Инга вздохнула и толкнула мужа:

– Сходи за постелью. Я прилечь хочу.

Когда Иван Алексеевич закрыл за собой дверь купе, сосед произнес:

– Такая очаровательная женщина не может лечь спать, не выпив немножечко коньяку перед сном. Для того чтобы сон был слаще. Разрешите познакомиться – Дмитрий Иванович.

Инга расхохоталась. Мужчина посмотрел на нее с удивлением.

– Простите, пожалуйста. Просто я к сыну еду, а он тоже Дмитрий Иванович.

– Тем более надо выпить, – улыбнулся сосед. – За вашего сына. В каком классе он учится?

Инга улыбнулась:

– Он курсант, в этом году поступил.

– Да вы что, никогда бы не подумал, что у такой молодой женщины есть взрослый сын.

Инга, довольная комплиментом, полезла в сумку за зеркальцем, а сосед – за бутылкой. Иван Алексеевич, открыв дверь, увидел три стопочки на столе. Взгляд его печальных глаз мгновенно потеплел.

– Скорее, мы вас ждем, – пригласил к столу Дмитрий Иванович. – За знакомство!

Они выпили, закусили печеньем, и мужчины пошли в вагон-ресторан за закуской посущественней.

А Женя с матерью заняли места в плацкарте. Надежда Петровна достала курицу, но от волнения Женьке не хотелось ни есть, ни пить, ни спать.

– Женя, ты ешь курицу, а не смотри на нее, – ласково уговаривала дочь мадам Березуцкая.

– Мама, не хочу, – отказывалась Женька. – Не стоило вообще ничего брать. На ночь есть вредно, а утром мы уже приедем. Ехать-то всего шесть часов.

Надежда Петровна покачала головой:

– Ты с самого утра ничего не ела. Зря я поддалась на твои уговоры ехать. Ты слишком нервничаешь. Лучше бы осталась дома.

– Я не уговаривала тебя ехать, – напомнила Женька матери.

– Как я могла тебя отпустить одну в таком состоянии? – пожала плечами Надежда Петровна.

– В каком таком? – фыркнула Женька. – Ты преувеличиваешь.

– Да нет, дорогая моя доченька, наоборот – преуменьшаю, – вздохнула мать. – Ты даже не пыталась поступить в институт. Сидишь вечерами дома, с подругами не гуляешь. Работаешь – лишь бы день до вечера. Ты ни о чем не думаешь, кроме своего Димочки. Так нельзя.

– Мама, может, ты в другой раз нотации почитаешь? – раздраженно прошипела Женька, видя, с каким интересом случайные попутчики прислушиваются к их разговору.

– Нет, как раз сейчас самый удобный случай, – настойчиво проговорила мать. – Тебе некуда идти, и поэтому ты будешь сидеть и слушать.

– Извините, что вмешиваюсь, но ведь твоя мама совершенно права, – свесив голову, обратилась к Березуцким соседка сверху. – У меня вот тоже такая же была, глупая. Все за мужем своим будущим бегала. И добегалась. Он ее бросил, когда ребенку было три года. Пришлось ей одновременно и работать, и учиться заочно. Сейчас работает технологом на трикотажной фабрике. Внучка уже большая, во второй класс ходит.

Женька посмотрела на женщину и, буркнув: «Я спать хочу», полезла на верхнюю полку. А Надежда Петровна с попутчицей, которая с удовольствием спустилась вниз, принялись обсуждать семейные проблемы.

Женя слушала вполуха, мечтая о своем Диме, и тут мать толкнула ее:

– Вот, послушай, что умная женщина говорит.

Девушка нехотя слезла с полки.

– Надежда Петровна, вы уж лучше сами скажите.

– Доченька, ты просто обязана выучиться на бухгалтера. И ведь в Краснодаре есть финансовый институт, я знаю.

Женя сначала уставилась на мать, потом на попутчицу. Интересно, как такая простая мысль не пришла ей в голову? «К черту бухгалтера! – подумала Женька. – Надо поступать туда, где самый низкий конкурс, чтобы уж точно быть рядом с Димкой!»

А в седьмом вагоне трое попутчиков приканчивали бутылку коньяка. Иван Алексеевич смотрел на полную еще рюмку и колебался, надо ли идти за следующей бутылкой, Дмитрий Иванович был уверен, что необходимо, а Инга – что уже хватит пить. В результате Дмитрий Иванович был сражен красноречием Инги, и, закрыв купе, трое легли спать.

