– Тебе чего? – спросила Женя.

– Посмотреть хочу, – ответила Джемма. – Это твое платье?

– Мое.

– Я раньше не видела.

– А я его только вчера забрала из ателье.

– Дай примерить, а? Ну, пожалуйста, дай? Ну, пожалуйста! – заканючила Джемма.

Женя усмехнулась и покачала головой.

– Еще чего! Это же не простое платье. Оно просвечивает, видишь? – Женя прижала ткань ладонью, и сквозь него проступили шурупы стула, на спинке которого висело платье.

– Ух ты! – сказала Джемма с восхищением.

– На тебе какой лифчик? Белый? Ты будешь в нем светиться, как рыбка в пруду, ясно?

– А я могу и лифчик твой примерить... – заявила Джемма.

Хозяйка чуть не задохнулась от гнева. Но Джемма сказала это так просто, без нажима, что Женя не стала возмущаться вслух. Большими черными глазищами глупышка преданно смотрела на выпускницу, и Женя даже улыбнулась ей. «Ох и красивая, чертовка! – подумала она. – Придет время, и мальчики будут бегать за ней табунами. Если ее отец им головы не пооткручивает».

– Джемма, у тебя уже есть кто-нибудь? – спросила Женя, прищурившись.

Та опустила глаза. Хоть и глупышка, но вопрос поняла сразу! Щеки ее зарумянились, и это еще больше ее украсило. Ростом девушки были почти равны, и Жене вдруг тоже захотелось увидеть, как будет выглядеть платье со стороны. Она усмехнулась:

– Вот скажешь, кто твой парень, тогда разрешу примерить.

Джемма с вызовом посмотрела на нее – глаза горячие, как угольки.

– Не скажу, – ответила она тихо и вышла из комнаты. Женя услышала, как хлопнула дверь ее квартиры.

«Ушла. Ну и ладно. Подумаешь, какая цаца!» – надула губы Женя.

Она хотела еще повертеться перед зеркалом, но, увидев, который час, спешно сбросила туфли и подсела к подоконнику. До выхода из дому оставалось меньше часа, а она еще не накрашена!

Тональный крем девушка наложила быстро. Но, нарисовав стрелку на правом глазу, с ужасом увидела – кривая. Пришлось все стирать и рисовать заново. Получилось точно так же. Тогда Женя наложила только розово-коричневые тени на левый глаз и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Оказалось, напрасно она мучилась со стрелками – без них гораздо лучше.

Надев платье, Женя позвала маму, чтобы та помогла застегнуть пуговицы.

– Ты будешь там самая красивая! – сказала Надежда Петровна, как обычно, по мнению дочери, приукрашивая реальность.

Девушка строго посмотрела на мать.

– Я хочу быть красивой только для одного человека, мама.

– Для кого, дочка?

Это тоже было в духе Надежды Петровны – задавать вопросы, ответы на которые она давно знает. Просто, видимо, она лишний раз хотела услышать от дочери теплые слова о Диме, сладко вздохнуть и порадоваться.

– Для Димы, мама. Для моего Димы.

– Вы еще встречаетесь?

– Мамочка, не задавай ненужных вопросов. – Женя чуть было не сказала «глупых вопросов». Надежда Петровна страшно не любила даже намеков на то, что Женя услышала от нее какую-то глупость. В общем-то, она была права: мать не может быть глупее своей дочери.

– Нет, доча, просто я подумала, а вдруг вы уже разругались и давно не встречаетесь? Сейчас это так модно у вас, у молодежи. Мне было бы очень жаль, – пожала плечами мать. – Дима мне нравится.

– Мамочка, мы с Димой никогда не разругаемся. Обещаю тебе.

В глазах матери заблестели слезы.

– Ты не покушаешь?

– Мама! Там же торты будут. Не проголодаюсь.

– Но ведь до утра уйдешь. Поела бы немного.

– Не хочу.

– Шампанского смотри – не больше двух-трех глотков, дочка.

– Мама, да откуда ж его взять больше-то? Это же выпускной! Я слышала, брали из расчета одна бутылка на четверых.

Надежда Петровна вздохнула:

– Совсем ты у меня уже взрослая...

Женя запрыгнула в туфли, схватила сумочку, чмокнула мать в щеку и побежала в школу.

