В косом луче света, падающем сквозь приоткрытые шторы, плясали пылинки. Сиб сонно моргала, смутно понимая, что разбудил ее вовсе не свет.

— Боже, кто это? — раздался рядом женский голос. — О, простите, что я вас разбудила! Все моя идиотская привычка врываться к Иниасу без стука.

Сиб окинула незнакомку внимательным взглядом. Сходство с Иниасом было поразительное, разве что черты чуть мягче.

— Вы, должно быть, сестра Иниаса?

— Точно! — Женщина лучезарно улыбнулась. — Можно я перейду на «ты»? С высоты моих лет это позволительно: мне ведь скоро сорок. Кстати, кто ты, прелестное дитя?

— Я… знакомая вашего брата, — смущенно пробормотала Сиб.

— Так я и подумала. — Женщина выразительно посмотрела на брошенную прямо на пол одежду девушки, на голубую рубашку, заменившую ей ночную сорочку, и, сопоставив факты, непринужденно спросила: — Наверное, он сам в ванной?

Сиб помотала головой, искоса взглянув на кресло у стены. Разумеется, Иниаса в нем не оказалось, однако ночь он явно провел именно там: на кресло был небрежно брошен еще один плед.

— Думаю, он этажом выше, — сказала Сиб. — В свободной спальне.

— Ну конечно! — спохватилась сестра Иниаса. — Прости…

Интересно, за что она просит прощения? За то, что вообразила, будто они с Иниасом любовники?

— Меня зовут Морин, — представилась женщина.

— А меня Сиб, сокращенное от Сибиллы, — ответила девушка.

— Рада с тобой познакомиться. Кстати, твоя собака там, в кухне?

— Да, а что? Лаки плохо себя ведет?

— Ну что ты! Очаровательное создание. Моя дочка тотчас принялась его гладить, покуда муж вытаскивал вещи из машины.

— Вашу дочь зовут Эйтне, — припомнила Сиб.

— Да… Неужели Иниас тебе о нас рассказывал?

— Немного.

— Подумать только! Он вообще-то бука и молчун. Вот и о тебе ни разу не упомянул… Боже милосердный, неужели он все-таки это сделал? Не верю!

— Сделал — что? — встревоженно спросила Сиб.

Морин замялась в нерешительности, потом осторожно спросила:

— Ты что-нибудь знаешь о Нейте, мальчике-африканце, воспитаннике Иниаса?

Сиб кивнула. Однако Иниас ни словом не обмолвился о том, что Нейт — чернокожий.

— Ему недавно исполнилось восемнадцать. — Будучи зрелой женщиной, Морин явно не разделяла некоторых взглядов брата — восемнадцатилетний юноша был в ее глазах ребенком. — А сколько тебе лет?

— Скоро восемнадцать! — гордо произнесла Сиб.

— О Господи! — вздохнула Морин. — А впрочем, разумеется, ты и должна быть молода, чтобы все выглядело убедительно… И все-таки это полный бред — так я ему и скажу!

Понятно было, с кем собирается беседовать разгневанная Морин, но, что именно скажет, оставалось загадкой. Так или иначе, но сестра, кажется, не одобряла намерения Иниаса завести фиктивную жену.

— Знаете, по-моему, он уже передумал, — робко произнесла Сиб, не вполне уверенная, что они имеют в виду одно и то же.

— Боюсь, что нет, — вздохнула Морин. — Иначе, зачем бы он тебя сюда привез?

Хороший вопрос… Если бы Сиб это знала!

— Я повредила ногу, — сказала она первое, что пришло на ум.

— Понятно… — протянула Морин. — Но наверное, мне лучше переговорить с братом. Еще раз прости, что побеспокоила тебя, — добавила она, уже стоя в дверях. — Просто я заметила машину и была уверена, что тут спит Иниас.

— Мы приехали очень поздно, потом я принимала душ… — Сиб почему-то вспыхнула до корней волос. — А который теперь час?

— Почти двенадцать! — уже из коридора крикнула Морин. — Не торопись, я приготовлю ланч на всех. Приходи в кухню.

Сиб со стоном рухнула на постель. После того что было ночью, она не знала, как смотреть в глаза Иниасу Блэру. И как вести себя с членами его семьи? Хотя Морин, кажется, очень мила, не чета своему мрачноватому братцу, однако Сиб чувствовала, что среди этой семейной идиллии ей нет места.

Однако следовало что-то делать. Либо остаться в постели, прикидываясь больной, либо встать, и… И что?

