– Вычислят, но не докажут. Роб отлично знает расположение служб на складе, знает где находятся сторож, камеры, охрана, сколько человек обычно дежурит. А по поводу идиота... заявление относительное. Любой человек в момент отчаяния способен превзойти ожидания, Роб тем более. Он человек крайностей, его же заносит, это тебе известно не хуже, чем мне.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Но моя уверенность бездоказательна, ты его не скрутишь. Мы с тобой недооценили Роба, он казался нам беспомощным и слабохарактерным, однако на подлости его хватает. На что он еще отважится, не берусь предсказать.

– Не скручу, говоришь? Посмотрим. Извини... – Брасов машинально достал звонившую трубку. – Слушаю.

– Брасов, запомни... – Зинуля! Он включил громкую связь. – Запомни, поджоги тебе не помогут, хоть все спали, а половину я у тебя вырву через суд. Своей подстилке передай: зря она губешки раскатала, я вас обоих разую и раздену.

– К сведению принято. – Брасов отключился от связи. – Еще одна жаждет нашей крови.

– Пусть оба собственную пьют. Юра, может, мне поговорить с Робом? Я смогу его убедить оставить нас в покое, у меня есть аргументы, от которых ему дурно станет.

– Не надо, я сам.

– Юра, он не остановится, особенно если будет видеть, что у нас все склеилось.

– Так и будет, у нас будет все отлично. А Роб закусил удила, ты его ничем не убедишь, я сам попробую. Прямо сейчас...

Роберт не предложил ему стул, лишь поднял брови, мол, не ждал. Брасов заметил скрытое торжество в зрачках бывшего друга, тем самым получил подтверждение версии Тори. Примечательно, что близкие люди зачастую становятся врагами в мгновение ока, для этого им не нужны глобальные конфликты, основанные на противоположных позициях, а достаточно неосторожно брошенного слова, мелкого проступка, косого взгляда. Потом цепляется петелька за крючочек, и плетутся кружева из неприязни, подозрений, обид, а позже никто и не вспомнит, из-за чего сыр-бор. Но у Брасова и Роберта особый случай, их дружба была замешана на соревновательном принципе, а еще точнее – обоих держала вместе Тори еще с юности.

– Слушаю тебя, – сказал Роберт. Его насторожили искры из глаз Юрки Брасова, но удовлетворение и злорадство сильнее здравого смысла. – Только, извини, времени у меня мало.

– А я много не займу, – презрительно хмыкнул Брасов. – Короче, Роб, мне известно, что пожар на моем складе устроил ты.

Роберт пожал плечами и опустил углы губ вниз.

– Я? – Вдобавок хихикнул, дескать, что за поклеп.

– Ты, ты. Не сам, конечно, нанял подонков, которые за пятак пятки тебе лизать будут.

– Ну, знаешь, твои обвинения... Докажи.

– Было б что доказывать, – фыркнул Брасов. – Больше некому. Я умею договариваться с людьми, ты – нет, поэтому у меня в недругах никто не числится, следовательно, поджигать некому. А за тебя твои дела улаживала Тори, но ты не умеешь быть благодарным, а когда потерял ее, принялся мстить, ушла-то она ко мне. Для самого бездарного следака это повод обломать тебе рога.

И хотя рога, о которых сказал Брасов, не имели отношения к рогам, которыми наградила Тори вместе с ним же, Роберта задела метафора, укоренившаяся в народе. Задела за больное – самолюбие, он вскочил, позеленев и сжав кулаки, но не кинулся драться, сообразив, что лавры победителя ему не достанутся.

– Чего ты пришел? – прорычал Роберт. – Угрожать?

– Пришел сказать, что мы с Тори тебя раскусили, и предупредить, что еще один твой выпад будет тебе дорого стоить...

– Тебе уже стоит, – желчно вставил Роберт.

– Я могу пойти на компромисс, – говорил монологом Брасов, набравшись терпения, – и подставить левую щеку, но ударить по ней больше не позволю. Скажи спасибо, что на удар справа не отвечаю, это исключительно из понимания: Тори тебя бросила, ушла ко мне, а я по сравнению с тобой – просто тьфу. Конечно, тебя колбасит, хочется всем отплатить, навредить. Остановись, Роб, остановись вовремя.

– А не пошел бы ты со своей проповедью... к моей бывшей. Тоже мне благородный святоша! Что ж твое благородство не удержало тебя за руку, когда ты хапнул мою часть даром?

– Я купил за ту цену, которую мне предложили. Это бизнес, надо быть готовым к проигрышу.

– Ай, брось. Держите меня с Тори за лоха, будто я ничего не рублю в подкопах. Вы, умненькие, обставили дурачка Роба, а когда получили пепелище, то ты побежал бегом к Робу за миром. Боишься, да? Боишься. Правильно, бойся. И Тори пусть боится. Еще никому не удавалось безнаказанно окунать меня в дерьмо. У тебя нет доказательств, что в пожаре виноват я, так что засунь свои угрозы с обвинениями себе в задницу и ходи с ними гордо.

