— Нет, спасибо, я как-нибудь воздержусь. — буркнул я и затем взмолился: — Отстань, а? У меня в горле сушняк хуже Мичиганки[17], в ушах грохот, чисто эш-ка по Красной площади маршируют, а тут еще ты… мозги компостируешь…
Я опять передавил клапан трубочки, и невкусная вода хлынула в мое пересушенное горло. Если учебники и телевидение не врали, то до Мичиганки моему горлу все равно было далеко.
— Чего-чего? Кто тебе мозги компостирует? — "Вейл Дементиа" сошел с прожженного выхлопами двигателей указателя, остановился передо мной и стряхнул, аккуратно придерживая другой рукой, щит. — Лучше бы спасибо сказал. Это тебе, чучело.
— Ну спасибо. — я распрямился и подставил левую руку под щит, который Сэа с ожидаемым от подобного агрегата грохотом перевернула и подставила к предплечью левой руки — как раз там, где был пулемет. Я вручную включил захваты, тут же выбросившиеся из покалеченного, но рабочего предплечья и уцепившиеся за щит. Помимо встроенного гироджет-орудия, можно и из пулемета было вести огонь. — Не, серьезно, спасибо.
— Потом спасибкаться будешь, хорошо? Вон, на радар глянь.
В наушниках раздалось сначала шипение, а потом голос давнешнего офицера-эсбэшника КЭГ:
— Внимание, "Кросс Трайфорс", "Вейл Дементиа"! У нас гости!
***
Сначала на радиоэфир упала пелена помех, заполонивших все наши частоты разом. Не выпуская трубочку изо рта, я щелкнул тумблером "лазер. передатчик вкл/выкл", а затем точно так же — "автопоиск вкл/выкл". Вылезший из-под панели на шлеме машины лазерный передатчик теперь должен был сам найти своего собрата — желательно, того же самого, что установлен на шлеме "Вейл Дементиа".
А уже потом появились гости. Три штурмовых комплекса, шедших по проезжей части трех дорог, ведших сюда, к нашей площади. К слову, в городе, среди зданий, их было почти не видно: шестиэтажные здания были куда выше роботов, цеплявшихся за их фасады наплечниками. Спрятать эш-ка, не прибегая к поглотителям тепла и оптическому камуфляжу, можно только в городской местности. Наши противники, конечно, прятаться и не думали.
По набережной брел слепяще-белый эш-ка класса "Смоленск". Вжавшаяся в плечи круглая голова с единственным лиловым глазом-камерой в прорези, круглые наплечники, через которые были переброшены ленты с патронами двух гироджет-карабинов в руках, нагрудник, напоминающий испанскую кирасу. Никаких знаков отличия — только нанесенные черным служебные надписи.
— Один из них — эш-ка РЭБ[18]. - сообщила Сэа. Лазерная передача была на удивление четкой, только между словами были задержки. — Постараюсь его обнаружить и вывести из строя передатчик, авось поможет.
— Тут же их двое. — проронил я, наблюдая за вторым эш-ка, подошедшим непосредственно к площади. Наплечники у него напоминали гигантские эполеты, а голова была плоской и округлой, с двумя торчащими противовесами. — Чего мне с ними делать-то, а?
— Мне откуда знать? Задержи их, что ли…
— Да как мне их задержать-то?! — выкрикнул я, но ответа не было. Я закусил губу и выключил передатчик.
Эш-ка с эполетами, который ИИ определил как "Персевиранс"[19]-класс, опустился чуть пониже, словно готовясь к прыжку, и прыгнул: из-за спины вырвалось пламя двух прыжковых двигателей, укрепленных на спине, и многотонная машина поднялась в воздух, вознесясь над крышами домов и, тормозя двигателями в ногах, приземлилась за преградой, мешавшей ей пройти на площадь. То же самое проделал и белый "Смоленск"-класс.
Я машинально выставил вперед эсток, закрывшись щитом.