Наконец Сиб все-таки выбралась из-под одеяла и осторожно встала на перевязанную ногу. Больно, но терпимо. Девушка оделась и накинула на плечи куртку Иниаса — ее снова слегка знобило. Затем спустилась в кухню.

Кухня в доме Иниаса тоже была оснащена по последнему слову техники. Единственным раритетом являлась массивная плита, возле которой лежал Лаки. При виде хозяйки пес радостно завилял хвостом.

На стуле у большого стола сидела ясноглазая девчушка лет шести. Немолодой мужчина нарезал овощи возле раковины. Иниас, очевидно, еще не выходил.

— Это Сиб, — представила девушку Морин. — А это Рори Сеймор, мой муж.

— И покорный раб, — лучезарно улыбнулся мужчина. — Рад познакомиться, Сиб.

Взглянув ему в глаза, девушка тоже улыбнулась, силясь скрыть изумление — муж Морин оказался намного старше супруги.

— А я Эйтне, — раздался тоненький голосок. — А почему на тебе куртка дяди Иниаса?

В кухне воцарилась неловкая тишина, которую нарушила Морин:

— Не глупи, детка. Куртка просто похожа.

— Нет, это его куртка! — стояла на своем девочка. — В ней он приезжал к нам на Рождество! Разве у тебя нет своей? — изумленно спросила она Сиб.

— К сожалению, нет, — вздохнула девушка. — Мою украли. Твой дядя дал мне поносить свою, пока я не обзаведусь новой.

— Да, я знаю, что нужно делиться, — серьезно кивнула Эйтне. — Правда, я делиться не люблю, но мама говорит, что, если я этому не научусь, со мной никто не захочет играть… А ты поиграешь со мной?

— Я… ммм… мне надо погулять с собакой, — пробормотала Сиб, торопливо глотая кофе.

— Может быть, попозже, детка… — Морин виновато взглянула на девушку.

— Но сейчас проснется дядя Иниас, и тогда я буду играть с ним!

Тут Рори подхватил ребенка и закружил в воздухе.

— Девочка чудовищно избалована, — вздохнула Морин. — И это вина ее отца.

Глядя на Рори, подбрасывающего хохочущую дочь под потолок, Сиб с болью в сердце вспомнила, как и ее когда-то обнимали любящие и сильные мужские руки — руки отца… Видимо, лицо ее омрачилось, потому что Морин встревоженно спросила:

— Что с тобой?

— Все в порядке, — тряхнула головой Сиб. — Пошли, Лаки!

Пес с готовностью вскочил, и девушка, придерживая его за ошейник, направилась к двери. Видя, как она хромает, Морин нахмурилась.

— Ты уверена, что прогулка тебе не повредит?

— Ерунда! Просто нога немного ноет, — соврала она.

Подойдя к воротам, Сиб обернулась. Древнее строение обладало странной привлекательностью, оно просто притягивало взгляд… По одну сторону простирались бескрайние вересковые пустоши, по другую зеленели луга. Вдали блестела река. Словом, место было просто идеальным для любителей покоя и уединения.

Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно жилья. Похоже, выбраться отсюда своим ходом — дело непростое, подумала Сиб. Еще не выработав четкого плана действий, она подошла к машине Иниаса. Рядом с нею стояли еще две: Морин и ее муж приехали каждый на своей. Облокотившись о дверцу, Сиб обнаружила, что Иниас не запер машину. А на заднем сиденье по-прежнему лежал ее рюкзак. Решение пришло мгновенно.

До ближайшей дороги девушка доплелась минут за пятнадцать. Движение тут было не слишком оживленным, если не сказать большего. Но ведь куда-то же она вела! И Сиб заковыляла вдоль обочины. Уже через полчаса она обливалась потом, колено болело все сильнее. Лаки тяжело дышал, высунув язык.

Среди немногочисленных водителей не нашлось ни одного, кто бы проникся состраданием к девушке с собакой. Сиб готова была расплакаться. А поскольку никто ее не видел, она, в конце концов, и заплакала — от злости. Хуже всего было то, что в голову все время лезли подробности прошедшей ночи — словно мелькали кадры фильма.

Сиб пыталась убедить себя, что спасается бегством, так как ей противны приставания Иниаса. Однако беда заключалась в том, что с самой собой она всегда была предельно честной. И теперь, отматывая воображаемую пленку назад, не находила ни единого момента, когда бы воспротивилась происходящему. Она не возражала — это он ее не захотел! Невинные девочки «не его конек»…