– В «Кабачке»?

– На левом берегу реки, пять дней назад, – уточнила Урванцева. – Вы так часто бываете в этом дальнем ресторане, что не помните?

– Почему же, помню.

– Вы ужинали не одна. Если не секрет, с кем?

– Простите, а какое значение имеет, где и с кем я ужинаю? Это мое личное дело. Или за мной следят?

Ни смущения, ни испуга, ни хотя бы недоумения. Ну, только ирония присутствовала в интонации, говорившая, что Лиана не принимает всерьез интерес следователя к ее партнеру по ужину.

– За вами не следят, а вот «Кабачок» взят под контроль. Последнее время это место стало вызывать опасения, все, кто там появляется, берутся на заметку. Вас знают, а вашего партнера по ужину нет. Кто это был?

– Господи, это Сайкадзе! Неужели вы не знаете его?

– Признаюсь: нет.

– Он руководит частным охранным предприятием «Ринг», зарекомендовал себя с лучшей стороны. А моему банку нужны надежные охранники, лично мне тоже. История с Князевым меня встряхнула. Я встретилась с Сайкадзе, чтобы обсудить кандидатуры на места охранников.

– В таком случае вернемся к Князеву. – Это тоже была одна из уловок Урванцевой: увести от главной темы, нивелируя ее до ничтожности. – Почему вы продали акции «Форсингу»?

– Кто покупал, тому и продали. Нет смысла продавать их в розницу, пакетом выгодней.

– Это вы предложили «Форсингу» купить акции?

– Разумеется. Я обзвонила всех, кто платежеспособен, и предложила сделку. До сих пор я уверена: происшедшее с Князевым нелепость, а проект его великолепный и, главное, прибыльный.

– Почему же вы не оставили акции себе?

– Банк – это работа с деньгами и работа денег. На том этапе мне было выгодно получить прибыль от продажи акций. Так делают многие банки.

– У меня все. Спасибо.

Уже на улице, идя к машине, Урванцева набрала номер:

– Клим, в «Кабачке» точно был Гриб, вы не ошиблись?

– Ошибки быть не может, – заверил тот. – Раньше я его ни разу не видел, мне показал его человек, хорошо знающий Гриба, он был со мной. А что?

– Да нет, ничего. – Она села в машину, за рулем которой находился Чупаха. – Ты знаешь Сайкадзе, владельца ЧОПа «Ринг»?

– Сайкадзе… – припоминал Чупаха. – Не-а, не знаю. Значит, они чисто работают, во всяком случае, на дерьме ни разу не засветились.

– Поехали в «Ринг».

Три часа спустя Урванцева и Чупаха встретились в прокуратуре с Захарчуком, который отчитался, раскрыв записную книжку и сообщив точное время с маршрутами:

– Оскар после работы заглянул в клуб автолюбителей…

– У него есть машина? – поинтересовалась Урванцева.

– Нет, – ответил Захарчук. – Наверно, как каждый уважающий себя мужчина, он мечтает купить автомобиль, поэтому ходит в клуб, знакомится с марками.

– А туда ходят те, кто способен купить тачку минимум за двадцать штук бледной зелени, – ввернул Чупаха.

– Дальше, – обратилась Урванцева к Захарчуку.

– Пробыл он в клубе два часа, – перечислял тот, – заехал в кафе, поужинал в компании двух парней, потом поехал домой. Это было около десяти. Спартак вышел с территории завода в девять, поехал домой. Колчин тоже задержался до девяти и поехал к себе. Все.

– Стоп, стоп, а потом кто-нибудь из них выходил? – спросила Урванцева.

– Потом? – растерялся Захарчук. – Я отдал распоряжение следить за ними только до дома…

– Это значит, что после того, как их провели, ваши люди разъехались? – внесла уточнение она.

– В общем, да… Я дурак, Елена Петровна.

– Просто у вас нет опыта слежки, – вздохнула она. – Итак, выходит, что у каждого из них были время и возможность, чтобы подготовиться к нападению на вас. А откуда стрелявший знал, что вы вернетесь домой около одиннадцати?

– Я допоздна задерживаюсь. У меня же заданий от Клима море, обрабатываю информацию. К тому же Клим меня оставил вместо себя.

– Колчин, Оскар, главный… – взявшись пальцами за переносицу, перечислила Урванцева. – Мотив… не нащупаем мотив, не поймем, кто убил.

