– Рука, наносившая удары ножом, мужская.

– Так кто: Мирон или Володька? Или оба?

– Не стоит так горячиться, Валерьян Юрьевич. Я хочу, чтоб вы осознали нависшую над вами опасность именно сейчас, когда у нас есть ниточки, и помогли нам разобраться. А то не ровен час новые жертвы появятся. Если у вас есть сомнения, соображения там... лучше поделитесь. Не надейтесь, что вам удастся смягчить преступника или помочь ему спастись, он уже зашел слишком далеко.

– Я бы с большим облегчением назвал вам его имя, но не знаю! Сами разберитесь. Обещаю, кто б он ни был, хоть один сын, хоть оба сразу, я пальцем не пошевелю ради них.

– Ладно, верю. – Береговой огорчился, полагая, что Валерьян Юрьевич все-таки что-то скрывает, как скрыл вчера про машину Мирона. – У меня предложение. Вы сейчас поедете в город и поселитесь в гостиницу.

– Зачем? – встрепенулся Валерьян Юрьевич.

– Вы вчера неосторожно поступили, явившись в хозяйство. А если преступник видел вас? Если проследил за вами и теперь знает, где вы прячетесь?

– Он бы сегодня ночью пришел.

– Повезло. Или он не был готов к встрече с вами. Собирайтесь, номера заказаны, вас будут охранять. И вы, Галина, собирайтесь, вам тоже нельзя здесь оставаться.

– Нам один номер, – поставил условие Валерьян Юрьевич. – Люкс.

– Как скажете, – улыбнулся Береговой.

Улыбку его вызвала и смутившаяся Галина, и условие Валерьяна Юрьевича, открывшее отношения между ними, но... без греха только Господь. А Береговому, в сущности, наплевать на романы, если только они не касаются конкретного дела. В данном случае внезапно открывшийся роман заставил его задуматься. У Валерьяна Юрьевича достаточно красивая и молодая жена, чтобы увлечься женщиной постарше и далеко не сногсшибательной, как Светлана. Следовательно, отношения между супругами далеки от идеальных, а Валерьян Юрьевич и подозревал жену, но недавно отбросил версию, так как денег у Светланы, чтоб оплатить убийц, нет. Ну а если она, чувствуя близкий разрыв, соединилась с одним из членов семьи и помогает преступнику, чтоб не остаться на бобах? Впрочем, ждать недолго, работа идет полным ходом, главное – есть те, среди кого надо искать.

Оба поднялись к обеду, поели молча, Гаррик снова засобирался, не сообщив другу, куда. Это нервировало Дрозда.

– Когда вернешься? – спросил он.

– Узнаю, как там ксива на тачку. Пока.

Гаррик в город приехал на маршрутке, без документов не рискнул ездить на авто, в шашлычной ждал Гудвина, тот не опоздал, сел так же: спина к спине.

– Бабло принес? – бросил через плечо Гаррик.

– А ты?

Гаррик достал мобильник, нашел фото и через низ передал Гудвину, который долго сопел.

– Он? – не выдержал Гаррик. – В мобиле четыре фотки. Мало?

– Он, – сказал Гудвин, слегка толкнул его, отдавая трубку. – Мне нужны доказательства, что ты его...

– Бабло, – потребовал Гаррик.

Гудвин подвинул к его ноге кейс, Гаррик был из тех людей, кто никому не доверяет, даже собственной тени. Он тщательно вытер пальцы бумажной салфеткой, после этого поставил кейс на колени, открыл, пролистнул пачки.

– Что-то много, – изумился Гаррик неожиданной щедрости.

– Десять, – сказал Гудвин. – Я удвоил таксу, заметь. Пять тысяч в баксах, пять в евро. Столько же получишь, если принесешь доказательства, что завалил его.

– Когда? – осведомился Гаррик.

– Сегодня. Чем быстрей, тем лучше.

– Сегодня не обещаю, там полно людей, мне шум не нужен. Кстати, он не один живет, с бабой.

– А ты только пушкой умеешь пользоваться? – раздраженно спросил Гудвин. – Ручками сделай. И бабу, за это плачу больше.

– Ручонок не хватит, чтоб обнять, – усмехнулся Гаррик. – Короче, как сделаю, звякну.

– Не вздумай мне звонить.

– Как же я тебе сообщу?

– Я позвоню. Все, пока.

– Пока, – протянул Гаррик, улыбаясь.