– Не хочешь по-хорошему, – с сожалением вздохнул Брасов. – В таком случае, ты возместишь мне убытки, иначе я заведу на тебя дело. Уголовное. Выбирай. Шум тебе не нужен, ты ведь наследил достаточно, чтоб к тебе предъявил счет не только я, а мне стоит лишь кинуть клич, тебя заклюют. Тори у тебя больше нет, некому сглаживать...

– А это ты видел? – Роберт азартно показал средний палец. – Убытки ему! Штаны не порви при широком шаге. И запомни: вздумаешь пришить мне твой склад, я вас с Тори урою. Понял? Это ты мне должен. Пользуешься моей женой, а не платишь. Ты заплати сначала!

– Соображаешь, что несешь? – обалдел Брасов. – Это ты о матери своих детей?

– О чертовой матери, я продаю ее. И ты заплатишь, заплатишь, поверь. А теперь убирайся, мне некогда.

– Жаль, не слышала Тори. Я-то знал, сколько дерьма в тебе, да и то не досчитался, а она явно не знала, с кем жила. Ну, прощай, Робик.

Брасов хлопнул дверью, Роберт моментально сдулся, как резиновый шарик, даже коленки подкосились. Он упал в кресло, подпер подбородок сцепленными в замок руками и лихорадочно соображал, что предпринять, чтоб не допустить торжества Тори с Брасовым и тем более не дать навредить – им это запросто. В чем выход? Человечество не придумало нового способа остаться без недругов, кроме как стереть их с лица земли. Жестоко, но в силу необходимости это единственный путь к освобождению, а Роберт всегда ценил свободу. Но! К Юрке Брасову ушла жена, вскоре случился пожар на складе, а потом и сам Юрка... Нет, не годится. Прокуратура живо вычислит заинтересованное лицо. Как же быть? Однако Роберт поторопился с пожаром, а также с угрозами Брасову. Следовало прикинуться добрейшим и милейшим на время, а не показывать характер. Теперь желательно продумать тактику борьбы, может, Нелли даст дельный совет, но, к сожалению, завтра.

Когда Брасову принесли предварительный отчет по убыткам, надо сказать, поверхностный, результат можно смело удвоить, он чуть замертво со стула не свалился. Да за эту неокончательную, но весьма внушительную, нескончаемо длинную цифру Роба кастрировать мало, а Брасов поехал к нему за мировой, дурак. Если б раньше подали отчет, он обязательно поехал бы к Робу, да, поехал бы. Но с пистолетом в кармане. Проанализировав дословный диалог в кабинете, Брасов вторично пришел к выводу, что мира не видать ни ему, ни Тори. Про таких обычно говорят: не связывайся. Это означает, что с ними вообще не должно быть контактов, а о дружеских отношениях и говорить не стоит. Брасов припомнил весь путь от школьной скамьи, прошедший практически рука об руку с Робом. Его постепенно заливала волна ненависти, а цифры на столе добавляли штормового ветра.

У Роберта отличное качество – выжимать из людей максимум пользы. Только иногда это бьет по тем, из кого делают выжимки. То ли своим обаянием, то ли ребячеством, то ли хитростью, но он умеет поставить в положение, будто ты ему вечно что-то там должен, хотя долгов не было и нет. Вот и Брасов чувствовал себя в компании друга вечным должником, поэтому не мог отказать ему в просьбах, а на самом деле Роберт в долгу у него. Даже когда он женился на Тори, зная, что друг Юрка сох по ней, обставил так, словно сделал ему во благо, и за это Брасов ему по гроб должен быть обязан – не смешно ли? На Тори мог жениться кто угодно, только не Роберт, но он женился. Не по великой любви, не из подлого желания насолить Брасову, тем самым возвышая себя перед ним, мол, куда тебе до меня, даже не из меркантильности, нет. Причина исключительная в своем роде: ему нужна была сильная личность, способная держать в руках, толкать вперед, учить и утешать. Но сила не любит слабаков, Тори ушла, Роберт потерялся, заметался, заистерил. Поэтому Брасов и поехал к нему – как всегда, он очутился в долгу, на этот раз справедливо, потому что отнял жену. Но Роб уже другой – не обаяшка с мальчишескими задатками, которому не грех простить выходку. Это искалеченный вседозволенностью, озлобленный крысеныш, опасный тем, что от него распространяется зараза. А калек и крыс надо уничтожать, по мнению Брасова, к тому же отставной друг и муж угрожал похлеще, соответственно подал идею. Не опередить Роба, которому не досталось мозгов от Боженьки, оттого он туп, упрям и без меры мстителен, – значит самому легко угодить в гроб. Так надо уступить место на кладбище, в этом случае и Тори он назад не переманит, потому что некому будет, Брасов снял трубку. Некоторое время раздумывал, правильный ли это путь, наконец, решил, что правильный. В конце концов, надоело, он заслужил покой в придачу с Тори. И набрал номер: