— Как сейчас, верно?
— Нет, и я не собираюсь скрещивать с вами мечи ради удовлетворения вашего эго, Вольфр-Икаруга. Я ухожу, и я ухожу сейчас. — "Нордлюфтцуг" отступил назад, а затем приспокойно развернулся спиной и неторопливо пошел назад.
— Ану стой! Куда это ты собралась?! — "Кросс Трайфорс" пошел было вперед, но ему преградил путь "Маджестик":
— Отставить!
— Но..!
— Говно, твою налево! Я сказал: "отставить"! Мы не будем ввязываться в конфликт с "Миллениумом"! Ты это понял? Понял?!
БПЛА сделал еще один круг над замолчавшими синамуровцами, и Виндикатор снял очки.
— Ужас один. — произнес он.
— Ну что, понравился тебе твой Вольфр-Икаруга? — насмешливо спросила Грейс, спускаясь из кабины "Ворпал Блейда".
— Вот в том-то и дело, что нет. Чем ему так Хильда насолила, отчего он так это проишествие раздувает — не пойму…
— Но ты же приказывал ей предупредить его и помешать ему препятствовать нашим похождениям на Подножии, все-таки. И не исключено, что это была провокация.
— На провокацию как раз это все больше всего похоже… — задумчиво протянул Виндикатор, откидываясь в шезлонге и сложив руки за головой. Грейс подошла к нему, подняла с земли обороненный и забытый хозяином "Монблан" и протянула ему.
Инграм с готовностью цапнул пальцами подношение, и Грейс, благодушно улыбнувшись, склонилась и поцеловала его в щеку.
— Сниматься с лагеря, как-то, не хочется… — пробормотал тот. — А Хильда сейчас вернется. Так что во избежание, надо принять меры предосторожности. Грейс, подай, пожалуйста, гарнитуру.
Она вытащила из кармана бриджей и протянула ему крошечную бусинку гарнитуры, которую Виндикатор аккуратно вложил в ухо, вытянув предварительно нитку микрофона.
— Раз-раз-раз… Дональд, меня слышно?
— Превосходно слышно, гражданин начальник. — откликнулся сидевший сейчас в кабине "Айвори Тауэра" Дональд Мбабе.
— Отлично. Обеспечь, пожалуйста, постановку помех.
— Слушаюсь. — лаконично ответил Мбабе и прервал связь.
Люк "Айвори Тауэра" захлопнулся, а от машины дыхнуло раскаленным воздухом, когда с новой силой зажглась термоядерная реакция внутри ее силовой установки. С характерным "зомммм" загорелся глаз-камера, стрельнувший туда-сюда по сторонам, а эш-ка словно встряхнулся, приподняв рельсбаллисту.
А затем, сопроводив процесс нарастающим гудением и треском разрядов, рельсбаллиста выстрелила; "лук" распрямился, превратившись в дополнительные рельсы, по которым вольфрамовый снаряд-генератор помех закончил разгон до гиперзвуковой скорости и рванулся в небо. Звук снаряда безнадежно отстал от него самого. Голографическая консоль мигнула от перепада напряжения, но осталась включенной.
Над раскопом снаряд разорвался, заполнив экраны радаров помехами. Постановка помех распространилась также на лидар и тепловой спектр, приведя все системы обнаружения, установленные на эш-ка "Синамуры", во временную негодность. Просто в качестве меры предосторожности.
Рельсбаллиста же, как ни в чем не бывало, вернулась в предыдущее положение. Реакция в глубине электролитической ячейки "Айвори Тауэра", потенциально способная питать звезды, была прекращена; прекратился и поток горячего воздуха из радиаторов. Одинокий глаз-камера, сам по себе узнаваемый всюду культурный символ[31], погас, и жизнь словно бы утекла прочь из белого эш-ка.
***
Воздушное пространство Белуджистана, борт воздушной баржи SSF "Манта"
— …Бить тебя все равно без толку, да и рискую сам получить, — задумчиво протянул Аоки, — так что я этого делать не стану. Ограничусь устным внушением.
— Мог бы и ударить, все равно же. — бросил я в ответ. — Я и так знаю, что ты скажешь. Короче, я все знаю, я поступал необдуманно и пошел на поводу у своих сиюминутных желаний. Конкретно моим сиюминутным желанием было раскурочить долбаный в рот "Нордлюфтцуг" к известно какой матери. Выразился бы крепче, но при дамах не выражаются.
