— Неплохо, но не повредило бы взять в отделе нормальный пистолет.

— Быть может. А знаешь, я прямо напротив через улицу. Медина снял мне номер в «Конноте».

— Черт, а я-то тебя жалею — рискуешь там жизнью и все такое прочее.

— Бесспорно, кое-какие плюсы имеются, — сказала Кейт. — Да, совсем забыла. Как твоя вчерашняя?

— М-м-м… вверху слабовато.

— Как! Она отмалчивалась? Не успевала за твоими шутками?

— Деточка, я ведь говорил не про чердак.

Кейт расхохоталась.

— Ты все-таки встречаешься с де Толомеи завтра вечером, так? — спросил Макс.

— Угу. Ватикан, в восемь. Есть подходящий дневной рейс. Что-нибудь новое о нем?

— М-м-м… Возможно, что-то наклевывается. Дам тебе знать.

— Скоро опять поговорим.

В четырех кварталах оттуда длинный черный «мерседес», только что покинувший частный аэродром в западном Лондоне, мчался по Парк-лейн на юг в направлении «Ритца». На заднем сиденье Лука де Толомеи смотрел в окошко и улыбался, думая о предстоящем вечере.

НЬЮ-ЙОРК — 9 ЧАСОВ 28 МИНУТ ПОПОЛУДНИ

Сидя в одиночестве в совещательной комнате группы Слейда, Макс продолжал анализировать свои последние розыски финансовых сделок де Толомеи. Еще накануне вечером он почувствовал, что какая-то система прячется за смесью фамилий, дат и чисел на распечатках перед ним, но суть продолжала дразняще прятаться за гранью его сознания.

Возможно, поможет Слейд, подумал Макс, услышав знакомые шаги своего шефа.

— С добрым утром, Слейд. Могу я кое-что вам показать? По-моему…

— Нельзя ли отложить на несколько минут? Мне нужно срочно позвонить.

Тремя этажами выше в уединении своего кабинета Джереми Слейд набрал номер Донована Моргана.

— Дон, ты можешь говорить?

— Конечно. Что ты узнал?

— Он жив, — сказал Слейд. — Получена наводка. Мы скоро его найдем.

Кончив разговор, Слейд уперся локтями в стол и опустил голову на ладони. Он испытывал невыносимое отвращение к себе из-за своей тупости три года назад: почему он не подумал, что их шпион может находиться в заключении не в Ираке, а где-то еще? Он не представлял, как сможет жить с этим. Исключая ядерный взрыв, худшим его кошмаром была мысль о том, что он вот так предаст кого-то, не сумеет защитить своего.

В его голове теснились сообщения о пытках в иранских тюрьмах, и он со всей силы прижимал ладони к глазам до тех пор, пока калейдоскоп темных пятен не заслонил страшные образы хотя бы ненадолго.

ЛОНДОН — ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ, МАЙ 1593

— Он отрицает божественность Христа?

Молчание.

— Он подстрекает к бунту?

Молчание.

Ричард Топклифф обернулся к двум помощникам, стоявшим по сторонам дыбы.

— Растяните и чуточку добавьте.

Они начали медленно опускать дубовые рычаги к полу — на волосок каждый раз. Веревки, завязанные на запястьях и Щиколотках допрашиваемого, растянули его чуть больше, камни, подложенные ему под спину, чуть больше вонзились в его плоть. Деревянные части равномерно поскрипывали. Затем раздался еще один звук, который мало кто распознал бы, — еле слышный звук лопающейся кожи.

— Может, поболтаем?

Допрашиваемый, чьи узы окрасила кровь, кивнул.

— Ну?

Допрашиваемый закашлялся, пытаясь прочистить горло.

— Театр любишь, а?

Топклифф облизнул губы и вполголоса приказал:

— До полу.

Что-то лопнуло. Потом еще такой же звук. И наконец — вопли.

В помещение вошел писец с бумагой и чернилами.

