально штурмовала сцену. «Пожалуйста, вернитесь на свои места!» — умолял Майкл. В результате группу пришлось спасать от разбушевавшейся толпы. Когда публика успокоилась, концерт был продолжен. Через час, когда концерт закончился, Джексоны стремглав бросились к ожидающим их лимузинам (как всегда не успели закончить последний номер), чтобы как можно быстрее скрыться. Зрители неистовствовали.
Когда фаны поняли, что ребятам удалось сбежать, они устремились на сцену, как стремительный поток. Сметая на своем пути полицию и охранников, ворвались в гримерную в поисках своих идолов. Лайонел Риччи заметил как-то: «Единственное, что я помню об этом турне, — орущую толпу и как потрясающ был Майкл, поражало, что столь юный, он был настоящим артистом. Никогда не было заметно, что выступление требует от него каких-либо усилий.
Он был абсолютно бесстрашен. Остальные братья немного боялись толпы, Майкл был готов выйти к ней и петь для нее, но ему, конечно, не позволяли этого сделать. Поклонники растерзали бы его. К сожалению, позднее я узнал, что у Майкла развилось чувство страха в подобных ситуациях, но тогда ему все это очень нравилось.
Еще помню, как юный Майкл великолепно подражал Сиднею Пуатье, показывая сценки из Blackboard Jangle: не забыть, как он показывал Джонни Мэтьюса с песней Stormy Weather. Я смотрел на этого ребенка, и, клянусь, у меня было впечатление, что передо мной карлик. Взрослый карлик. Ребенок просто не мог быть настолько талантливым».
