– А кто… Чеме… забыл.

– Чемергес? Дефолт помнишь? Продал он дом, хотел переехать, а тут обвал рубля, за ту сумму, которую он имел, можно было купить только дверь. Мыкался по квартирам, прописки лишился, на работу без нее не брали, деньги кончились. А вообще, он первоклассный водила, как он сам говорит, умеет водить все, что ползает по земле. Не знаю, как тебе, а мне они очень пригодятся.

– Не пойму, компьютерщик тебе зачем?

– Мне не компьютерщик нужен, а голова и руки.

– Осталась ты. Почему Монтана?

Она проигнорировала вопрос, а он не стал настаивать на ответе. У банкомата Князев притормозил, выбежал, сунул карточку… облом. Он вернулся в машину, свесил голову, постукивая пальцами по рулю.

– Что с тобой? – спросила Малика.

– Карточка заблокирована, денег по ней получить не могу, – процедил Князев, заводя мотор. – Вот и доверяй банкам. Ну, ничего, есть еще одно место…

Подъехали к трем высоткам, возвышающимся над жалкими постройками хрущевских времен, как три сверкающие космические ракеты. Эти три дома были надежно огорожены высокой оградой из железных прутьев, во дворе уют, короче говоря, это элитный комплекс для состоятельных людей. Князев остановил машину у подъезда, приказным тоном велел Малике следовать за ним. Они вошли в просторный подъезд, где не было кошачьей вони и других запахов бедности. Пожилая консьержка просунула голову в окошко, заискивающе предупредила:

– Ваша жена дома, Пал Палыч.

– Спасибо, – нажимая на кнопку лифта, буркнул он.

Лифт доставил их на седьмой этаж тихо и незаметно. Князев своим ключом открыл замок и распахнул дверь перед Маликой. Она попятилась.

– Может, не стоит?

Он без слов схватил ее за руку и втащил в квартиру. Маля в первый момент обомлела, оглядывалась, будто попала в стеклянное царство. Очутилась она в огромной зеркальной прихожей, разделенной на секции, за стеклянной стеной был вообще гигантский зал с диванами, вазами невероятных размеров, картинами, причудливыми светильниками. Она подумала: здесь живут боги.

– Идем, – бросил ей Князев, отодвигая стеклянную секцию. Маля начала было снимать туфли, но замерла, как от удара, а это всего-навсего рявкнул Князев: – Не разувайся!

Она быстро сунула ступню в туфлю и вошла в зал, оглядываясь назад – не оставила ли грязи после себя на сверкающих полах. Князев ступил на лестницу, взялся за перила, но его остановил женский голос, от которого Маля, попавшая в исключительно непривычную обстановку и растерявшаяся, вздрогнула:

– Наконец-то! Боже мой, на кого ты похож? Где тебя носило? Телефоны обрываются, а… Кто это?

Князев сошел со ступеньки и медленно, с остекленевшим взглядом повернулся. Посреди зала в окружении трех диванов и ваз стояла дива явно божественного происхождения. Ее изящный стан окутывала легкая ткань до пят, рассыпанные по плечам волнистые волосы отливали золотом, а лицо… В представлении Малики, это была звезда, достойная обложки журнала. Она неслышно приближалась к Малике, и брови звезды сходились в одну грозную линию. Подойдя почти вплотную, с головы до ног бесцеремонно и брезгливо оглядела Малику, потом задала тот же вопрос, но требовательно, четко разделив его на два слова:

– Кто? Это?

Оставив жену без ответа, Князев вновь схватил Малику за руку и потащил ее наверх, за ними бежала дива:

– Кого ты притащил в наш дом? Назло мне, да? Где ты ее подцепил? Павел, я тебя спрашиваю!

Князев был глух и нем, он привел Малику (судя по кровати невероятных размеров) в спальню и бросил. Она совсем сконфузилась, прилипла спиной к стене и думала: неужели здесь спят? Однако голос жены Князева, постепенно переходивший в далеко не божественный крик, и здесь долетал до нее:

– Павел, в чем дело? Почему ты молчишь?

Князев выудил из шкафа чемодан, бросил его на кровать.

– Я хочу знать, зачем ты привел в дом эту девицу?

Он раскрыл шкаф и кидал в чемодан различные вещи.

– Ты хоть видел ее при свете? На ней же клейма негде ставить…

Князев ринулся к жене, Малике показалось, что он хотел ударить ее, и она непроизвольно втянула голову в плечи. Но он всего лишь сказал жене внушительно и тихо, предупредительно выставив указательный палец:

– Замолчи.

