На объектах, предназначенных для Морского ведомства, командир Черноморского флота имел возможность постоянно влиять на состояние работ. По его приказанию в помощь строителям выделялись моряки и баржи для перевозки строительных материалов; он вел контроль за качеством и сроками строительства зданий. Что касается возведения фортификационных сооружений, то оно всецело находилось под опекой Военного министерства, которое ревниво оберегало свою епархию от вмешательства моряков. Конечно, моряки допускались к обсуждению проектов, но участие в строительном процессе было полностью исключено. Вице-адмирал Лазарев в таких случаях прибегал к испытанному методу. Тщательно изучив состояние строительных дел на батареях и бастионах, он направлял подробный рапорт в Главный морской штаб. Минуя Военное ведомство, без "сглаживания острых углов", доклад с соответствующими комментариями доводился до Николая I. Одно из таких донесений поступило вместе с отчетом Инженерного департамента о строительстве в Севастопольской крепости за 1835 г. В нем сообщалось о недопустимо медленном развертывании работ по утвержденному императором плану, несмотря на растущее напряжение в отношениях с Турцией[38]. Это заставило царя принять неординарное решение по ускорению реконструкции крепости. Военный министр 2 апреля 1836 г. сообщил Инженерному департаменту, что на Севастопольских укреплениях Николай I повелел в 1837 г. выполнить строительных работ на один миллион рублей. Таким образом, по сравнению с предыдущим годом надлежало увеличить темпы строительства более чем в десять раз. Немедленно последовало соответствующее приказание Строителю Севастопольской крепости инженер-полковнику Фелькерзаму, одновременно ему направили распределение означенной суммы по отдельным сооружениям. Согласно этому документу, следовало завершить Александровское укрепление, выполнив все работы на сумму 156 тысяч рублей; по Константиновской батарее — закончить всю каменную кладку и освоить 344 тысячи рублей. Далее расходы разбивались следующим образом: по восьмой батарее — 130, четвертой батарее — 100, по четвертому и пятому бастионам — 190 тысяч рублей; так называемые издержки производства составили 80 тысяч рублей.

После споров и уточнений в окончательном списке появилась Николаевская батарея, где полагали возвести фундаменты и стены первого яруса на сумму 345 тысяч рублей. Был согласован порядок выдачи денег Севастопольской инженерной команде для оплаты затрат: в январе 1837 г. отпустить 250 тысяч , в мае — 500 тысяч и сентябре — 250 тысяч рублей[39]. Неравномерность выплат объяснялась сезонным характером работ. Чтобы обеспечить должное качество и сократить дополнительные затраты, работы начинали, как правило, в апреле и заканчивали в октябре. В остальное время года выполнялись второстепенные работы, шла заготовка материалов и инструмента.

Строитель Севастопольской крепости развил бурную бумажную деятельность, понимая, что в конечном счете за невыполнение приказа Николая I отвечать будет он. Офицеры инженерной команды большую часть суток проводили за расчетами и составлением смет, писали ведомости материалов и рабочей силы, необходимых для освоения миллиона рублей. Оказалось, что только для устройства за один летний сезон фундаментов и кладки стен первого этажа Николаевской батареи надо ежедневно ставить на эти работы 500 вольных и 600 военно-рабочих каменщиков[40]. Но не меньшее количество каменщиков требовалось и для других сооружений. Потребность в разнорабочих исчислялась тысячами. На первый взгляд, чрезмерная потребность в рабочей силе объяснялась весьма просто. Дело в том, что все основные материалы заготавливались в окрестностях Севастополя силами и средствами Строителя крепости. В распоряжении Севастопольской инженерной команды имелась тридцать четвертая военно-рабочая рота, половина тридцать пятой и в пути из Силистрии находилась тридцать третья рота. Всего, таким образом, насчитали 520 военно-рабочих. Кроме того, на разных работах использовали две арестантские роты, однако каменщиков среди них оказалось до десятка человек (ранее для возведения земляных укреплений каменщики не требовались). В городе имелись различные специалисты, но они трудились у подрядчиков на гражданских сооружениях или по заказу Морского ведомства.

