— Вас поняли. Мы посмотрим, что можно сделать. Отбой.
— Отбой.
На радаре появились еще две точки, направлявшиеся в сторону жгущего Крестоносца на приличной скорости. Точки неопознанные, но по первому же запросу они передали свои опознавательные сигналы — SSF "Кросс Трайфорс" и MT "Айвори Тауэр".
Летящие эш-ка показались в поле зрения "Птолемея І" довольно быстро: серый "Кросс Трайфорс" сжимал в руках гауссовку, а белый "Айвори Тауэр" был вооружен двумя гироджет-карабинами. Достаточно скромно, но если учесть то, как был поврежден "Херувим"-класс — у них были все шансы.
Только вот "Миллениум", работающий вместе с "Синамурой"? Интересно. В чем-то, выходит, их интересы сошлись. А что было тогда, на Подножии — то пылью заросло.
Машины спланировали вниз, скрывшись за зданиями. Люция бросилась обратно как раз вместе с первым выстрелом.
Когда она добежала до пылающей улицы, у "Херувим"-класса недоставало одной руки — как раз той, с которой усилиями Германа был снят наплечник. Рука была перебита сразу под плечевым суставом и валялась на проезжей части. Пусковая установка реактивного огнемета тоже была уничтожена.
— Ану стоять. — рявкнул "Кросс Трайфорс", прильнув к прикладу винтовки Гаусса, направленной прямо в грудь Крестоносца. — Бросай оружие, головастик. — глаз машины метнулся в сторону эш-ка полковника. — Мое почтение, миледи!
— Взаимно. — сообщила Лэндлайт по громкой связи. — Вас что, только двое?
— Конечно же нет. Просто у нас катапульт только две… Ану стоять, я сказал!
Ствол огнемета разлетелся на части. "Херувим" недоуменно поглядел на огрызок своего оружия, затем на противника, и отбросил огнемет, перехватив обеими руками булаву.
— Союзники Виндикатора, я полагаю? — прогремел Крестоносец. — Что ж. С ним мы разберемся позже. А сейчас…
Двигатели на спине "Херувим"-класса взревели, подбрасывая его в воздух; эш-ка отвел булаву для сокрушительного удара по средней секции "Кросс Трайфорса", которая увенчалась бы успехом, если бы тот не отступил и не выстрелил. Выстрел прошел вскользь по голове Крестоносца, сбив сенсоры машины с толку, а серый "Дармштадт"-класс спокойно повесил винтовку на плечо и достал из ножен меч. Угольно-черное лезвие меча начало приобретать оранжевый цвет раскаленного металла.
Меч и булава столкнулись. Полетели искры.
— Какие союзники, ты о чем? Считай, короче, что у меня здесь личный интерес…
"Кросс Трайфорс" отступил на шаг назад, отвел меч и нанес удар в бок грудной клетки "Херувим"-класса.
— …Я просто хочу зарезать тебя, как свинью!
— Позволь мне отказаться. — Крестоносец дернулся назад, и "Кросс Трайфорс" был вынужден высвободить меч. "Херувим" повернулся так, чтобы правое плечо с пусковой установкой на нем смотрело прямо на противника.
После этого контроль над ситуацией окончательно ускользнул от полковника Лэндлайт. На радаре было еще две точки, но они несколько запоздали к последующему событию.
"Херувим"-класс открыл по "Кросс Трайфорсу" огонь из реактивного огнемета.
Серую машину захлестнуло пламя.
***
Да, упереждение запищало, но было слишком поздно — когда я развернулся, первые же снаряды, наполненные липким напалмом, ударились об грудь "Кросс Трайфорса". Липкий напалм, выплеснувшись наружу, тут же, во-первых, пристал к броне эш-ка, облепив нагрудник слизью, а во-вторых, тут же воспламенился.
А в нагруднике, скрытая толстой, но отлично передающей тепло броней — кабина.
А в кабине — я.
Мне уже приходилось ковылять с разбитой в хлам системой охлаждения, но тогда, по счастью, за бортом было гораздо меньше сорока градусов выше нуля, и я просто открыл люк. К тому же, из реактивного огнемета меня никогда еще не обстреливали.
Но ощущение было такое, будто бы я вдруг попал прямиком в ад. В такой ад, где от собственно адского пламени ты надежно отгорожен, но от его жара оно тебя не спасает.
А жар стоял невозможный. Трудно было даже дышать. Я весь взмок, но пот от стоявшего жара сразу же высыхал на коже. Одежда прилипла к телу, а собственная кожа казалась раскаленной. Губы пересохли, а глаза будто бы собирались лопнуть; стоило мне закрыть их, как жар становился еще более невыносимым. К тому же, я совершенно потерял ощущение времени.
Я жарился несколько минут, ослепленный и оглушенный, и эти несколько минут показались мне вечностью.
А потом я позорно потерял сознание от жары и погрузился в блаженное бесчувствие.
В ретроспективе, лучше бы я в него не погружался.
***
Аккуратно обойдя пылающий "Кросс Трайфорс", "Израфель"(а этим "Херувимом" был именно он) столкнулся с одной небольшой, но последней в его жизни проблемой.
На дорогу приземлился, складывая крылья модуля воздушного развертывания за спиной, "Вейл Дементиа". А за его штурвалом сидела, как и всегда, Сэа Темпести.
Конкретно проблемой же было то, что Крестоносец, управлявший "Израфелем", только что обстрелял "Кросс Трайфорс" из реактивного огнемета. На войне все средства хороши, в том числе и негуманные. Вообще говоря, Сэа тоже было наплевать на гуманность.
Просто в кабине "Кросс Трайфорса" был Лелуш. И что он сейчас ощущал, она вполне могла представить.
— Ну уж нет. — пробормотала она себе под нос. Сумасшедшая перекошенная ухмылка не сходила с ее лица, будто бы кто-то ее приклеил. — Причинять ему боль может только… кто-кто?
"Вейл Дементиа" вытащил из ножен на боку короткий меч — гросс-мессер.
— Правильно, только я!
И эш-ка устремился вперед. Реактор подавал энергию чуть ли не на пределе своих возможностей, и один рубящий удар гросс-мессера перерубил рукоять булавы пополам. Второй удар, нанесенный под капюшон "Израфеля" снизу вверх, разбил глаза-камеры и пробил радарную установку. А для третьего удара Сэа перехватила "большой нож" обратным хватом и со всей силой, на которую были способны руки "Вейл Дементиа", вогнала его в люк кабины, пробив его насквозь, как консервную банку, и сокрушив оператора в кровавую пыль.
Так и бросив нож в начавшем терять равновесие "Израфеле", Темпести ринулась вперед, схватив "Кросс Трайфорс" обеими руками. Напалм уже понемногу выгорел, и ей осталось только затушить его выпрыскиваемым из ладони эш-ка дезинтегрирующим агентом, а затем открыла люк, почти выпрыгнула наружу и перебежала по руке машины, рискуя упасть, на крышу "Кросс Трайфорса". Раскаленный металл обшивки ощущался даже через сапоги, но ей было наплевать. Поднимая заглушку пульта управления люком, она обожгла себе руки, но ей было наплевать. Бронированный верхний люк поднялся, затем раскрылся нижний люк, и она уже гораздо осторожнее опустилась в кабину.
