– Вероятно, вы правы. Человек, избравший для дочери путь обычного супружества, вряд ли может рассчитывать на лучшего зятя. О, как хотел бы я прожить остаток дней своих так же, как он, – тихо и спокойно, в полном согласии с желаниями души! Мы связаны узами крови, но, будь я женщиной, я непременно постарался бы сблизиться с ним. Я часто помышлял об этом в молодые годы. И можно ли удивляться, видя, что женщины так легко уступают ему?
И Государь вздохнул, очевидно вспомнив Найси-но ками.
У одной из кормилиц Третьей принцессы – особы, принадлежавшей к довольно знатному семейству, – был брат Сатюбэн, который давно уже прислуживал в доме на Шестой линии и был одним из доверенных лиц Гэндзи. Этот Сатюбэн с особым сочувствием относился к Третьей принцессе и, приходя во дворец Судзаку, всегда справлялся о ней. Как-то раз, беседуя с братом, кормилица рассказала ему о желании Государя.
– Я надеюсь, что вы сумеете при случае сообщить об этом своему господину, – добавила она. – Разумеется, в положении незамужней принцессы нет ничего дурного, но я предпочла бы, чтобы рядом с госпожой был надежный человек, всегда готовый ей помочь. Увы, кроме Государя, нет никого, кто всем сердцем входил бы в ее нужды. Я-то, конечно, останусь с госпожой, но удастся ли мне окружить ее заботами, достойными ее звания? Ведь далеко не все зависит от моей воли, может случиться что-нибудь непредвиденное, и пойдет дурная молва. Что тогда делать? Нет, я буду спокойна лишь в том случае, если положение принцессы определится уже теперь, при жизни Государя. Женская судьба непостоянна, и даже высшие из высших... Так что, как видите, причин для беспокойства у меня немало. К тому же исключительная благосклонность Государя к моей госпоже наверняка возбуждает зависть во многих сердцах... Ах, если б я могла сделать так, чтобы «ни единая пылинка...» (12)
– Да, тут есть о чем поразмыслить, – отвечает Сатюбэн. – Трудно найти более надежного и великодушного человека, чем господин с Шестой линии. Он собрал в своем доме всех женщин, с которыми когда-либо свела его судьба: и тех, к кому питал глубокую привязанность, и тех, которые едва затронули его сердце. Но, как видно, и человеческие чувства небеспредельны – только одна особа владеет всеми его помыслами, ее влияние в доме настолько велико, что многие должны чувствовать себя уязвленными. Впрочем, если принцессе и в самом деле суждено
соединиться с моим господином, вряд ли госпожа Весенних покоев при всей исключительности своего положения сможет соперничать с ней. И все же, кто знает... Боюсь, что причин для волнений будет немало. Я не раз слышал, как господин полушутя сетовал: «В наш век Конца Закона мое благополучие кажется чем-то чрезмерным. В самом деле, я живу, не ведая ни забот, ни печалей, вот только из-за женщин навлекаю на себя осуждение, не говоря уже о собственных огорчениях». И это действительно так.
Среди женщин, живущих под сенью его покровительства, нет ни одной, которая не заслуживала бы этого, будучи слишком низкого происхождения, но все они принадлежат к семействам простых подданных, и положение их незначительно. Рядом с ним нет особы, истинно ему равной. И раз уж возникла необходимость распорядиться судьбой принцессы именно таким образом, почему бы не отдать ее в дом на Шестой линии? Трудно представить себе более достойную чету.
Кормилица, улучив миг, сообщила о том Государю.
