— Мне страшно, — услышала Мили свой голос. Она сама не заметила, как мысли перетекли в слова. — Вивьен, у меня внутри так холодно, так больно. Я старалась держаться, старалась быть сильной. Глупо было городской девчонке пускаться в эту прогулку. Представляю, сколько было бы писка и криков, увидь меня подруги. Попадали б в обморок.

— Мили, — Вивьен старался, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. — Не надо таких разговоров. Ты же сама вновь загоняешь себя в угол. Мы сейчас встанем и войдем в город. Если ты еще в силах и сможешь осветить нам дорогу, то без остановок пойдем дальше. А в лесу я найду все, что нужно.

— Молчу, молчу, — девушка снова плакала — тихо, изредка вздрагивая. — Дай мне, пожалуйста, руку. Опять чувствую себя жутко беспомощной. Ненавижу это чувство. Зачем оно приходит снова и снова?

— Женщина иногда может себе позволить быть беспомощной, — сказал Вивьен, протягивая руку. — А тебе сами боги это велели.

Мили до крови впилась зубами в собственное запястье.

— Уж лучше не отдыхать, — дрожащим голосом сказала чародейка. У нее кружилась голова, а чувство было такое, словно тело вывернули наизнанку.

— Обопрись на меня.

— Дай мне минуту. Совсем расклеилась.

Некоторое время девушка стояла, прижавшись к алхимику, потом под ее ногами воздух завибрировал.

— Ну что, отшельник, вот тебе снова большой город, — голос Мили немного повеселел. — Не боишься затеряться в толпе?

— Ты же со мной, — в тон ей ответил Вивьен. — Не бросишь старика в беде. Правда?

— Я подумаю, — чародейка невинно пожала плечами.

Древние развалины встретили незваных гостей гробовой тишиной.

Внутри стен оказалось не столь сухо и комфортно, как рассчитывал Вивьен. Те части города, которые находились ниже уровня болота, были затоплены. Подернутая маслянистой пленкой вода отталкивала одним своим видом. Мутная почти до черноты, она казалась квинтэссенцией канализационных стоков, хотя и не обладала их запахом. Алхимик не решился переходить такие места вброд.

Здесь царили духота и влага. Плесень толстым слоем лежала на всем, куда только падал взгляд — стенах домов, колоннах, мостовой. Мелкие, убегающие в стороны от главной улицы переулки большей частью были завалены камнями.

— Мне это место напоминает огромный овощ — давно испортившийся и прогнивший, — неприязненно сказала Мили. — Мы словно попали внутрь него и теперь идем по одной из стенок. А она вот-вот сомнется и рухнет. Или разъедется под ногами мягкой податливой кашей. Поглотит не хуже болота.

— Ну тебя, — огрызнулся Вивьен.

— Странное место, мертвое, — продолжала рассуждать чародейка. — Обрати внимание, ничего кроме плесени. Ни травы, ни деревьев. А за годы, да при таких благоприятных условиях здесь должно было все зарасти. Не находишь?

Алхимик молчал.

— Больше того, чтобы посреди топей устоял тяжеленный город. И не просто устоял, но даже не рассыпался по камню. Это какое же у него должно быть основание? И при этом на улицах стоит вода. Чушь. Может все это мираж? А, Вивьен?

— Скорее, кошмар, — бесцветным голосом произнес воин.

— Все наше путешествие кошмар, — вздохнула Мили. — И вообще, куда ты все смотришь?

Алхимик шел мелкими шажками, развернувшись в пол-оборота. В одной руке он сжимал захваченный шест, в другой — стилет.

— Эй, — перешла на шепот чародейка, — ничего не хочешь мне сказать?

Вивьен глянул на девушку так, что та, несмотря на всю вспыльчивость, замолчала.

Только то, что алхимик двигался медленно, спасло его от притаившейся ловушки. Что-то на самой грани сознания и инстинкта заставило замереть и не сделать очередного шага.

— Замри, — отрывисто бросил Вивьен, чувствуя, что балансирует у самой пропасти.

Мили встала, как вкопанная. Удивленно посмотрела на спутника.

Алхимик отступил назад, перевел дух. Он еще сам не понимал, что же его напугало.

— Ну что? — не выдержала чародейка.

Вивьен поднял шест и с силой, почти плашмя, опустил его перед собой. Палка с отчетливым треском переломилась, а покров плесени разорвался и провис.