Утром, проснувшись с головной болью, Инга первым делом купила на вокзале бутылку пива и тут же выпила ее, пока муж изучал расписание автобусов.

Надежда Петровна разбудила сопящую на верхней полке дочь.

– Мама, только не вздумай ехать вместе с этой Ингой Константиновной, – едва открыв глаза, пробормотала Женя.

Семьи при выходе из вагонов разошлись в разные стороны. Инга с Иваном пошли ловить такси, а Надежда Петровна с дочерью сначала думали добираться на автобусе, но, узнав, что от остановки надо долго идти, да еще и какой-то заковыристой дорогой, тоже решили прокатиться с ветерком. К тому времени Инга с Иваном еще не уехали, и все они волей-неволей были вынуждены сесть в одну машину.

Инга молчала, но внутри вся кипела от злости. А Женя приуныла. Зато Иван Алексеевич и Надежда Петровна нашли общий язык. Темой для разговора стали, как ни странно, арбузы, которые оба родителя любили и умели выбирать.

Когда Дима увидел маму и Женю, идущих рядом, он обрадовался, но, разглядев выражение лица матери, понял, что поспешил. Отношения между нею и Женей не стали лучше, как ему показалось издали. Инга почти демонстративно не замечала Женю, а та, в свою очередь, смотрела на всех потухшими глазами. Димка не понимал, что сильно изменился внешне – стриженый, похудевший, – девушка его и не узнала сразу.

После торжественной части, когда всех теперь уже полноправных защитников отечества отпустили, Дима почувствовал себя неловко. Он не знал, как себя вести в присутствии матери, Жени да вдобавок еще и Надежды Петровны. Поэтому он решил, что лучшим выходом в данной ситуации будет молчание, и открывал рот только тогда, когда обращались непосредственно к нему. А обращались к нему с одним и тем же вопросом: как курсантов кормят. Димка врал, что кормят хорошо, что он всем доволен, а сам искал глазами Женькин взгляд. Но Женя шла немного надувшись, глядя себе под ноги, ее тоже утомил этот дурацкий разговор. Инга предложила зайти в кафе перекусить. Все согласились.

Обед больше походил на поминки. Как ни старались оживить беседу Иван Алексеевич с Надеждой Петровной, им это не удалось. Встав из-за стола, Женина мать сказала:

– До свидания. Мы на вокзал поедем. У нас поезд обратный через три часа. Я надеюсь, Дима нас проводит.

– Конечно, конечно, – сказал Иван Алексеевич. А Инга только поморщилась, взглянув на мужа так, словно он ей дохлую мышь за пазуху сунул. Женька сначала посмотрела на мать укоризненно, не понимая, зачем ехать на вокзал в такую рань. Но потом до нее дошло – мама это сделала специально, чтобы они с Димой смогли побыть вдвоем.

У автобусной остановки Надежда Петровна сказала:

– Я поеду на вокзал, а вы, ребятки, смотрите, не опаздывайте к поезду.

Дима сказал, что можно немножко пройтись пешком.

Женя потихоньку оттаивала после холодных взглядов Инги Константиновны, и к ней возвращалось нормальное настроение.

– Дима, а ты почему мне не каждый день пишешь? – спросила она. – И письма от тебя приходят какие-то короткие... Ты меня уже не любишь так сильно, как раньше?

– Глупышка ты моя... – улыбнулся Дима, обнимая девушку за плечи. – У нас ведь режим, времени ни на что не хватает. Я засыпаю, не успев донести голову до подушки.

– Дим, мне кажется, ты похудел... – Женя провела ладонью по щеке любимого.

– Никак нет, товарищ Евгения! – шутливо козырнул ей Димка, а потом подхватил девушку на руки. – Вот видишь, сколько у меня сил!

Женька завизжала, а Дмитрий поставил ее на ноги и поцеловал. Они были счастливы и не обращали внимания на погоду, хотя октябрь выдался мокрым и серым.

Через полчаса, когда заморосил дождь, они поехали на вокзал. В автобусе было полно народу, но они умудрились занять одно место. Женя удобно устроилась на коленях у Димки, и они периодически целовались, не обращая внимания на пассажиров вокруг.

На вокзале, взглянув на табло с часами и убедившись, что до отхода поезда остается еще полтора часа, молодые люди пошли бродить по платформам. Им хотелось поскорее уединиться, потому что их тела жаждали друг друга.