– Выйдет, еще как выйдет, – ныл мужик.

– Какой ты нудный, – Розалия разглаживала на груди Сильвестра специальный пластырь.

– Не смейте! Не смейте его дергать! Я не выдержу.

– Ката, детка, закрой ему чем-нибудь рот. Итак, котик, приготовься.

– Нет!

– Раз… два… три…

Сильвестр лишился чувств.

– Ну и мужики пошли, грохаются в обморок похлеще девок.

– За прошедшие сутки это уже второй представитель сильной половины, который на моих глазах потерял сознание, – грустно проговорила Копейкина.

– Второй? А кто был первым? Я чего-то не знаю?

– Приводите его в чувство, – рявкнула Ката.

Внизу Наталья спешила к входной двери. Звонок повторился. Щелкнув замком, Натка отшатнулась, зажав рот руками.

– Андрей?! – слетело с ее потрескавшихся губ.

– Собственной персоной, – улыбнулся Копейкин.

– Вы же в командировке.

– И да и нет. У меня выкроилась пара денечков, вот, решил провести время с семьей. К тому же кое-какие документики забрать надо.

– Документики? – Ната судорожно моргала, боясь пошевелиться.

Андрей сделал шаг по направлению к лестнице и замер.

– Нат, а кто эти люди?

Окинув туманным взглядом Дору и Дориана, Наташка выдала:

– Ваши с Каткой дети.

– Кто?

– Сы-сы-нок и до-до-чурка.

– Привет, папашка, – поздоровалась Дора.

– Рады снова видеть, – присоединился Дориан.

Копейкин дотронулся до висков.

В этот момент из столовой выбежала Канделария. За ней со словами: «Верни пудреницу» неслась Лидия.

Прошмыгнув мимо Андрея, женщины скрылись за дверьми кабинета, из которого вышел Рудольф.

– А они кто? – Андрей напоминал человека, проснувшегося после продолжительного летаргического сна.

– Старуху зовут Канделария… я извиняюсь… Хуановна. Она мать Розалии Станиславовны, ваша бабушка. А Лидия Владимировна – ваша теща.

Копейкин сглотнул, приблизился к дивану и рухнул на мягкую поверхность.

– Принеси воды.

Натка метнулась в кухню.

Осушив содержимое стакана, Андрей повернулся к Доре.

– Папуль, – девица толкнула его в бок. – Ну ты что как неродной?

– Где Ката?

– Мама на втором этаже, – сказал Дориан. – Они с бабушкой делают эпиляцию Сильвестру.

Нервно засмеявшись, Андрей спросил:

– Сильвестру? Сталлоне?

– Нет, вашему отчиму, – лепетала Наталья.

На ватных ногах Андрей начал подниматься по лестнице. Уже находясь на площадке второго этажа, он услышал голос Рудольфа:

– Так это что, мой сын?

Полагая, что он спит и видит кошмарнейший из кошмаров, Андрей бесшумно открыл дверь спальни.

А пока Копейкин топал по лестнице, Розалия с Каткой пытались привести в чувство Сильвестра.

– У нас есть нашатырь? – вопрошала свекровь.

– Нет.

– Что тогда делать?

В заднем кармане брюк Сильвестра завибрировал мобильник.

– Ну очнись же ты, очнись. – Розалия принялась бить мужчину по щекам. – Может, все-таки поищем нашатырь?

– Бесполезно.

Сотовый продолжал вибрировать.

– Тогда вызываем «Скорую».

– «Скорую»? Хм… и что мы им скажем? Вы приковали мужа наручниками к кровати, чтобы сделать эпиляцию? – Ката задумалась. – Я где-то слышала, что привести человека в чувство можно, если укусить его за мочку уха.

– Так чего мы ждем? Я буду кусать, а ты стяни с него брюки.

– Зачем?

– Так он быстрее очухается.

Разумеется, отсутствие на Сильвестре брюк никоим образом не могло способствовать его скорейшему возвращению в чувство, но в данную минуту Катка мало что соображала, поэтому, прислушавшись к совету свекрови, начала расстегивать ремень.

Андрей появился в комнате, когда Розалия Станиславовна старательно покусывала Сильвестра за ухо, а Катарина не менее старательно пыталась стянуть с последнего брюки. Как на грех, мобильник в третий раз подал признаки жизни.