— Поимей меня горгул, — одними губами прошептала Мили. — Это еще что за волчья яма? — спросила она уже громче.

— Не волчья, — задумчиво ответил алхимик, обходя ловушку по краю. Оставшейся половиной шеста он сбивал лохмотья плесени, открывая абсолютно круглый провал.

— Ого, футов десять в диаметре, — присвистнула Мили и осторожно заглянула внутрь.

— А в глубину может быть хоть до Преисподней, — предвидя следующий вопрос чародейки, сказал Вивьен.

Обнаруженная им яма была почти до краев заполнена черной матовой жидкостью, которая совершенно не отражала света. А кроме того двигалась неторопливым водоворотом.

— Беру свои слова на счет никчемного отшельника обратно, — сказала Мили. — Как ты ее только почувствовал?

— Не знаю, — Вивьен пожал плечами. — Ступил на самый край, и словно что-то взорвалось внутри. Самому странно.

— Где же раньше твои странности были? — вздохнула чародейка. — Глядишь, не полезли бы в тот каменный мешок.

— Жалеешь?

— Честно? — Мили посерьезнела. — Нет.

Они некоторое время стояли и смотрели, как густая жидкость поглощает куски упавшей в нее плесени. Скоро поверхность вновь была черной.

— Теперь проверяем каждый шаг, — сказал Вивьен. — Как на болотах. Вдруг эта яма тут не единственная.

Мили кивнула и спросила:

— Ты что-то такое предвидел?

— Такое — нет, — признался алхимик. — Я чувствовал слежку. Обычный взгляд, без магии. Но он словно везде. Никак не определить источник.

— И сейчас чувствуешь?

— И сейчас.

— Может быть, тут кто-то выжил? Остался еще с древних времен. А теперь прячется, оценивает? Пытается понять — стоит ли нас бояться.

— Не знаю. Не похоже, чтобы тут кто-то жил. Хотя, город большой…

Мили повела головой, внимательно всматриваясь в темнеющие провалы домов, улицы, завалы. Затем бросила свой шест наземь и крикнула:

— Не бойтесь нас! Мы пришли с миром!

Ответом ей было эхо.

— Хорошая попытка, — сказал Вивьен, когда блуждающее многоголосье стихло. — А теперь бери палку и идем.

Он заметил, что Мили уже почти не скрывает болезненных ощущений. В ее лице не было ни кровинки. Больше того, судя по вялости движений, яд почти завершил свое дело. Вивьен почувствовал острый укол обиды. Обиды на самого себя за то, что ничем не может помочь. Он готов был руками разнести весь город по камню, если бы это позволило облегчить девушке страдания, поддержать в ней жизнь. Захотелось прижать ее к себе, но Вивьен подавил в себе это желание.

«Стоит дать чувствам волю и все, драгоценное время будет безвозвратно утеряно», — успел подумать он, прежде чем поддаться порыву и прикоснуться к девушке.

Они нашли еще две ямы — такие же, как и первая. И снова ловушки оказались скрытыми плотным слоем плесени. Казалось почти невероятным, чтобы мягкий ковер смог полностью затянуть сокрытый под ним водоворот.

А потом путники наткнулись на след. Широкий, хорошо заметный. Он начинался где-то среди развалин некогда величественного здания — вполне возможно городской управы, а потом выходил на главную улицу, да так по ней и тянулся.

— Получается, ты была права, — присаживаясь перед ним на корточки, сказал Вивьен. — Здесь кого-то тащили и совсем недавно.

— Значит, мы здесь не одни?

— Похоже на то. Но тащили не человека — слишком широкий след.

— Ты меня почти успокоил, — поморщилась Мили. — Надоели мне эти прятки.

— Может нас провожают? Смотрят, чтобы не совались, куда не надо. Спокойно прошли город.

— Спокойней некуда.

Не забывая ощупывать перед собой улицу, путники двинулись вдоль следа. Тот планомерно направлялся в сторону площади, где и обрывался возле статуи. Со своей пятнадцатифутовой высоты она горестно взирала на вымерший город. Неведомый скульптор, волею или нет, придал лицу длинноволосой аристократки выражение глубокой скорби. Девушка словно плакала за всех жителей — неведомо как исчезнувших. Плесень отчего-то побрезговала статуей и добралась лишь до постамента, у основания которого обнаружилась очередная яма. Покров над ней был порван в клочья.