— Советую сказать об этом ей, — довольно сухо заметил Иниас, и Сиб поняла: он не в восторге от того, что сестра опекает его как маленького.

— Кстати, она оставила тебе записку. Быстро прочитав текст, Иниас улыбнулся, сложил листок пополам и сунул в карман.

— Ну я пойду… Или хочешь, сначала сделаю тебе новую повязку?

— Спасибо, не нужно.

И дело тут было не в том, что девушка ему не доверяла. Просто ей отчего-то перестали нравиться их отношения врача и пациентки.

Пожав плечами, Иниас направился к дверям.

— Я буду выше этажом — на случай, если понадоблюсь.

— Но ведь это твоя комната, да? — спросила сообразительная Сиб.

— Не скрою, обычно я сплю тут, — признался он.

Сиб покраснела. Иниас, видимо, неверно истолковал выражение ее лица, потому что быстро добавил:

— Можешь не волноваться, я не стану вламываться сюда среди ночи.

— Да нет, я вовсе не думала…

— Я бы понял, если бы направление твоих мыслей было именно таким, — нахмурился Иниас. — Если я еще не попросил прощения, то теперь прошу. Я не должен был целовать тебя.

— Да, — кивнула девушка, надеясь, что тема исчерпана.

Однако он продолжил:

— Мне бы следовало с большим пониманием отнестись к твоему состоянию. Отчасти оправдывает меня лишь то, что я давно не касался женщины. Видимо, инстинкт оказался сильнее разума.

Сердце Сиб затрепетало от радости: еще бы, он все-таки видит в ней женщину! Однако очень скоро до нее дошел истинный смысл его слов.

Видя, как помрачнела девушка, Иниас спохватился:

— Послушай, я вовсе не хотел обидеть тебя! Я просто пытался…

— Да брось ты! — издевательски прищурилась Сиб. — Подумаешь, дело большое! Я целовалась с кучей мужиков — и никто из них потом не рвал на себе волосы!

И тотчас же почувствовала, что переиграла. На скулах Иниаса заходили желваки, но то, что за этим последовало, было куда хуже: он взглянул на нее с откровенной жалостью.

— Постараюсь запомнить — на случай, если вдруг решу стать одним из толпы.

Пока она подыскивала достойный ответ, Иниас вышел из комнаты.

Слушая его удаляющиеся шаги, Сиб на чем свет стоит ругала себя. Она просто хотела доказать ему, что вовсе не жалкое, никому не нужное создание — и вот теперь он считает ее шлюхой. Куда уж хуже!

Ладно, что бы там ни было, а в первую очередь следует принять душ. Войдя в ванную, Сиб поняла, что слегка погорячилась, мысленно обозвав жилище Иниаса развалюхой. Все тут было оборудовано по последнему слову техники и выглядело очень опрятно. Интересно, здесь тоже похозяйничала его сестра?

Было ясно, что они привязаны друг к другу — возможно, причиной тому стало раннее сиротство. Такого рода отношения были для Сиб чистейшей абстракцией. В детстве она мечтала о братике или сестричке, но ее мать слишком любила себя и не собиралась вновь переживать тяготы беременности и родов. И вот теперь Сиб была одна-одинешенька на всем белом свете.

Она снова едва не заплакала, но решила, что надо быть сильной. Тем более что мягкость и уступчивость уже сослужили ей дурную службу, загнав сюда, в эти «развалины», под неусыпный надзор великолепного доктора Блэра…

Найдя в шкафчике бутылочки с шампунем и кондиционером, Сиб включила душ. Затем, раздевшись и размотав повязку, она сначала тщательно вымыла голову, а потом просто прислонилась к стене и закрыла глаза, наслаждаясь теплыми струями воды. Когда колено разболелось не на шутку, Сиб села, вытянув ноги и уткнувшись пылающим лбом в край ванны.

Так она и застыла, утратив ощущение времени, ни о чем не помня, кроме своего горя, и надеясь, что потоки воды смоют горечь и боль…

Раздевшись, Иниас с наслаждением забрался под одеяло, уверенный, что проспит как минимум неделю. Ему не хотелось думать ни о девчонке, ни о ее проблемах, ни о том, как отреагирует сестра на новую напасть, свалившуюся на его голову. Ничего, утро вечера мудренее.

Погасив лампу, Иниас закрыл глаза и блаженно вытянулся во весь рост под одеялом. Он почти уснул, когда невесть откуда донесся резкий отрывистый звук.