– Я намекнула о нашем деле одному человеку, – сказала она, – и он полагает, что в согласии господина с Шестой линии можно не сомневаться. Он будет только рад, ибо таким образом исполнится его давнее желание. И если Государь соизволит принять окончательное решение, этот человек берется стать посредником. Но меня одолевают сомнения. Бесспорно, господин с Шестой линии не оставляет попечениями ни одну из обитательниц своего дома: каждая получает то, на что вправе рассчитывать. Но даже простой женщине неприятно видеть рядом с собой соперниц, имеющих равное с ней право на благосклонность супруга. А тем более принцессе... Можем ли мы поручиться, что ей не придется сетовать на судьбу? К тому же есть немало других людей, которые почли бы за счастье... По-моему, следует все хорошенько обдумать, а потом уже и решать. Нынешние молодые женщины, даже самые благородные, как правило, стремятся к самостоятельности, всякая желает сама располагать собой. Но принцесса слишком неискушенна в житейских делах, ее беспомощность вызывает тревогу. Возможности же прислуживающих ей дам ограниченны. К тому же, как бы опытна ни была служанка, если действия ее не подчинены воле хозяина, трудно избежать неприятностей. Словом, так или иначе, без надежного покровителя положение принцессы будет весьма шатким.
– Вы правы, – отвечает Государь. – Я и сам немало размышлял над этим. Стать супругой простого подданного – незавидная участь для дочери Государя, тем более что высокое рождение не спасает женщину от разочарований и огорчений супружеской жизни. Поверьте, мне мучительно трудно решиться на этот шаг. Но разве лучше положение незамужней принцессы, которая, потеряв близких и лишившись защиты, принуждена жить одна, ни в ком не видя опоры? В старину в сердцах людей было больше почтительности, да и запреты имели над ними большую власть, но в наши дни то и дело слышишь О поступках крайне дерзких, граничащих с грубым насилием. Женщина, еще вчера окруженная спокойствием и довольством в доме благородного отца своего, сегодня по милости какого-нибудь низкого, никчемного вертопраха становится всеобщим посмешищем. Жестоко обманутая сама, она лишает доброго имени ушедшего отца, заставляя его и в ином мире испытывать муки стыда. Таких случаев я знаю много, и, право же, неизвестно еще, что лучше. Каждый человек, высокого он звания или низкого, имеет собственное предопределение, коего никому не дано постичь, и могу ли я не беспокоиться за будущее дочери?
Я глубоко убежден, что самое правильное для женщины – отказаться от собственной воли и слушаться тех, кто ее опекает, независимо от того, хороши их советы или дурны. Может статься, что ее ждет неудача – у каждого ведь свое предопределение, – но по крайней мере ей не придется мучиться сознанием собственной вины. Бывает, что на долю женщины выпадает счастливая судьба и со стороны ее жизнь кажется вполне благополучной, лучшего вроде бы и желать нечего. Однако, если действовала она единственно по своему разумению, втайне от родителей и вопреки их советам, нельзя не осудить ее, ибо нет большего порока для женщины, чем своеволие. Даже простые люди порицают подобное поведение, полагая его слишком легкомысленным. Бывает, впрочем, и так, что женщина неожиданно, сама того не желая, оказывается связанной с человеком, решительно ей неподходящим. Причиной тому чаще всего становится ее собственная беспечность и неразборчивость прислуживающих ей дам. Принцесса совсем еще беспомощна в житейских делах, и ни в коем случае нельзя допускать, чтобы участь ее решалась по произволу прислужниц. Если об этом станет известно в мире, можно ждать любых неприятностей.
Так, Государь не мог не беспокоиться, оставляя принцессу одну, и прислуживающие ей дамы со страхом смотрели в будущее.
– Я надеялся, что буду заботиться о ней до тех пор, пока она не начнет понимать... – продолжал Государь. – Но, увы, скорее всего я не успею даже осуществить давнее свое желание. Так что медлить нельзя. Я не знаю человека надежнее министра с Шестой линии, ибо он постиг душу вещей, и, как ни велико число женщин, в его доме живущих, стоит ли обращать на это внимание? В любом случае многое будет зависеть от самой принцессы. Министр живет спокойной, размеренной жизнью и по праву считается образцом добропорядочности. На него можно положиться с большей уверенностью, чем на кого бы то ни было. Разве сумею я найти лучшего зятя? Разумеется, нельзя не отдать справедливой дани достоинствам принца Хёбукё. Он одних с нами кровей, и пренебрегать им недопустимо. Принц обладает тонкой, чувствительной душой, но боюсь, что ему недостает основательности; всем известно, сколь непостоянен он в своих сердечных привязанностях. Могу ли я доверить ему дочь?