Станиславовна не выдержала:

– Катка, отключи вибратор, я не могу сосредоточиться. Приспичило, мать твою! Сколько можно вибрировать?

– Где он?

– У него в штанах. Сзади! По крайней мере, звук доносится оттуда.

– Мама! – Андрей рывком оттащил мать от незнакомого мужика и с гневом уставился на Катку.

– Андрей?!

– Андрюша, сынок, ты когда приехал?

– Что здесь происходит? Вы… вы… как вы могли так опуститься?

– Не паникуй, сынок, ты все не так понял. Мы… Понимаешь, Сильвестр мой муж… точнее, не совсем муж. Муж по контракту. А внизу еще один перчик сидит. Он тоже муж по контракту, но бывший. У нас полный дом родственников… и все контрактные.

Ката намеревалась обнять супруга, но Андрей отстранился:

– Не трогай меня. Теперь понятно, чем вы здесь занимаетесь, пока я в разъездах.

– Андрей, в коттедже снимают шоу.

– Осмотрись вокруг, видишь, сколько камер?

Копейкин развернулся и выбежал из комнаты.

– Более дурацкого оправдания не придумать, – крикнул он на ходу.

Катка нагнала супруга у калитки:

– Да подожди ты. Розалия не врала, мы действительно участники реалити-шоу. Ну спроси хоть у этой дамы. Ее Татьяной зовут.

Держа Андрея за руку, Катка стала звать Агафонову.

Татьяна выплыла из трейлера подобно сказочной принцессе – с достоинством и сладкой улыбочкой на устах.

– Катарина, это улет! Супер! Появление твоего настоящего супруга было как нельзя кстати.

– Объясни ему, что мы ни в чем не виноваты.

Андрею пришлось выслушать пламенную речь Агафоновой. С каждой секундой лицо Копейкина приобретало все более мученическое выражение.

– Абсурд! – наконец выдавил он.

– Согласна, полностью с тобой согласна, – Ката прижалась к мужу. – Но Розалия настояла. Я была не в силах с ней спорить. Ты же знаешь свою мать.

Из груди Андрея вырвался вздох облегчения.

– Принеси, пожалуйста, из сейфа зеленую папку, – попросил он Кату. – Самому как-то не улыбается повторно видеться с собственными «детишками» и чокнутой «бабулей».

Минутой позже, бросив микрофон на стол, Катарина выбежала из дому.

Сначала Копейкин заехал в офис, а после они с Каткой направились в московскую квартиру, где и провели два последующих дня до его отъезда.

Перед тем как улететь, Андрей взял с Катарины слово, что та ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не позволит больше Розалии втянуть себя в авантюру.

– Береги дом, – напутствовал Андрей. – Смотри, чтобы мать опять что-нибудь не взорвала[1]. Я на тебя надеюсь.

– Клянусь! – Ката приложила правую руку к груди. – В следующий раз буду стоять насмерть.

Лариса Ягодина – худощавая брюнетка с изнеможденным лицом и усталыми глазами – мыла лестницу, когда к ней приблизилась Копейкина. Буркнув, чтобы Катка, прежде чем подняться по ступенькам, вытерла ноги о тряпку, Лариса чуть посторонилась.

– К кому идешь-то? – поинтересовалась женщина. – Наши все на обед убежали. Нет там никого, только секретарша по телефону треплется.

– А я к вам, Лариса Ивановна.

Ягодина округлила глаза.

– А откуда ты меня знаешь? – спросила уборщица и, не дав Катке ответить, махнула рукой. – А-а, ты, наверное, за зонтиком явилась? Ну все ясно, он у меня в каморке лежит. Пойдем. Поздновато ты спохватилась, я уж думала, не придет хозяйка. А зонт хороший, дорогой.

– Я не за зонтом.

Ягодина остановилась:

– А за чем?

– Разыскиваю одного человека и очень надеюсь на вашу помощь.

– Помочь готова, – почему-то испугалась Лариса. – А кто пропал?

– Беляна Фешева.

Морщинистое лицо Ларисы Ивановны сделалось хмурым:

– Пропала, говоришь? Это хорошо. Надеюсь, она попала прямо к черту в лапы. Туда ей и дорога.

– Почему вы так говорите?

– А ты с какой стати ко мне пожаловала? – прищурилась Ягодина. – Белянка мне не родственница и не подружка, почем мне знать, куда стерва подевалась?

– Надежду Рожкину знаете?