Вернулся к шкафу, взял два костюма и рубашки, отдал Малике прямо с плечиками, та прижала их к груди.

– Павел, ты помешался? Пропадаешь по нескольку дней неизвестно где, потом приводишь в дом какое-то чучело с панели!

Князев вернулся к своему занятию, но теперь кидал с яростью в другой чемодан свитера, белье, полотенца.

– Что ты делаешь? – Ни слова не говоря, он вышел, жена помчалась за ним. – Ты что, уходишь? Куда? Да скажи хоть слово, черт тебя возьми!

Маля вжалась в стену и кусала губы, не зная, что делать. И это она не знала! Она, побывавшая в самых паршивых ситуациях, какие мало кому снились! Тем временем жена Князева заскочила в спальню, остановилась напротив нее, подбоченившись, и свирепо процедила:

– Откуда ты взялась? Кто ты такая?

Она с трудом сдерживалась, чтобы не выцарапать «чучелу с панели» глаза. Оскорблений Маля наслушалась вдоволь, хотя понять жену можно, однако есть же и предел. Малика с вызовом произнесла:

– Я командую шестым американским флотом.

– Оно и видно, – высокомерно сказала та. – Обслуживаешь весь флот?

Это уже беспредел! Маля наградила ее ответным презрением:

– Озин джаляб.[3]

– О, понятно… – протянула жена. – Если думаешь, что подцепила местного Рокфеллера, то глубоко ошибаешься. У него ничего нет. Он безработный.

– Мне сойдет и такой, лишь бы мужик был, – включилась в игру Малика.

Вернулся Князев с кейсом и непонятными предметами, которые придерживал подбородком. Он уложил ноутбук и какие-то мелочи в чемоданы, застегнул «молнии», бросил Малике:

– Пошли.

– Как ты можешь? – бежала за ними жена. – У нас дочь…

– Где Фрося? – остановился он на лестнице.

– Хватился, папочка! – разъярилась жена. – Ее забрала твоя мама. Недоставало еще, чтобы ребенок видел тебя такого! Почти алкоголика. С этой… чуркой!

– Замолчи, – повторил он сквозь стиснутые зубы.

Князев спустился вниз, поставил чемоданы на пол и ринулся к бару, взял несколько бутылок и уложил их в чемодан, опустившись на колено.

– Ты променял меня на эту? – нависла над ним жена, указывая пальцем на Малику. – Она же цыганка! Или того хуже – шахидка!

– Да, променял, – выпрямился Князев, он был спокоен, будто не ему закатывали скандал. – Но ты же этого и добивалась. Забыла, что говорила? Я неудачник, ни на что не гожусь, ничтожество. Меня склоняют все газеты, тебе стыдно выйти из дома. С таким жить – ронять себя. Я освобождаю тебя от себя.

– Павлик, – залепетала она, – ты не понял… я же хотела тебя встряхнуть, это не значит, что я так думаю…

– Надо было думать, Галчонок. Ты ударила меня в самый неподходящий момент, когда мне нужна была твоя поддержка. Такое не прощается. – Он взял телефон, набрал номер. – Ты хотела квартиру? Она твоя… Алло, Клим?.. Тихо, тихо, завтра буду. Ты говорил, кто-то облюбовал мою машину… Поговори с ним, я ее продам. Ну, за сколько… не за пятак, конечно. Срочно продам. Бывай.

– Павел… а что мне делать? – дрожащим голосом произнесла Галина. – Как я буду платить за квартиру? А домработнице? А…

Он достал из кармана купюры, часть их кинул на диван:

– Это на первое время. Иди работать и научись экономить.

Сунув кейс Малике, он схватил чемоданы и вылетел вон. Вслед неслись угрозы:

– Ах, ты так? Хорошо, я тебе устрою! Ты меня запомнишь!

Консьержка приподнялась на стуле, чтобы лучше видеть Князева и его спутницу, заметила чемоданы:

– Пал Палыч, вы уезжаете? Когда вернетесь?

– Никогда, – зло бросил он, открывая перед Маликой дверь.

Помчались назад, быстро проскочили город, к «вилле» Чемергеса ехали не торопясь – Князев постепенно успокаивался. Тут-то Маля и задала вопрос, давно волновавший ее, мало того, возмущавший: