Сухощавый детектив со впалыми щеками по имени Илья и примерно того же возраста, что и Брасов, выслушав задание, осведомился, указав подбородком на браслетики, лежавшие перед ним на столе:

– Чьи же это браслеты?

– Да так, носила одна... Бабка нацепила ей от сглаза, она и носила, не снимая. Один. А чьи эти, я не знаю.

– Где ж она сейчас? Та, которая носила? – не унимался Илья.

У него проницательные темно-коричневые глаза, мешки под глазами оттянуты вниз – то ли его точит заболевание, то ли он пьет. Без сомнения, Илья неглуп, о чем свидетельствовали логические вопросы, которые для Брасова были – как серпом по одному месту. Понятно, как профессионала Илью заинтересовали причины появления браслетов. Даже если ради забавы их подсовывают, то все равно преследуют цель – разозлить, напугать, покуражиться. А это значит: неизвестные понимают, чем зацепить тех, кому браслет знаком. Сам по себе он не может сделать кому-то ни хорошо, ни плохо, следовательно, устрашают той женщиной, которой он принадлежал. И без причин не прыгают с тринадцатого этажа, а причины самоубийства неизвестны, тем не менее браслетики появляются в квартире самоубийцы, разве не загадочно? Брасов вычислил ход мыслей детектива, но один-единственный его ответ повлечет за собой сто вопросов, это ему совсем не нужно, поэтому сказал:

– Сначала поймайте тех, кто подкидывает браслеты в квартиру нашего покойного друга, а потом будем выяснять, где она, что это значит и так далее. Можете подежурить в квартире круглосуточно несколько дней? Наталья будет завозить вам все необходимое. Вы не суеверный?

– Не суеверный, подежурю.

– Вот и ладно. Я позвоню Наталье, она отдаст вам ключи. Думаю, вам лучше одному туда зайти...

– Полагаете, за домом и квартирой следят?

– Да черт их знает, – пожал плечами Брасов. – Если мы хотим поймать этих людей, а я очень этого хочу, то разумнее проявить осторожность.

– В таком случае, позвольте мне взять помощника. Мы не знаем, сколько в квартиру приходит людей, не исключено, что это всего один человек, но и о нем ничего не известно. Каков он ростом, каковы его навыки – он же окажет сопротивление, поэтому надежней, если будет двое.

– Да хоть трое, я оплачу.

– Двоих достаточно: один отдыхает, второй дежурит.

Илья отметил: «Щедрость господина Брасова говорит сама за себя, значит, браслетики не воспринимаются как неудачная шутка, дело значительно серьезней. Он напуган».

– Постарайтесь ночью не зажигать свет, – в то же время говорил Брасов. – Это даст ощущение пустой квартиры, они станут смелее.

Созвонившись с Натальей, он лично решил познакомить Илью с ней – своих надо знать в лицо.

Слово есть зло, а вовремя сказанное слово оседает внутри и скребет страшно, больно. В связи с известными событиями Наташка расклеилась после пророчества старухи, тем более что бабка необычна по всем статьям – поведение, одежда, внешность. Словно посланница сатаны. Отдавая ключи, Наталья не очень-то обратила внимания на детектива, который поможет разобраться в чертовщине, а шарила беспокойными глазами по школьному скверу.

– Наташка, ты слушаешь меня? – спросил Брасов, заметив ее странное поведение.

– Да, – машинально ответила она.

– Что я сейчас сказал?

Наконец она увидела и услышала его, личико стало виноватым.

– А что ты сейчас сказал?

– Продиктуй номер сотового Илье, – не смог скрыть раздражения Брасов. – Он будет звонить, когда ему что-либо потребуется, а ты привозить. Деньги я дам. Врубилась или витаешь где-то?

– Врубилась. Извините, звонок на урок... Юра, у тебя есть мой номер.

– Ладно, беги. Ты все поняла?

– Поняла, поняла.

Урок начала с опроса по пройденному материалу. Слушая ученика, водившего указкой по карте и путающего Южную Америку с Африкой, она вдруг всем сердцем прочувствовала невероятную скуку. Каждый год одно и то же: страны и континенты, которых она никогда не видела и не увидит, тупые ученики, такие же тупые, но с претензиями, родители, ожидание звонка и перемены, горы писанины, заполнение журналов. Жизнь проходит в дикой скуке и чудовищном однообразии.