Его словно подбросило. В первую секунду Иниас подумал, что все еще в Эфиопии и, затаив дыхание, стал ждать новых выстрелов. Но тотчас рассмеялся — это всего лишь вода загудела в трубах. Вероятно, девчонка залезла в ванну.

Когда трубы вновь взревели, словно хор полночных призраков, Иниас громко застонал. За десять лет, миновавшие с тех пор, как он получил в наследство эту башню, Иниас так и не удосужился унять музыкальный водопровод.

Впрочем, обычно это ему не мешало: ведь он большую часть времени жил тут один. И если кто-то плескался в ванне по ночам, то лишь он сам…

Иниас ждал, время от времени поглядывая на светящийся циферблат, и мысленно ругал Сиб последними словами. Ну, какой нормальный человек моется в четвертом часу ночи! А главное, — вновь взглянув на часы, он произвел в уме нехитрые вычисления — в течение вот уже сорока минут!

Подождав еще четверть часа, Иниас решительно встал, натянул джинсы и стал спускаться по лестнице. Его трясло от ярости. Постучав в дверь так, что и мертвый проснулся бы, и, не дождавшись ответа, Иниас распахнул ее настежь. Как он и предполагал, постель была пуста.

Чертыхнувшись, он направился к двери ванной. Сначала колотил в нее изо всех сил, потом стал звать девушку по имени. Без толку.

Тогда его терпение лопнуло, и он взялся за ручку, уверенный, что дверь заперта. Однако он ошибся.

Сиб ничего не видела и не слышала, продолжая сидеть, прислонившись лбом к краю ванны, под обжигающими струями, когда чья-то рука отдернула полупрозрачную занавеску. Подняв затуманенный взгляд и увидев Иниаса Блэра, девушка некоторое время тщетно пыталась сообразить, откуда он взялся…

Позднее она никак не могла понять, почему тогда не закричала, а просто бессмысленно таращилась на него. Вода ручьями текла по ее запрокинутому лицу, по исхудавшему телу.

Первым опомнился Иниас. Перекрыв воду, он сорвал с крючка полотенце. — На! Завернись!

Но Сиб не шевелилась, и Иниасу поневоле пришлось проделать это самому. Вытащив странный сверток из ванны, он отнес его на кровать, и только тут девушка стала понемногу приходить в себя. Кутаясь в громадное полотенце, она пыталась вникнуть в то, о чем толковал Иниас. Что-то о причудах здешнего водопровода.

— Подумай, что ты наделала с ногой, — упрекнул ее Иниас. — Разве можно было столько времени держать ее в горячей воде!

Он сходил в ванную за бинтом и принялся сосредоточенно заматывать распухшее колено, избегая касаться кожи, — так, словно брезгуя ею. Сейчас уже не верилось, что он нежно обнимал Сиб тогда, в машине, утирал ей слезы.

— Если не научишься быть осторожной, останешься хромой на всю жизнь, — наставительно произнес Иниас, закрепив повязку.

— А тебе что за дело?! — взвилась Сиб, и он понял, что она окончательно опомнилась.

— Сейчас полотенце сползет, — невозмутимо сказал Иниас.

Проследив направление его взгляда, Сиб заметила, что одна ее грудь уже обнажена. Пытаясь ее прикрыть, девушка лишь усугубила положение — теперь обнажилась и другая. Плевать! — подумала Сиб. Его это все равно не волнует.

Однако она ошиблась. Во всяком случае, Иниас не отвел взгляда, пока она не поправила полотенце.

Делать вид, что ничего не произошло, было бы глупо, и он смущенно произнес:

— Прости. Просто в некотором роде это сюрприз для меня.

— Что?

— Что у тебя есть грудь. — С этими словами Иниас сунул ей в руки голубую рубашку и демонстративно отвернулся.

— Я все-таки женщина! — воскликнула Сиб. И сгоряча ляпнула: — А впрочем, женщины тебя, как я вижу, действительно не интересуют!

То, что он воспринял ее замечание всерьез, стало для нее полной неожиданностью.

— Я полагал, с этим мы уже разобрались. Я не гомосексуалист! Это твое личное, глубокое заблуждение!

Но Сиб уже не могла остановиться: бесить Иниаса ей очень нравилось.

— Поскольку проверить это невозможно, приходится верить тебе на слово, — с невинной улыбкой изрекла она.