Все выпускники уже собрались в актовом зале на торжественное построение. Женя открыто поцеловала Диму в щеку, и он покраснел. Лариска заметила это, хотя стояла далеко, у сцены. Она была очень веселой в тот день – почти до безумия смешливой. А когда Женя поцеловала Диму, ее хохот было слышно даже в самой отдаленной точке зала. Женя удивилась – никогда раньше она не видела одноклассницу такой.

В зале царила праздничная атмосфера. С потолка свисали гроздья воздушных шариков. Учителя улыбались своим теперь уже бывшим ученикам. Кое у кого из них были влажные глаза. В руках – цветы, цветы, море цветов! Девчонок и мальчишек, с которыми Женя проучилась три года, нельзя было узнать, все были такие нарядные, как цветы на клумбе!

Пока все стояли – девочки впереди, а мальчики сзади – и слушали напутственные речи сначала директора школы, потом завуча, а потом учителей, Женя не могла успокоиться. Ей нужен был Дима. Ей не хватало его. Она должна чувствовать его руку, запах его нового пиджака, новой ослепительно белой рубашки. А он стоял где-то далеко-далеко, девушка не могла даже оглянуться.

Наконец построение закончилось. Последнее в их жизни построение. Всех пригласили занять места перед сценой. Женя отыскала Диму, и они сели вместе. Как-то так получилось, что Лариса оказалась сидящей перед ними. Она обернулась, окинула Женькин наряд быстрым, внимательным взглядом, фыркнула и отвернулась. На Ларке было переливчато-серебристое платье, обтягивающее великолепную фигуру. И вся она в этом платье смотрелась по-взрослому, как настоящая женщина, а не девочка. Казачка, черт бы ее взял! Женя заметила, как Дима посмотрел на нее, и ей стало немного грустно.

Женя держала Диму за руку. На сцене выступал важный представитель гороно. Потом все радостно ему хлопали, хотя никто даже не вникал в то, что он говорил. Затем на его место вышел директор и стал вручать аттестаты. Под громкие аплодисменты зала он вызывал выпускника, вручал ему синюю книжечку и жал руку. Мальчики все выходили на сцену такие подтянутые, в галстуках – просто загляденье. «Дима, – решила для себя Женя, – среди них самый красивый». Он так переволновался, что не стал подниматься по боковым ступенькам, а прямо так запрыгнул на сцену. В зале засмеялись. Завуч что-то сказала Диме. Он покраснел, вернулся и проделал весь маршрут как положено.

Как Женя очутилась на сцене, она не помнила. Вспоминала сухое рукопожатие директора и Димкины глаза, мелькнувшие перед ней, когда она разворачивалась, чтобы спуститься со сцены. Он смотрел на нее ободряюще. Но потом девушка заметила Лариску. Взгляд соперницы, как острый кинжал, пронзил ее ненавистью... Только вернувшись на свое место и сжав Димину руку, Женя успокоилась.

Затем настала неофициальная часть вечера.

Стулья убрали, расставив их вдоль стен, освободили площадку для танцев, поставили шведский стол с тортами, цветами, лимонадом и бутылками шампанского. Все было так необычно! Учитель математики откупоривал бутылки и разливал своим ученикам шипучее вино...

– Только по полбокала! – приговаривал он при этом. – А то напьетесь... Маленькие еще.

Поднялся шум и веселье. Шампанское ударило в голову, и Жене стало наплевать на Лариску. «Пусть бесится! – весело решила она. – Мне-то что? Дима меня любит – и это главное». Девушка стремилась быть поближе к возлюбленному, но Дима старательно не обращал на нее внимания, стесняясь выставлять их отношения напоказ. И вскоре девушка была вознаграждена. Когда объявили стихийный конкурс поедания черешни на скорость и все устремили взгляды на соревнующихся, Дима приобнял Женю за талию. Это было так неожиданно и так приятно, что она вновь ощутила ту дрожь в теле, какую первый раз испытала в ванной после пожарной лестницы. Захотелось сразу уйти отсюда, убежать из этого шумного зала, спрятаться в камышах, в теплой ласковой воде...

Женя подергала Диму за рукав. Он вопросительно посмотрел на нее, но она ничего не сказала, вздохнула только.

За окнами было уже темно, когда объявили танцы.

– Дамы и господа! – заорал в микрофон диск-жокей. – Дамы и господа! Прощальный бал! У-у-у-у!!