— Балансировку на оператора. — приказал я дрожащим от нетерпения голосом. Боевой раж, причиненный стимуляторами, медленно вступал в свои права. Положение было для меня скорее проигрышным, но реагировавшему на выработку адреналина наркотику было на это до лампочки.
— Принято.
Губу я прокусил до крови. Кровью же окрасился и бинт, закрывавший рану в боку. Боли я не ощущал, признаков кровопотери — тоже, но меня уже всего трусило. Я крепче схватился за рычаги управления.
Ассортимент испытываемых мною ощущений и эмоций сейчас был выстроен от кружащих голову и изводящих нетерпения и предвкушения до испуга и откровенного страха, жравшего меня изнутри.
— К-кто вы… — я даже по кнопке громкой связи попал не с первого раза, — Кто вы такие?!
"Персевиранс" вскинул и направил на меня ствол своего оружия. Это был гигантский револьвер, тоже наверняка гироджет — серебристый и с длинным стволом.
— Мы — опергруппа "Миллениум", господин Вольфр-Икаруга. — произнес враг, держа меня на прицеле. — Будьте благоразумны и отступайте. Мы не желаем причинять нашим собратьям вреда.
Грохот, донесенный сенсорами по правому борту, возвестил о том, что Сэа вступила с кем-то в бой.
— А мы разве собратья? Я ничего такого не припомню!
— Все операторы эш-ка — собратья по цеху. Таковы наши убеждения. Будьте благоразумны, Вольфр-Икаруга. У нас, "Миллениума", нету никаких счетов с "Синамурой". Мы просто выполняем свою работу.
— Вот мне интересно: а какого хера вы вообще со мной разговариваете, а? Уже по именам величаете, секреты разбазариваете, а?
— Я не сообщил ничего, что мы бы считали секретным.
— Заткнись, понял?! — рявкнул я, в один миг потеряв терпение. — Команда была сидеть и не чирикать, чего не ясно?!
— Я попрошу вас сменить тон! — был ответ; и он мне, с моим помутненным рассудком, категорически не понравился.
— Да пошел ты!!
Я сдвинулся с места, отводя эсток для удара и закрываясь щитом; выстрел револьвера пришелся в него. "Кросс Трайфорс" подскочил к противнику, ударил его щитом, отводя руку с револьвером, а эстоком сделал выпад, метя в верхушку нагрудника.
Мой эш-ка затрясло.
— Пробоина в нижней части грудной клетки по левому борту, секция 5. Радиатор 7 уничтожен. Бесконтрольная утечка тепла из пробоины в секции 5. Квази-нервные[20] соединения B12 и В16 выведены из строя.
Ствол револьвера, как оказалось, уткнулся мне в бок и проделал там приличную дыру. Радиатор был уничтожен, и тепло теперь бесконтрольно выходило из пробоины, нагревая при этом весь корпус.
Что до эстока, то враг просто-напросто отстранился, и клинок ударился о наплечник "Персевиранса". Над козырьком шлема машины я успел увидеть(а ИИ — зарегистрировать) надпись — "Мертвая Голова".
— Правилами приличия пренебрегать нехорошо. Недостойно операторской чести.
Вместо ответа я отступил и еще раз огрел его щитом. На этот раз — в голову.
— Имел я все ваши правила приличия! — "Кросс Трайфорс" начал медленно отступать. Я развернул щит и открыл огонь по белому эш-ка, вынудив того закрыться руками. "Мертвая Голова" наступал следом.
Недолго думая, я размахнулся и рубанул эстоком по сжимавшей револьвер руке. В ретроспективе, этот прием, столь полезный в рукопашной схватке, против эш-ка совершенно бесполезен; разжать руку, держащую оружие, может только оператор. Квази-нервы только сообщали о повреждениях и передавали сигналы, и произвольно разжать руку эш-ка не может в принципе. Все, чего я добился подобным ударом — повредил эсток, лезвие у которого было незаточено и годилось только для парирования.