– А если взять Оскара на арапа, мол, ты или не ты? – предложил Захарчук. Урванцева отрицательно покачала головой, мол, идея неважная. – Тогда я не знаю.

– И у нас тупик, – призналась она. – Клим утверждает, что банкирша встречалась с Грибом. А она сказала, будто встреча была деловая, договаривалась по поводу охраны с Сайкадзе. Гриба найти не удается. По показаниям киллеров, которых мы взяли в больнице, он бывает на сходках в бане «Шаечка», о ЧОПе «Ринг» оба ни сном ни духом. В «Ринге» нам сказали, что Сайкадзе на днях отбыл отдыхать в Египет. С кем же она была в «Кабачке»?

– А он не может являться Грибом и одновременно Сайкадзе? – пришло на ум Захарчуку.

– Как? – усмехнулась Урванцева. Невыразительная усмешка на ее лице едва напоминала улыбку. – Мне показали приказ, пять дней назад Сайкадзе взял отпуск на две недели, в тот же день вечером встретился с банкиршей. В Египет улететь он должен был на следующий день. А убить Князева в клинике Гриб приказал в день отлета Сайкадзе, но вечером. Один и тот же человек не может лететь в Египет и организовывать налет на больницу.

– Короче, Лена, – встал Чупаха. – Мы сейчас без толку тратим время. Я проверю, покупал ли Сайкадзе билет, когда улетел и вообще улетел ли. Заодно дам задание разузнать о «Ринге».

– Добро, – согласилась она. – Постарайся все выяснить за минимально короткий срок. А я узнаю, кто хозяин бани «Шаечка», и встречусь с ним.

Скляренко оживился, вытянул шею, глядя через лобовое стекло вперед. На этот раз он был один, без Бусина. Такие дела, как задумал Скляренко, вершатся без посторонних. Три дня он караулил телохранительницу Князева, постепенно терял надежду, думая, что она смылась. Решил дотянуть до пяти дней, а там подумать, как быть. И вдруг около загородного дома Князева остановилось такси, из него вышли она и неизвестный страшненький мужик, который тяжелой поступью направился к воротам, опираясь на трость. Скляренко возликовал, включил зажигание и, вырулив из переулка, помчался домой. Сегодня он намерен отдохнуть, а завтра с раннего утра опять приедет сюда.

Урванцева поднялась на второй этаж, оглядела ободранную дверь и позвонила. На вопрос «кто?» ответила:

– Прокуратура.

– Чего надо? – Голос явно принадлежал пожилому мужчине.

– Поговорить. Посмотрите мое удостоверение.

Она приставила раскрытые корочки к «глазку», ответа долго не было и движения за дверью тоже. Когда дверь распахнулась, а на Урванцеву уставилась отечная и заросшая седой щетиной образина в тельняшке, она поняла: это подстава.

– Разрешите войти?

– Не боисся? – осклабилась образина.

– Не боюсь, – сказала Урванцева и переступила порог.

Она попала в царство разрухи, нищеты, вонищи. Круглый стол был завален бутылками, стаканами, остатками еды. Урванцева присела на стул, образина умостилась на дряхлом диване, закинула ногу в дырявом тапочке со стоптанным задником на колено:

– Слушаю.

– Вы предприниматель?

– Чего?

– На ваше имя зарегистрирована баня «Шаечка».

– Ну, на мое. А что?

– Так вы хозяин?

– Выходит, я.

Думала, он будет отрицать, мол, моя хата с краю, я ничего не знаю, а он, наоборот, признал за собой владение. Но не предприниматель же он, в самом-то деле! Урванцева поняла: следует переть напролом.

– По нашим сведениям, вы не имеете никакого отношения к бане. Я хочу получить ответ: кто брал ваши документы и зарегистрировал «Шаечку» на ваше имя?

– Хоти, – пожал он плечами.

– Значит, вы отказываетесь давать показания?

– Ага.

Урванцева достала мобильник, якобы позвонила:

– Дежурная часть? Пришлите машину на улицу Скрябина, сто пятнадцать, надо забрать одного гражданина. – И бросила ему: – Собирайтесь.

– Куда? – вскинул он брови вверх.

– В обезьянник! – гаркнула она. – Посидишь там денек-другой, станешь уважительней и разговорчивей. Собирайся шнуром, торчать в твоем свинарнике у меня нет желания.