В мае 1987 года Майкл придумал новый рекламный ход, обещающий «переплюнуть» даже историю с барокамерой. Его всегда восхищал фильм о Джоне Меррике The Elephant Man, вышедший в 1980 году. В главной роли снялся Джон Херт. ЛаТойа рассказывает, что, когда он смотрел этот фильм в домашнем кинотеатре, все время плакал. Для МайклТджон Цирковой уродец викторианского периода - был таким же, как он, аутсайдером, который жаждет любви и понимания. После того как в 1984 году при несчастном случае Майкл пострадал получив ожоги, он заинтересовался медициной и стал читать литературу, в которой говорилось о Меррике Он узнал, что его останки хранятся в стеклянном резервуаре в Медицинском колледже при Лондонском госпитале и решил взглянуть на них во время поездки в Англию. Он должен был достать специальное разрешение, чтобы увидеть хранившийся там 97 лет скелет, который больше не выставлялся после выхода фильма, привлекшего толпы туристов в госпиталь. Во время экскурсии он сказал: «Ну разве не клево у себя дома иметь такие (кости)? Вот Кэтрин порадовалась бы!» - добавил он, смеясь. Еще не остывший после проделки с барокамерой, мозг Майкла снова принялся за работу Он решил заявить о намерении купить эти кости у госпиталя и посмотреть, как на это отреагирует пресса.

Майкл Джексон объяснил Фрэнку Дилео план действий и сам стал работать дальше в том же направлении. Объяснив, что живейший интерес Майкла к останкам Меррика основан на «этической, медецинской и исторической значимости Человека-Слона». Фрэнк сообщил, что за скелет госпиталю предложено полмиллиона долларов. Естественно средства массовой информации сразу клюнули на приманку - человек, спящий в барокамере, теперь хочет купить кости. Это была новость! Association Press и United Press International опубликовали сенсацию; к июню все уже говорили о новой эксцентричной выходке Майкла - Чудака.

Майкл и Фрэнк не учли одного: что пресса проверит информацию, обратившись в Лондонскую клинику  Его администрация уверила журналистов, что подобного, предложения не поступало и они узнали об этом только из английской «желтой» прессы. Даже если бы предложение и поступило заявил официальный представитель госпиталя, «мы бы не продали Человека-Слона, это же очевидно».

«О Фрэнк, как же мы не подумали о том, чтобы обеспечить тыл, - сказал Майкл Фрэнку. - Теперь придется действительно делать предложение. И они, конечно продадут его за эти деньги. Всему своя цена».

На этот раз Майкл всерьез заинтересовался останками, не из-за того, что так любил Джона Меррика, а потому, что у него появилась возможность купить их. Дилео позвонил в госпиталь и в этот раз действительно предложил миллион долларов.

В госпитале к этому отнеслись как к оскорблению. Его представительница заявила прессе, что «если он действительно намерен купить скелет, это будет сделано исключительно в рекламных целях, и я не уверена, что госпиталь согласится продать его ради дешевого рекламного трюка».

«Что он собирается сделать с костями?» — спросил Фрэнка журналист. «Не знаю, — сказал Дилео, — может, выставит в комнате, когда я приду к нему в гости». Кэтрин поняла, что это был розыгрыш, но считала это делом Фрэнка. Она даже представить себе не могла, что трюк придумал Майкл, и отругала Дилео, который, по ее словам, заставляет сына выглядеть идиотом». Фрэнк ответил, что хочет помочь Майклу выглядеть интересней, чем он есть на самом деле. Кэтрин это coвсем не понравилось, о чем она прямо заявила Фрэнку. Но он не счел нужным прислушиваться к ее мнению, как, собственно, и сам Майкл.

Через пару месяцев Майкл потерял интерес к Человеку-Слону, «скандал» затих сам собой. Он прошел, но о нем не забыли.

Вторая «рекламная кампания» Майкла снова привлекла внимание прессы, но на этот раз публикации были не в его пользу. Журнал Playboy сделал шутливое заявление, что «по слухам, потомки Человека-Слона предложили 10 тыс. долларов за останки носа Майкла Джексона».

