– Вам не жаль Астраханова? В него стреляли.

– Знаете фразу: «Мы ненавидим людей за то зло, которое им причинили»? Но я не собиралась допустить этого, случайно все поехало наперекосяк. Впрочем, мне все равно – верите вы или нет. Подготовка к серии убийств длилась почти полгода, ведь надо было узнать, где они бывают, какие имеют слабости. Туча со своими подонками устроился в охрану к Бабаджанову, убийство назначили на тот знаменательный вечер, когда убили Галдина. Тогда же Туча должен был получить аванс. Я рассказала Галдину о готовящемся масштабном убийстве, что есть видеозапись сделки, помимо этого, подписан договор. Подала идею: хорошо бы добыть это все, потом продать сведения с доказательствами тем же господам из списка или самому Чуйко.

– Понятно теперь, как Чуйко оказался в списке смертников.

– В каком списке? – не поняла Ада.

– В компьютере Галдина заведено досье на всех, кого собирался убрать Чуйко, но и он в этом списке. Мало того, Галдин собрал сведения о незаконных сделках и в конце, как я понимаю, написал сумму, которую он собирался востребовать.

– Дурак. Галдин, конечно. Знаете, чего ему не хватало? Славы и власти, эти страсти ведут к большим глупостям. Я сказала ему, что мне нужны деньги на операции, поэтому я подумаю, как украсть компромат. Код сейфа выяснил Васенька, для него это было делом несложным. А вот как передать его Галдину? Но кукловодами были мы с Васей, а у марионеток нет главного – мозгов. Вася на пьянке, якобы налакавшись, выложил код. Только Галдин не был вхож к Чуйко, а Зося к нему наведывалась, хотя он всячески унижал ее. Она и украла, Сеня положил компромат в ячейку банка. А непосредственно перед кражей Галдин тайком женился на моей подруге, заказал фальшивые паспорта у Васеньки, причем и заграничные. Нам с Васей стало ясно, что меня, которой на свете нет, они собрались закопать буквально.

– Теперь понятно, что Зося собиралась открыть ячейку как жена покойного Галдина. Только войти в депозитарий даже жене дело долгое и хлопотное. Нужны доказательства, что муж мертв…

– Знаю, знаю, – перебила Ада. – Галдин с огромными трудностями подписал с банком индивидуальный договор, что Зося имеет право воспользоваться ячейкой при наличии ключа и знании пароля. Мне они представили, будто сделано это на случай, если с Галдиным что-то стрясется, тогда мы будем иметь возможность беспрепятственно проникнуть в банк и воспользоваться документами. То есть Зося проникнет, я ведь якобы едва передвигалась.

– Пароль? – встал с места Катков и заходил, задумавшись. – Номер на стодолларовой купюре?

Ада предельно удивилась:

– Откуда вы узнали?

– Не я узнал, а девушка Дана, ставшая свидетельницей убийства Галдина.

– Ах, как она мне помогла, сама того не зная… – рассмеялась Ада. – Из-за нее-то и пошло все кувырком, Зося от ярости чуть не сдохла. Поначалу компромат лично мне не нужен был, я не собиралась выдирать деньги из Чуйко и всех остальных. Но в процессе поняла: надо убраться за бугор, значит, нужен ключ. А как забрать из банка компромат, подсказала мне Дана: маме отдадут.

– Стало быть, номер ячейки… это…

– Внизу купюры написан мелким шрифтом и состоит из четырех цифр. Галдин подбирал купюру, чтобы совпал этот номер с номером ячейки в банке, а длинный ряд крупных цифр и букв стал паролем. У него отвратная память была и патологическая любовь к таинственности. Ему казалось, никто не способен догадаться. Какая умница эта Дана, я в восторге от нее.

– Ну а как получилось, что Галдина убили?

– Племянник сделал запись с измененным голосом и в день приема в доме Бабаджанова позвонил Туче. Тот узнал, что Галдин украл из сейфа компромат на него и Чуйко, созвонился с шефом, который не посещал Бабаджанова. Чуйко открыл сейф и чуть не помер. Он подумал, что в этом замешан Бабаджанов, передумал его устранять, но приказал стереть Галдина. Туча, я полагаю, весь дом Бабаджанова перевернул, но документы найти не смог. Зато какой удар получила Зося, она так страдала… И не отказалась от мысли получить куш даром, а у племянника потребовала паспорта, значит, Зося собралась уехать. Без ключа она не могла открыть ячейку, второй есть у банковских служащих, ящик-то открывается двумя ключами сразу. Эта дура, то есть Зося, попыталась застрелить Дану, к счастью, у нее ничего не вышло.

– Леонова застрелил ваш племянник?

– Нет, я, – с вызовом ответила она и повторила: – Я. Не вешайте на Васеньку мои дела. И Зосю пристрелила, как собаку, тоже я. И не жалею.

– Как Леонов очутился в той части сада?

– Случайно. Я караулила Зосю. Вдруг идет она и Леонов, мирно беседуя. Остановились. Зося ушла, а я подумала, может, кто-то видел, как они удалились в эту часть сада, моя Зосенька получится убийцей. Позвала Леонова, он пошел на меня, но ближе подойти не решился, видно, что-то почувствовал. Я напомнила ему про аварию, он побежал…

– И ваше исчезновение из дома…

– Это был эксперимент над Зосей, мне хотелось довести ее до сумасшествия. Я ненавидела ее. А когда узнала, что Бабаджанов покупает мое предприятие, решила покончить и с ней. После разыграла мамочку Галдина… Вот и все.

– Что ж, пройдемте? – пригласил ее к выходу Катков.

Ада поднялась тяжело, но без посторонней помощи, опираясь на трость, вышла из дома. На улице стояла темень и редкая тишина. Ада оступилась на ступеньках, Катков ее поддержал. У машины она вдруг завалилась на Олега, тот панически вскрикнул:

– Ей плохо! Помогите…

Аду уложили прямо на землю, Балясин присел рядом, попросив посветить. После короткого осмотра он поднялся:

– Глеб, она того… умерла.

– Умерла?! – подскочил к нему Катков. – Почему?!

– Вскрытие покажет.

– Черт! – всплеснул руками разочарованный Катков. – Нереду поймали?

– Нет, – ответил кто-то из темноты. – Поймаем, никуда не денется.

– Вот невезуха. – И Катков в сердцах сплюнул.

Несколько дней спустя угрюмый Глеб Аркадьевич следил за движениями Даны, которая выкладывала по одной пачке на стол деньги.

– Все, – сказала девушка виновато. – Нет, не все… я немножко потратила… совсем мало… Мне много дадут?

– Да уж, – пугнул ее Катков, она низко опустила голову. – Как ты могла войти в чужую квартиру? Забрать сейф, компьютер, документы…

– Мне Семен Кириллович…

– Знаю, слышал, – устрашающе буркнул Катков, Дана всхлипнула. – Урок, надеюсь, извлекла?

Она закивала, вытирая платочком нос:

– Я теперь даже кошелек не подниму на улице…

– Правильно, – вдруг миролюбиво сказал Катков. – Кошельки часто подбрасывают мошенники. Значит, так, Дана… опись составлена, ты все сдала… теперь иди домой.

– Вы меня не посадите?

– Сажает судья. Иди, иди. И больше не воруй, по чужим домам не ходи, чужие пистолеты не трогай, машины не угоняй.

– Не буду, честное слово. А как же помеха следствию? Мне сказали, что я должна понести уголовную ответственность.

– Не понесешь. Выкрутимся. Я обещаю.

Дана почти легла на стол, обхватила шею следователя руками и расцеловала его в обе щеки. Катков еле оторвал ее от себя, рыкнув:

– Иди! И помни: ты у нас главная свидетельница.

– А меня не пришьют? – опомнилась Дана.

– Пришивать уже некому, всех взяли, – сказал Катков и махнул рукой, мол, выходи.

В дверях она столкнулась с Олегом, извинилась и помчалась на выход.

– Глеб Аркадьевич, чего это она такая счастливая? – спросил Олег.

– Я не заметил, – углубившись в чтение бумаг, буркнул Катков, впрочем, он почти всегда бурчит, ворчит, пыхтит. – О Нереде что слышно?

– Как в воду канул. В розыск подали, но пока…

– Ничего, найдем. Колония по нему соскучиться успела. – Катков поднялся, рассовал по карманам сигареты, зажигалку, ключи. – Поехали к Астраханову, навестим?

– Ладно, – поднялся и Олег. – Крепкий мужик Астраханов, а? Я звонил, говорят, он уже ходит. О жене ему будем говорить?

– Посмотрим по обстоятельствам. – Катков приостановился, снова впал в задумчивый транс, слава богу, ненадолго. – Я понял, когда она отравилась.