— Что?! Ты меня искал?! — оторопела Дженифер Экх.

Встав на четвереньки, она отряхнула ладони и вперилась в меня своими разными глазами: одним синим, другим карим.

— Ну да, я тебя всюду искал.

Я вытащил листики из волос и надел очки.

— И поэтому ты бросился от меня наутек?

Дженифер поднялась, разгладила джинсовую юбку. На ее огромных коленках красовались зеленые пятна от травы.

Я одарил ее своей великолепной голливудской улыбкой в пятьдесят два зуба (и на щеках ямочки!).

И Дженифер растаяла. Томно на меня посмотрела.

Ямочки на щеках всегда производят сильное впечатление. Иногда я тычу в них карандашом со стеркой на конце, чтобы сделать их поглубже.

— Так зачем ты меня искал, мой пончик? — поинтересовалась Дженифер.

Меня чуть не стошнило.

— Пожалуйста, не называй меня пончиком, — взмолился я. — У меня от этого уши потеют. Честное слово! Вон посмотри, как вспотели.

— Так зачем же ты меня искал, Берни? Я вытащил из кармана бланк заказа:

— Не купишь футболку с портретом Берни Бриджеса? Она из мешковины, но очень удобная.

Дженифер издала боевой клич, склонила голову, разбежалась и боднула меня в живот.

O-o-o! Я аж задохнулся! Такое чувство, будто в меня врезался гигантский мусоровоз. Я со стоном повалился на землю. Вытянулся, надеясь восстановить дыхание.

Но Дженифер Экх уселась мне на грудь.

— Значит, не хочешь? — уточнил я.

— Я купила две такие футболки, — ответила она. — Они мне до крови исцарапали всю спину. И даже когда я перестала их носить, еще три дня чесалась, как чесоточная!

— Слезь с меня, Джен, — снова застонал я. — Ты мне ребра сломаешь. А они мне нужны. Они защищают мои легкие.

Но Дженифер не шелохнулась.

— Давай заключим сделку, Берни.

— Какую такую сделку?

— Я слезу, если ты пообещаешь пойти со мной в субботу на урок танцев.

Я аж поперхнулся:

— На т-т-танцы? С т-тобой?

— Почему ты заикаешься, Берни?

— От радости, — выдавил я. — Т-танцевать с тобой — это… круто.

Дженифер взвизгнула и встала.

— Правда? Ты правда пойдешь со мной?

Потирая продавленные места, я медленно поднялся.

— Конечно, я бы с радостью. Только я не могу, Джен. Не могу танцевать. И возможно, никогда в жизни не смогу.

Я печально опустил голову и выжал несколько слезинок.

Дженифер удивленно на меня уставилась.

— Но почему? — рявкнула она. — Что с тобой, мой пончик?

— Ноги… — Для наглядности я заковылял по траве, пошатываясь и спотыкаясь, крепко прижав коленки одна к другой. — Видишь? Гляди, как я хожу. Ужас, правда? Я повредил ноги, когда… катался на горных лыжах.

— Ты катаешься на горных лыжах? — недоверчиво переспросила Дженифер.

— Э-э-э… да. Прямо на меня сошла лавина. Огромная, и прямо мне на ноги. Две тонны чистого льда как раз на мои коленочки! Они до сих пор не отогрелись. С тех пор я и не могу танцевать.

Я снова проковылял по газону.

— Ах, бедненький мой пирожочек, какая жуть! — вскричала Дженифер и попыталась стиснуть меня в объятиях, но я увернулся. Вдруг она поглядела на часы. — Боже мой! Я опаздываю на урок кулинарии. Мы учимся готовить шоколадные кексы.

— Да-да, конечно… Ой, Джен, а ты не знаешь, как заставить мисс Монеллу испечь вместо кексов пироги?

— Пироги? — Дженифер хитро прищурилась.

Я кивнул.

— Если я тебе расскажу, как это сделать, ты пойдешь со мной танцевать?

— Разумеется, — ответил я. — Танцевать — да! Не вопрос!

Я плохо соображал, что говорю. Думал я только о черничных пирогах.

Дженифер просияла:

— Отлично. Мисс Монеллу надо попросить. Вот и все.

— И это твой гениальный план? — возмутился я. — Попросить? Не выйдет. Мисс Монелла тут же догадается, что я что-то задумал. Она не такая дура, чтобы делать то, что я попрошу.