Картина была удручающей. Курьер доставил рапорт Строителя крепости в Инженерный департамент, откуда последовало обращение к военному министру: просили увеличить в два раза количество военно-рабочих рот, занарядить 1500 солдат для работы на укреплениях и обязать Морское ведомство выделять личный состав в помощь строителям. В Севастополь из Инженерного департамента пришло приказание отобрать в войсках специалистов из солдат и навербовать вольных каменщиков в других южных городах. И командир инженерной команды тотчас направляет офицера в Херсон, Николаев и Одессу для найма 200 каменщиков. Тот добросовестно колесил по городам и весям, уговаривая и суля хорошие заработки, однако безработица тогда отсутствовала и никто не пожелал отрываться от родных мест. Пришлось вербовщику ни с чем возвратиться назад и доложить о плачевных результатах своей миссии. Строитель Севастопольской крепости 24 октября 1836 г. представил в Инженерный департамент рапорт о том, что нанять каменщиков не удалось, а отобранные в 15-й пехотной дивизии 24 солдата работают неважно и нерегулярно из-за частых нарядов.

Но никакой существенной помощи для Севастопольской крепости не оказал и Санкт-Петербург. Военный министр не смог передислоцировать в Севастополь военно-рабочие роты, задействованные на возведении морских крепостей в Кронштадте, Ревеле и других местах. К тому же Николай I приказал не отрывать нижних чинов Морского ведомства для заготовки строительных материалов, так как в Севастопольской эскадре имелся недокомплект матросов.

Стало ясно, что без большого количества каменщиков освоить один миллион рублей невозможно. Тем не менее количество рабочих на стройках все же увеличилось и освоение средств возросло до 220 тысяч рублей в год.

Переломным в истории строительства Севастопольской крепости и насыщенным многими событиями стал 1837 г. Был заложен наружный фундамент Николаевской батареи. Это укрепление не имело себе равных во всех приморских крепостях России. Оно располагалось на Николаевском мысе, между Южной и Артиллерийской бухтами, протянувшись на 460 м. Левый двухъярусный фас батареи обстреливал вход на рейд, а правый, трехъярусный, держал под прицелом фарватер рейда и вход в Южную бухту. Там же находились 24 бойницы для ружейной обороны со стороны города. Батарея имела 194 орудийных каземата и 7 бойниц для запуска ракет из полуподвальных помещений на левом фланге. Необходимо отметить, что ракетное оружие на Руси применялось с давних времен. Еще при Петре I ракеты использовались во время войн для сигнализации и освещения местности. В начале XIX столетия в России появились разрывные и зажигательные ракеты. Ракеты применялись во время Крымской войны в 1853 г. при осаде Силистрии и в боевых действиях на Кавказе. Однако по сравнению с артиллерией ракеты имели большое рассеивание и были сняты с вооружения в середине XIX в. В Николаевском укреплении ракеты не устанавливались, а подвальные помещения использовались как склады.

Другой особенностью этого фортификационного сооружения была галерея, проходящая вдоль фасада, обращенного к городу. Многие инженеры считали галерею излишеством, а бывший Строитель Севастопольской крепости инженер-генерал-майор Фелькерзам в 1842 г. обратился к Николаю I с предложением отказаться от возведения галереи для удешевления строительства[41]. Но авторы проекта в лице Инженерного департамента обосновали необходимость сооружения галереи — она предназначалась для охлаждения казематов в жаркое время года и могла использоваться в качестве подсобных помещений. При этом, видимо из дипломатических соображений, не приводился главный аргумент в защиту галереи. Дело в том, что Николаевское укрепление исторически располагалось в центре города, рядом находились Екатерининский дворец и пристань. На образовавшейся в центре города площади намечалось построить дом флагманов (впоследствии офицерское собрание). Здесь же возвышался памятник А. И. Казарскому — герою русско-турецкой войны 1828—1829 гг. Учитывая эти обстоятельства, казенному, однообразно-унылому крепостному сооружению нужно было придать архитектурный облик, приемлемый для города. И этот замысел вполне удался. На фотографии 1855 г., сделанной с Малахова кургана, увековечены не только развалины Корабельной стороны, но и стройный, светлый силуэт аркады Николаевской батареи, хорошо различимый за Южной бухтой. Горжевой фасад пристройки к укреплению, сделанной для коменданта Севастополя и его служб, также получил соответствующее оформление.