Придавило Гудвина, всех подряд косить надумал, но Гаррик приготовил ему подарок в ответ на щедрость. На этот раз, заслышав шум мотора, он повернул голову и боковым зрением видел отъезжающую машину. Потом попросил пива и еще порцию шашлыка.

Береговой искренне пожалел Изольду – бледненькая, похудевшая, с глазами побитой собачонки. Но стоило ей открыть рот, он возрадовался, что она не умирает, напротив, способна говорить, да как:

– А, это вы. – Однако голос слабый. – Я уж думала, меня все забыли, забросили. Ну, привет, товарищ следователь. Случайно не принесли женщине чего-нибудь согревающего? А то тут с тоски сдохнуть недолго. Ни телевизора, ни радио. Как, скажите, себя развлекать?

– Вам нельзя пить, – садясь на стул, посмеивался он. – Изольда, как случилось, что вы впустили убийцу?

– Спьяну. Вообще не подумала, что он меня надумал... У, гад, пусть только встретится! Ему не удалось кишки из меня выпустить, а у меня получится. Вот пусть мне теперь кто скажет: толстая, жирная. Пошлю подальше. Меня мой жир спас...

– Знаю, знаю, доктор мне рассказывал. Изольда, вы не ответили, как случилось, что он зашел к вам?

– Так ведь Гудвином представился. А Гудвин – хахаль Дианы, я думала, поплакать ко мне пришел...

– Значит, это был Гудвин.

– Он, сволочь. А явился! Будто на дворе зима и снег идет: в плаще, шляпе, перчатках. И очки напялил. Я ему, мол, раздевайся, садись, помянем Дианочку. А он как был в шляпе, так в кресло и залез, только очки кинул на стол. Если б у меня в тот момент мозги были на месте, я б догадалась... Но, извините, тупая немножко. Была. Теперь исправлюсь.

– Вы его узнаете?

– Еще бы! Я его запомнила на всю жизнь, на нюх возьму, даже если он будет находиться в километре от меня.

Изольда, иногда морщась от боли, подробно изложила события того страшного вечера с личными, неподражаемыми комментариями. Конечно, ругалась как незнамо кто, вызывая смех у Константина Михайловича. А помнила она все до мелочей, вплоть до запаха Гудвина, назвала мужской парфюм и какая фирма его выпускает. Несмотря на ее боевой дух, она уставала, поэтому мучить дополнительными расспросами Изольду Береговой не стал, надеясь, что принесет фото и тогда ситуация более чем прояснится. Вместе с тем немного поразмыслил с ней вместе:

– Значит, вы считаете, он подумал, что убил вас?

– А то. Из меня кровищи вытекло... сама испугалась. И потом я же терпела, не шевелилась.

– А почему он решил вас заколоть?

– Наверно, подумал, что Дианка много трепалась про него... А вообще-то я не знаю. Псих он. Рюмку держал, рука дрожала.

– Теперь, Изольда, посмотрите на фотографию. Вы узнаете эту девушку?

Изольда лишь мельком взглянула на фото:

– Так это же Лиля.

– Да, зовут ее Лиля. С этой Лилей вы свели Диану?

– С ней, с ней.

– А она у вас ничего не взяла, когда ночевала? Я вас спрашивал об этом, но может, вы потом обнаружили пропажу?

– Абсолютно ничего. У меня деньги и золото валяются на виду, сколько всего – я помню. Она что, воровка?

– Как будто нет. Я на всякий случай спрашиваю. Ладно, отдыхайте, вечером еще загляну к вам, если фотографии получу.

– Погодите. Принесите хоть сока, что ли? И конфет с зефиром, а? Без сладкого жить не могу.

– Если врач разрешит.

– Несите без врача. Я чуть-чуть...

– Не могу нарушать режим. Что врач скажет, то и принесу.

– Значит, ничего вкусного мне не светит, – страдальчески вздохнула Изольда. – Ух, найду этого Гудвина... Испоганил, скотина, мне жизнь.

Береговой поговорил с врачом, который запретил приносить Изольде что-либо съестное, мол, обойдется, посидит на диете, для нее полезно. А у машины дал задание оперативнику добыть фотографии всех членов семейства Валерьяна Юрьевича – мужчин, женщин, домработниц и так далее, но предприняв меры предосторожности. Нельзя спугнуть Гудвина, не исключено, что у него есть сообщники, проживающие в доме, они тоже не должны заметить, как их фотографируют.