– Садись, два, – оборвала ученика.

Ткнула пальцем в список, попав наугад, и назвала фамилию. Поднялась девочка, вжала голову в плечи и робко напомнила:

– Вы меня на прошлом уроке вызывали.

– К доске, – рявкнула Наталья.

Еще одна тупица – ищет Амазонку, да не может найти. Скрестив руки на груди, Наталья прошла к окну – серость на улице куда привлекательней, нежели глупое лицо ученицы. В классе прокатился смешок, значит, девочка показала не ту реку....

Наталья не обернулась, ее взгляд приковала старуха, стоявшая под окном, как надгробие. Невысоко, второй этаж, различимы ее бесцветные глаза, намокший шарф, облепивший впалые щеки. Одно то, что старуха не боялась промокнуть и простудиться, делало ее далекой от живого человека, пугающе ненастоящей. Наталья отпрянула от окна, выдохнув:

– Ведьма...

– Вы мне? – пискнула ученица.

Наталья развернулась к ней, придя в бешенство:

– Что ты мямлишь, что мямлишь? Неужели трудно открыть дома атлас и посмотреть, где Амазонка? Даже запоминать не нужно, само запомнится. Глазами! Иди на место, два! Всем читать четвертый параграф, вернусь – спрошу!

Выскочив из класса, она побежала вниз, потом по холлу. Выход... Угол школы... Старухи нет.

– Чертова ведьма! – Наталья дрожала, возвращаясь в класс, даже зубы стучали друг о друга. – Изводить меня надумала. Гадина... Чего пристала?

Но не забыла поставить в журнале рядом с четверкой жирную двойку девочке, потребовать дневники двух тупиц. И боялась выйти из школы, из-за туч на улице рано стемнело, не вопрос – кто ее там ждет, а вопрос – что?

Тори насмешливо вздернула вверх брови, наблюдая, как бесится Роб, встав у нее на дороге и не пуская:

– Ты не расслышал? У меня сегодня преферанс...

– Прекрати издеваться! – От ярости и бессилия он стиснул зубы, сжатые кулаки сунул в карманы брюк, чтоб не обрушить их на жену. – Вдумайся, что ты делаешь: уходишь на блядки и спокойно говоришь об этом мне, мужу! По мужикам бегают потихоньку, чтоб никто не знал. На это решаются редкие жены, потому что дело женщины – хранить дом, семью. А твое поведение ненормально, разрушительно!

– Положим, разрушать начал ты, к тому же о твоих похождениях знают все, в том числе и я.

– Неправда. Мои залеты редко случались, а ты... ты не боролась за меня. Никогда! – Не в состоянии больше сдерживаться, в то же время не рискуя ударить Тори, Роберт размахивал пальцем из стороны в сторону. – Сама отдавала меня...

– Не поняла, ты чемодан, чтоб тебя на время отдавать напрокат и забирать назад?

– В конце концов, я мужчина! И то, что позволено мне...

– Позволено и мне, – отрезала Тори зло. – Ты можешь воспользоваться моим отсутствием и поехать к своей метле. Уйди с дороги.

Роберт наоборот подступил к ней совсем близко, не давая пройти, в запасе остались угрозы:

– Сейчас я еще способен простить тебя, но если ты уйдешь... можешь не возвращаться.

– Я подумаю, куда вернуться. Дай пройти.

– Мне хочется тебя убить.

– Хм! – усмехнулась Тори и нанесла удар, что называется, под дых: – Ну, тебе-то не привыкать подобным образом выскакивать из паршивой ситуации...

Не сдержался. Ударил. Тори схватилась за щеку, даже не ойкнув, но зажмурившись. Когда она отрыла глаза, в них стояла откровенная злоба, какая бывает у открытых и заклятых врагов.

– Это точка в наших отношениях, – сказала Тори, обошла Роберта и направилась к выходу.

– Ты пожалеешь, – раскричался вдогонку Роберт. – Твоему бегемоту такую козу подстрою, век помнить будет.

Взявшись за ручку двери, Тори брезгливо бросила через плечо:

– Не сомневаюсь. Все твои способности умещаются в одном слове: нагадить. Мне жаль, что я потратила на тебя столько времени, но исправить никогда не поздно. Прощай.