Эпопея Майкла с костями вызвала эффект домино в «желтой» прессе. Некоторые беспринципные журналисты стали выдумывать свои истории с помощью авторитетных источников из его окружения. Если Джексон хочет такой популярности, решили они, с радостью поможем ему в этом, благо эти россказни печатались в журналах с миллионными тиражами. Если верить таким сообщениям, Майкл якобы предложил Элизабет Тэйлор выйти за него замуж. «Я мог быть для нее гораздо интереснее, чем Майк Тодд, более внимательным и благородным, чем Ричард Бартон, но она все равно отверглa меня», — вроде признался он. Писали также, будто бы он пытался убедить Лиз Тэйлор спать вместе с ним в барокамере; был уверен, что конец света наступит в 1998 году; отказался купаться в какой-либо воде, кроме Evian; и, наконец, видел призрак Джона Леннона, который советовал использовать песню Revolution в рекламе фирмы Nike.

Ни одна из этих сплетен не соответствовала истине, каждая сильно задевала Майкла, который так до конца и не осознал, что сам заварил эту кашу. Поскольку он отказался давать кому-либо интервью, чтобы окружить себя некой таинственностью, подобные истории плодились, и никто их не опровергал.

После всего этого Майкл стал еще более ранимым, теперь даже совсем безобидные публикации задевали его за живое. Например, известный корреспондент из Манхэттена Синди Адаме опубликовала статью о том, что, когда Майкл стрижется во время турне, его волосы собирают в мешок и уничтожают. Это было правдой. Однако это было ритуалом. Он просто не хотел, чтобы парикмахеры продавали его волосы фанам. Но считал, что об этом не должны знать, так как «это звучит более странно, чем есть на самом деле, — сказал он. — Я лишь пытаюсь защитить моих фанов».

Исполнительный продюсер Си-би-эс Бобби Коломби сказал писателю Тодду Голду (он написал книгу о Майкле Джексоне The Man in the Mirror в 1989 году): «Майкл постоянно спрашивал, почему о нем говорят столько гадостей. Он не мог этого понять. Жаловался, что ему очень неприятно читать такое про себя. Я пытался втолковать ему, что проблема—в нем самом. Объяснил ему, что никогда не видел Брюса Спрингстина на обложке National Enquirer, лежащего в барокамере. Даже если и появилась бы такая фотография, никто бы этому не поверил. Я сказал: «А ты, Майкл, уделяешь слишком много времени своей «таинственности», хочешь быть не таким, как все, чтобы люди бросились покупать все, что связано с твоим именем». Он ответил, что вроде понял, о чем речь».

Вместо того чтобы разжигать интерес и любопытство к персоне Майкла, его рекламные фокусы возымели обратный эффект. Теперь еще больше людей пришло к выводу, что он несколько не в себе. Конечно, Джексон эксцентричен, но он далеко не сумасшедший. Со временем он стал сожалеть, что распространял вокруг себя разные небылицы. Та же ерунда, написанная о нем другими — и он не имел к этому отношения, — всякий раз больно задевала его.

«Майкл, очевидно, нашел способ справляться с ударами, наносимыми ему средствами массовой информации, - сказал Джойс Маккрей. - Но у него уходило слишком много времени на сами переживания. Ты строишь вокруг себя стену и пытаешься сделать все, чтобы быть нечувствительным к боли и при этом сохранить человеческий облик. Остаться человеком — вот что самое сложное».

«Он совсем не счастлив, как многие думают», - утверждают Дэнис Хант, музыкальный критик из Los Angeles Times, знающий Майкла многие годы. Он сказал писателю Куинси Троупу, что «на него очень подействовало отсутствие всякой личной жизни». И люди, знающие его, говорили, что это его вконец достало и он пытается отгородиться всеми способами. Для него нет пути назад: он уже не сможет жить в реальном мире. Считалось, что он это перерастет и снова появится на публике, но оказалось, что это невозможно. Из-за уровня популярности, которого достиг Майкл, он постоянно один».

Однажды Фрэнка Дилео спросили, зачем нужно было стремиться к тому, чтобы Майкл достиг такой популярности, которой не было и нет» ни у кого.

«Не могла ли вся эта шумиха подействовать на и без того слабую психику Майкла?» - задали вопрос журналисты из Rolling Stone Майкл Голдберг и Дэвид Хэндлман.