Сломленный, сдавшийся человек выхаркивал все, что могло быть им интересным. Снова и снова. Он оклеветывал Кита Марло, пока его слезные протоки не пересохли, а голос не осип. И тогда у драматурга Томаса Кида, даровитого и популярного златокузнеца слов, не осталось больше ни единого слова.

— Так узнаю я твое настоящее имя? — спросил Марло, ведя молодого матроса по Грейсчёрч-стрит в северном направлении.

— Какого дьявола…

— Я могу обещать, что на таможне у тебя больше неприятностей не будет.

Остановившись на полушаге, она склонилась в глубоком реверансе.

— Елена, сэр. Так счастлива познакомиться с вами!

— Я мог бы догадаться, — сказал Марло с иронией, подумав о Елене Троянской. Несмотря на приклеенные усики, красота лица этой Елены была неоспорима. — Почему ты покинула Англию?

— Меня обвинили в колдовстве. В моей деревне заболели два ребенка.

— Обычная история, — кивнул Марло. — Даже государи любят сваливать свои беды на кого-нибудь еще. Когда Яков Шотландский вез домой новую жену из Дании, разразилась буря. Он обвинил десятки своих соотечественниц в том, что они ее накликали. И сжег на кострах.

Они свернули на Ломбард-стрит.

— Ты бежала на континент?

Она мотнула головой.

— Я забралась в бордель, украла одежду матроса и устроилась на каперское судно, направлявшееся в Средиземное море. Несколько дней спустя на нас напали берберийские пираты.

Их старый капитан отвел меня в сторону и содрал мои усы. Я думала, мне конец. Однако мое переодевание его позабавило и восхитило. И с тех пор я плавала в его команде.

— Но твои золотистые волосы…

— Многие христиане плавают под берберийскими флагами. В отличие от английских каперов мы сами себе хозяева.

— Так почему же ты вернулась?

— Хотела передать деньги моим родным, но проклятый жирный боров забрал их все.

— Так что Московская компания… просто хитрость, чтобы пройти через таможню?

— Вот именно.

— Ну, в таком случае можно сказать, что ты заставила меня тратить время понапрасну.

— Наоборот…

Марло поднял брови.

Елена покачала головой.

— Сначала бумаги.

— Справедливо.

Он остановился перед аркой, служившей входом в огромное кирпичное здание. Его единственная башня уходила далеко вверх, а ее шпиль венчал металлический кузнечик.

— Добро пожаловать на Королевскую Биржу. Приют всего, что только можно купить за деньги.

— Ты привел меня делать покупки? Разве ты не понимаешь, что меня могут схватить в любую минуту и привязать у Причала, — сказала она. Пиратов и контрабандистов привязывали к сваям Причала палача во время отлива и оставляли захлебываться.

— Фантазии, мисс Елена. Товары из-под полы продаются не только в темных закоулках.

Оживленный двор здания, украшенный статуями былых английских королей, кишел торговцами и покупателями. Проталкиваясь сквозь густую толпу в глубину двора, они проходили мимо продавцов стеклянной посуды, свечей, украшений. У скопления книготорговцев Марло остановился перед рыжим веснушчатым человеком, прислонившимся к массивной мраморной колонне. Это был Кит Миллер, мастер подделок.

— А! Мой другой любимый Кит, — сказал рыжий, ухмыляясь. — Не прошло и десяти минут, как я распродал все твои элегии до последнего экземпляра. Хотя утроил цену. К твоим услугам, чего бы тебе ни требовалось.

— Удостоверение личности для дамы.

— Дамы?

Елена под прикрытием ладони отодрала часть уса.

— Так-так, — сказал Миллер, уводя их в свою палатку. — Ну, вы пришли куда надо. — Из ящика под столом он извлек пергаментные листы и другие необходимые принадлежности. — Вы подобрали себе какое-нибудь имя?

— Ли Андерсон, — сказала Елена. — Я к нему привыкла.

Тремя разными чернилами Миллер заполнил надлежащие пропуски и прижал все необходимые печати.