— Дура не дура, — рассудила Дженифер, — но Салли Монелла очень добрая. На прошлой неделе один малыш рыдал от тоски по маминым гамбургерам. И что? Мы все готовили гамбургеры!

Мой мозг снова заработал на повышенных оборотах.

— Рыдал? И она повелась на слезы?

— Да. Слезами из нее можно что угодно выбить. Ну, мне пора, пончик.

Тут Дженифер застала меня врасплох: она притянула

меня к себе и запечатлела смачный поцелуй у меня на лбу.

Э-кх!.. Я бросился в общежитие умываться.

— Спокойно, Бурундук, вот и она, — прошептал я.

Мы устроились у дверей в кабинет кулинарии. Бурундук сидел на полу, уткнув нос в колени. Я увидел, что по коридору идет мисс Монелла.

— Ну, начинай плакать, — велел я. — Да смотри, плачь по-нормальному. И всхлипывай погромче. А еще опускай и поднимай плечи.

Бурундук захныкал.

— Нет! Так не пойдет! — сурово сказал я и потряс его за плечи. — Надо не хныкать, а плакать. Рыдать. Ну-ка, плачь быстрей! Давай, братан, давай!

Бурундук громко зарыдал, у него затряслись плечи.

Мисс Монелла подошла к нам.

— Здравствуй, Берни. Как поживаешь? — У нее был очень тихий голос, и говорила она с мягким южным акцентом.

— Я-то поживаю неплохо, — ответил я, — а вот он… — Я указал на Бурундука, который надрывался от плача.

— О господи! Что это с твоим другом? — всполошилась мисс Монелла.

— У него скоро день рождения, — объяснил я. — Мама всегда печет ему черничный пирог. Это будет его первый день рождения без пирога.

Я ткнул Бурундука в спину, и он оглушительно всхлипнул. Не поднимая головы, он рыдал, как младенец.

— Кажется, я знаю, как ему помочь, — улыбнулась мисс Монелла. Повернувшись к моему хнычущему другу, она сказала: — Не плачь, Бурундучок. Мы собирались печь шоколадные кексы для школьной кулинарной ярмарки, но теперь у меня появилась идея получше. Я сейчас же пойду и куплю двадцать килограммов черники. А завтра мы испечем черничные пироги. — Она похлопала его по трясущимся плечам. — Ну, Бурундучок, не расстраивайся. Завтра мы испечем двадцать пять пирогов с черникой, и ты сможешь выбрать себе на день рождения любой пирог!

Я схватил Бурундука за шею и поднял ему голову.

— Глядите! Он уже улыбается! — воскликнул я. — Вы сделали его самым счастливым человеком на свете, мисс Монелла!

Она тоже улыбнулась:

— Вот и замечательно. А теперь я побегу в магазин и скуплю у них всю чернику.

— Ага, точно. Бегите в магазин. — Я довольно крякнул. — Двадцать пять пирогов! То, что нужно!

Я потер запястье. Оно уже начало подрагивать.

Еще бы! Ну конечно, оно подрагивает. Ведь завтра вечером я надену на него часы!

На следующий день мы дождались полночи и выбрались из общежития.

Бельцер, Финмен, Кренч, Бурундук, Зверь и еще несколько ребят из Тухлого общежития — все потянулись за мной к Главному зданию.

Ночь выдалась холодная и ветреная. В небе ни луны, ни звезд. Но я понимал, что дрожу не от холода, а от предвкушения. А мое запястье подрагивало сильнее всего.

Мы пересекли Чудесный газон. По пути я коснулся красного носа Т. У. Хляка — на удачу.

Шерман, Уэс Апдуд и компания ждали нас у входа в Главное здание.

Бельцер открыл дверь, и мы пробрались внутрь. В здании было почти совсем темно, только кое-где светили тусклые лампочки.

Пока мы поднимались по лестнице к кабинету кулинарии, никто не проронил ни слова. В тишине слышался только писк мышей и звук наших шагов по бетонным ступеням.

Еще из коридора я почуял запах черничных пирогов. Ур-ра!

Мы распахнули дверь, включили свет. И увидели их!

У стены на длинном столе были рядами разложены пироги, прикрытые фольгой. Запах стоял обалденный! Я застыл посреди кабинета, принюхиваясь с закрытыми глазами, и улыбался от удовольствия.