— Во-во. Кимэра, не трожь его. — вяло вступилась за меня Сэа. — Пусть делает, что хочет, его проблемы.
— Во-первых, Темпести, не говори за него. — огрызнулся тот. — А во-вторых, своим поведением Лелуш дискредитирует нас, то есть "Синамуру Парамилитарис". Я не считаю такое поведение допустимым. Кто бы ни была эта Хильда, она в точку попала: если у тебя случилась истерика, это сугубо твои проблемы, вот и держи их при себе.
— А что мне до той "Синамуры"? Да хер я на нее ложил. Кимэра, ты своих детей учить будешь, а не меня. Если у тебя они будут, конечно, самурай сраный.
— Еще раз: свои проблемы держи при себе. Чего не ясно?
— Да я уже и так держу, сколько себя помню. — выплюнул я. — А то, будто бы они были кому-то интересны. Хорошо Второму, ему на все класть с пробором, а мне что?
— Жри эмоциоподавители. — ядовито бросил Аоки. — А что еще остается? Ныть о том, как херово жить — бесполезно, вот и жуй. Привыкание конечно вызовет, и ты потихоньку окончательно превратишься в тупого бесправного раба "Синамуры", которым ты и сейчас себя считаешь.
— Невелика честь быть рабом в золотом ошейнике. А что, скажешь, не так? Я не знаю, как вы, япошки, мыслите, раз уж вы всю жизнь готовы на дядю вкалывать и попку ему подставлять по первому требованию, но мои мозги так не работают. Мне на начальственном поводке сидеть zapadlo, как говорят русские.
— А ты и-
— Обожди, я не закончил! Я не могу просто-напросто разорвать контракт, и не надо заводить разговоры о западном менталитете. Который от вашего уже не отличается после интенсивного культурного обмена; проиграли вы ту войну, а как же… Без кишок я что, далеко куда-то уйду? И большого выбора тут нету: либо опять же на поводке жить, либо без кишок оставаться. Что прикажешь делать?
— Не истерить! — рявкнул Кимэра и тут же более спокойным тоном продолжил: — Ты меня удивляешь бесконечно. Вбил себе в голову не пойми что, и ни в какую теперь!.. Ты с Синдзи на эту тему говорил? Нет? То-то же; а ведь поговори ты с ним серьезно, выход бы нашелся. Тебе бы поменяли твои ненаглядные модифицированные кишочки-почечки, и ты был бы свободен, аки сопля в полете. Или же сцепи зубы и вкалывай, авось выкупишь свои внутренности, и делов-то.
— Только они мне тогда уже не нужны будут. Кимэра, я все понимаю: тебе положено по рангу хозяйскую честь выгораживать, но думать, что все будет настолько просто и дружелюбно, как минимум наивно.
— Если я не ошибаюсь, Синдзи — ваш с Лейдзи приемный брат. Так что я ничего не понял, причем тут наивность… Короче! С тобой препираться — себе дороже. Думай, как хочешь, а меня этим не грузи. — он было развернулся, чтобы уйти прочь, но остановился и добавил: — Ах да, чуть не забыл: ты отстранен от боевых операций до тех пор, пока мы не решим, что с тобой делать…
Лейдзи, до этого созерцавший нашу перебранку с задумчивым лицом, поднял руку вверх.
— Чего тебе? — рыкнул на него Аоки, оборачиваясь ко Второму. Последний пожал плечами и заговорил:
— Пацаны, брейк. Не надо никого ни от чего отстранять. Ругаетесь-ругаетесь, а о самом главном не подумали даже.
Он выдержал паузу и продолжил:
— Суть такова. То, что к нам пришла эта Хильда Фоккер или как ее там… Дорнье, нет? А, точно. Ну хорошо, дело не в этом. Это неспроста все. Так вот: в общем, имела место взаимная провокация и вообще недоразумение, и на этой почве мы можем пойти с "Миллениумом" на контакт. Дескать, простите великодушно, мы с найлучшими пожеланиями-то и все такое. А информация о том, что именно они делали на Подножии, на дороге не валяется; ну а при должных безумных умениях с нашей стороны мы ее добудем. А Лелуша и Хильду эту выведем за угол, пусть там свои отношения выясняют. Вот и всех делов-то!
